Можно ли купить счастье? - Барбара Макмаон

— Тебе что-то дать? — спросил Люк, поймав ее взгляд.

— Нет. Извини, я кое о чем задумалась. — Чувствуя себя полной дурой, Линдси отвела глаза — и встретила уничижительный взгляд Кэтрин.

— Вы пойдете завтра на благотворительный бал? — спросила Линдси, лишь бы что-то сказать, и ей вдруг пришла в голову мысль, что, возможно, бал сулит ей прежде всего не свидание с Люком, а противоборство со всей семьей.

— Да. Я не собиралась, но отец сказал, что хочет послушать про бал, так что я ненадолго заеду.

— Хедли отвезет. Если захочешь уйти оттуда раньше нас, он отвезет тебя и домой, — небрежно обронил Люк.

— У Линдси есть новое платье? — Кэтрин вскинула брови, будто не веря, что Линдси обошлась без нее. Она так грубо игнорировала присутствие невестки, что та с раздражением выпалила:

— Есть.

— Подходит к случаю?

— Я знаю, как одеваться.

— Может быть, позже я посмотрю, — снисходительно кивнула Кэтрин.

— Когда рак на горе свистнет, — буркнула себе под нос Линдси.

Все еще кипя от возмущения, вызванного высокомерием своей временной свекрови, Линдси решила, что ей нужно пораньше лечь спать, чтобы расслабиться. Злость на Кэтрин отодвинула мысли о постели в дальние закоулки памяти, но стоило ей отворить дверь в спальню, и они — тут как тут — выскочили и стали дразнить.

— Только сексуального влечения мне не хватает, чтобы окончательно спятить, — бормотала Линдси, сбрасывая туфли. Расстегнула молнию на платье. Замечания Кэтрин отравили радость от обновки. Как будто она сама не в состоянии выбрать себе платье! У Линдси возникла невольная мысль: а вдруг оно и вправду не очень подходящее?.. А что, сама Кэтрин делает все как надо? В свое время она вырвалась на свободу и гульнула вовсю!

Переодевшись для ночи, Линдси накинула халат и прошмыгнула через холл в детскую. Элли спала как ангел. Линдси коснулась теплой щечки и ощутила прилив такой любви, что от нее можно было задохнуться. Она обожает свою драгоценную девочку.

— Видел бы тебя твой папа, — тихо прошептала она.

Перед ней встал образ Люка, играющего с Элли. Как Люк взял младенца на руки и как отнес к деду. Из него вышел бы прекрасный отец. Интересно, хочет ли он иметь собственных детей.

Наутро Линдси проснулась от какого-то тревожного ощущения. Она медленно открыла глаза и наткнулась на взгляд темных глаз Люка.

— Доброе утро, — сказал он. Он полулежал, опираясь на левый локоть; было видно, что он только что проснулся: отпечаток складки подушки на щеке, спутанные волосы, сбитое до пояса покрывало. Его грудь была голая, и Линдси показалось, что до нее доходит тепло его тела.

Ее глаза метались по этой груди, плененные крутыми мускулами и небольшой темной порослью волос. На загорелой коже темнели плоские соски. Разгоряченная, растревоженная толчком искушения, Линдси обругала себя и посмотрела ему в глаза.

— Доброе утро. — Линдси облизнула враз пересохшие губы. Захотелось сжаться в клубок, накрыться с головой и затаиться, пока он не уйдет. — Это я проснулась рано или ты поздно?

— Я поздно. Хочу кое-что дать тебе, вчера забыл.

Он взял что-то с тумбочки и перекатился по кровати поближе к ней. Под его весом матрас прогнулся, и Линдси соскользнула к нему. На нем что-нибудь надето или он спит голый? На нее нахлынуло неудержимое желание проверить, и она изо всех сил стиснула руки.

Тонкая хлопковая рубашка, в которой она спала, — слишком слабый разделительный барьер. Наверное, нужно вставать.

Конечно, нужно встать, пока она не выкинула какой-нибудь непростительный номер — например, погладила эту мускулистую грудь…

— Что? — спросила она. Ее убивало сознание, что ночная рубашка облегает ее так, что ничего не скрывает, а только прикрывает. К тому же короткая, ноги видны. Да, идея вылезти из постели, пожалуй, была неудачна.

— Вот. — Он держал обручальное кольцо. Взяв ее за левую руку, он бережно надел его на безымянный палец, полюбовался, покрутил его. Сидит хорошо. — Этим кольцом обручаюсь с тобой, — мягко произнес Люк, поглядывая на нее.

— Этим кольцом обручаюсь с тобой, — повторила Линдси. В третий раз она произносит эти слова: первый раз — с Вилом, в маленькой церкви; второй — с Люком, когда они заключали брак. И вот сейчас. Придется ли ей когда-либо еще повторить эти слова?

Почему-то сейчас они прозвучали более значительно, чем четыре месяца назад, когда они с Люком произносили их впервые. Тогда она, в сущности, не знала Люка — так, мимолетные воспоминания детства, мальчик с пляжа. С тех пор она не так уж много о нем узнала, но у нее появилось такое чувство, что она его понимает и даже как-то с ним связана.

Он наклонился, чтобы ее поцеловать, и Линдси обвила его руками за шею. Приятное ощущение. Его грудь придавила ее, пальцы вплелись в волосы и удерживали голову. Губы у него оказались твердые, теплые, их движения были так уверенны, что она отдалась магии поцелуя.

Знакомый плач разрушил чары, вызванные его прикосновением.

Люк отшатнулся, потер пальцем ее влажные губы, глядя загадочными темными глазами. Потом коснулся ее губ легким поцелуем и откатился в сторону.

— Похоже, Элли проснулась.

— Да. — Линдси быстро накинула халат. Хотелось бы умыться и причесаться, прежде чем предстать перед ним, но нужно было спешить к Элли, пока та не зашлась криком.

— Когда ее покормишь, приходи с ней к завтраку. Я вас подожду, — крикнул вдогонку Люк.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

На следующий вечер Линдси надела платье, купленное для бала, и на миг ее охватило сомнение. Утро было посвящено прическе и макияжу. Туфли на высоких каблуках и светлые чулки, плотно облегающие стройные ноги, делали ее исключительно элегантной. Платье превосходное. Когда смотришь спереди, оно кажется абсолютно скромным, но это впечатление держится до тех пор, пока не увидишь спинку платья, вернее, то, что от нее осталось. Очень обольстительно. Линдси чувствовала себя восхитительно сексуальной — никогда еще она не надевала столь провоцирующий наряд.

Но ей прежде и не приходилось бывать среди таких женщин, которых она сегодня встретит на балу.

Линдси крутилась перед зеркалом так и эдак и все не решалась спуститься. Люк сказал, что машина будет у дверей без десяти восемь. Не хотелось опоздать и вызвать язвительное замечание Кэтрин, но чем ближе надвигался роковой час, тем слабее была ее уверенность в себе. Одно дело — выслушивать восторги продавщицы, и совсем другое — предстать перед Люком. Она прерывисто вздохнула. Это всего лишь платье!

Нервничает она или нет, но раз решила, нужно идти.