Англия Тюдоров. Полная история эпохи от Генриха VII до Елизаветы I - Джон Гай

5 решали церковные дела; остальные – прочее, мало говорящее о Генрихе VII и его политике[91]. К тому же даже основные статуты не выглядят впечатляюще: они ограничиваются тем, что касаются контроля над исполнением закона, мировых судей и церкви.

Актом 1487 года был создан небольшой судебный орган в составе трех ведущих государственных должностных лиц, двух главных судей и еще двух советников, им поручалось обеспечивать соблюдение уже существующего законодательства против массовых беспорядков, захватов и коррупции в судебной системе, например подкупа присяжных[92]. Новый суд заседал в Звездной палате, но отличался от особого Суда Звездной палаты, в котором судьями были исключительно советники короля, а не только те немногие, что были названы в акте 1487 года. В 1495 году создали еще один суд для наказания лжесвидетельства, но ни тот ни другой суд практически не действовали[93]. В том же году закон о сроках давности заверил йоркистов, которые к тому времени избежали объявления вне закона, что их больше не будут преследовать за действия до 1485 года, однако измена после Босуорта, естественно, наказывалась – целью этого закона было залечить старые раны и подтвердить (если подтверждение требовалось), что вопрос о династии Тюдоров закрыт.

Незначительные изменения в гражданском и уголовном праве не оказали существенного влияния на практику судебных разбирательств (значительная их часть касалась разных аспектов процедуры) и не всегда были тем, чем казались: акт против браконьерства, например, имел целью не сокращение уровня насилия, а сохранение оленей. Закон наказывал за неправомерное удержание, нарушение общественного порядка, шумные сборища, нелегальные собрания, неправомерную поддержку одной из тяжущихся сторон, попытки оказать давление на суд или присяжных и ошибочные приговоры судей, но даже «великий» статут Генриха 1504 года против незаконного ареста в основных положениях повторял прежние законы со времен 1399 года. К тому же этот акт имел ограничения по срокам действия – время жизни короля и не дольше, а правительственные судебные процессы по уголовным законам Генриха за время его правления можно пересчитать по пальцам.

На самом деле считалось, что преступностью нужно заниматься на местном уровне. Соответственно, уголовное законодательство Генриха VII ориентировалось на мировых судей. Оно регулировало принятие ими на себя обязательств по поддержанию общественного порядка, ограничивало освобождение под залог подозреваемых в опасных преступлениях, требовало от мировых судей проверять состав присяжных и расследования шерифов, а также обязывало обеспечивать исполнение законодательства о бродяжничестве и по охране дикого зверя и птицы. Мировым судьям также отводились и чисто административные задачи. Они должны были помогать в оценке субсидий, расследовать ростовщические проценты и нарушения в отношении мер и весов, контролировать работу пабов, рассматривать жалобы на сборщиков налогов, проводить в жизнь законы, регулирующие потребление предметов роскоши, и статуты против игр в кости и незаконных развлечений. К 1485 году мировые судьи могли рассматривать дела подозреваемых в тяжких уголовных преступлениях в суде квартальных сессий, но тогда же получили право наказывать за менее значительные преступления на основании информации без предъявления обвинения в суде; их уполномочили отправлять в суд подозреваемых в участии в беспорядках и заключать их под стражу до судебного разбирательства; им вменялось осуществлять надзор за следствием о незаконных арестах и удостоверять имена преступников в Суд королевской скамьи, а также проверять жалобы на вымогательство со стороны шерифов, заместителей шерифов и клерков суда шерифа. Без сомнения, данные меры повысили роль мировых судей как местных руководителей и судей, рассматривающих уголовные дела. Более того, неуклонно росла значимость мировых судей как назначаемых короной должностных лиц, которые пусть и без жалованья, но со стратегической точки зрения отвечали за контроль над широким кругом задач и, несколько беспорядочно, над судебным преследованием преступности. К концу правления Генриха VII мировые судьи как представители исполнительной власти заменяли собой шерифа и феодала.

Факт остается фактом, что потребность в новом законодательстве была меньше, чем в средствах обеспечить соблюдение существующих законов. Эпиграмма XV века сетовала:

Много законов и мало прав,

Много актов парламента,

Да мало из них соблюдается[94][95].

Тот же момент подчеркивал Главный судья Хасси на собрании судей в Блэкфрайерсе в 1485 году. «Законы, – говорил он, – никогда не будут достойно исполняться, пока все лорды, духовные и светские, в полном единстве, из любви и благоговения к Богу или королю, или к тому и другому, не станут полностью их соблюдать»[96]. В этом смысле роль мировых судей была ключевой. Требовалось назначить надежных людей со знанием местной специфики, юридической квалификацией и достаточным общественным авторитетом, чтобы принимать решения. Наверное, самым значительным вкладом Генриха VII стало его решение при выборе мировых судей полагаться на средних джентри. Подобно Эдуарду IV, Генрих стремился ослабить узы, которые традиционно связывали местные интересы аристократии и джентри, что поощряло взяточничество в судах. Кроме того, король разрушил некоторые из имеющихся родственных групп и назначил новых мировых судей из придворных или средних джентри, в том числе профессиональных юристов и даже иной раз не проживавших в данном графстве. Он стремился создать группы сторонников короны. Генрих не завершил этот процесс, но Уолси продолжил его работу сходными средствами, и перед Реформацией произошел ощутимый сдвиг в сторону идеи мировых судей, подконтрольных короне. Однако именно потребность Генриха VIII отстоять разрыв с Римом в 1530-х годах стала причиной наиболее настойчивых усилий Тюдоров централизовать деятельность правоохранительных органов[97].

Церковное законодательство Генриха VII тоже имело отношение к правоприменению. Статут 1485 года разрешил епископам наказывать тюремным заключением священников, клириков, монахов (и живущих в монастыре, и странствующих), которые были осуждены каноническим правом за преступления сексуального характера. Однако самой важной мерой стал акт 1489 года, который установил, что не посвященные в сан клирики могут воспользоваться привилегией неподсудности духовенства светскому суду только один раз[98]. Соглашение о неподсудности духовенства светскому суду было достигнуто в ходе дискуссий Генриха II с Томасом Бекетом: принцип состоял в том, что светскому суду не разрешалось наказывать преступника, который доказал, что он клирик, но привилегия долгое время распространялась на грамотных мирян. Подобное положение дел привело к тому, что судьи имели возможность проявлять снисходительность в вопросе смертной казни. Однако с изобретением книгопечатания эта ситуация неожиданно привела к обратному результату – любой, кто смог приобрести псалтырь и прочесть или выучить наизусть так называемый «шейный стих» (обычно судьи выбирали 1-й или 14-й стих 55-го псалма), имел шанс избежать повешения. Прецеденты встречались удивительные: если человек читал достаточно медленно, сначала называл буквы и только потом складывал их вместе, это тоже признавалось удовлетворительным; более того, вполне достаточно было, если заключенный научился читать в тюрьме после ареста[99]! Соответственно,