Кузнецов против абвера - Анатолий Степанович Терещенко

жизненно важная.

Не подлежит сомнению, что военные действия в районе проливов будут оказывать воздействие на Советский Союз. Само собой разумеется, что в ходе решающей борьбы против Англии граница Германии с Россией должна быть укреплена так, чтобы отбить у Советского Союза всякую охоту для какого-либо вмешательства.

Защита должна быть надежной перед лицом значительной массы русских войск, которые уже несколько месяцев стоят наготове в Прибалтике, Белоруссии и особенно на Украине…

Мероприятия, связанные с формированием тылового прикрытия от России, продолжаются уже длительное время, как минимум с того момента, как Россия — не принимая во внимание потребности нашей решающей борьбы с Англией — начала всячески подчеркивать свои интересы на Балканах. Эти германские мероприятия привели к распространению в германских и негерманских кругах панических слухов о предстоящей войне между Германией и СССР, которые в условиях наступающего высочайшего напряжения могут оказаться особенно опасными».

* * *

Что это за словосочетание — «высочайшее напряжение»? Ясно — борьба не на жизнь, а на смерть Германии с Англией. Немецкое руководство «выражало беспокойство» из-за распространения слухов в Москве самими немцами, приезжающими в Москву из Германии, а также муссирования их представителями посольств разных стран в советской столице. ОКХ тоже возмутилось распусканием подобных слухов, считая их очень опасными. Правоохранительные органы рейха серьезно предупреждали своих граждан, выезжавших в Россию, о необходимости пресекать эти слухи и давать отпор распространителям. Однако строгие предупреждения не оказывали должного воздействия, и слухи о приближении войны между Германией и Советской Россией продолжали неумолимо нарастать.

Приходилось реагировать на слухи и военному атташе, и даже послу Германии в Москве Шуленбургу. Так, 24 апреля 1941 года германский военно-морской атташе капитан 1-го ранга Н. фон Баумбах доложил в Берлин:

«1. Здесь циркулируют слухи о предстоящей войне между Германией и Советским Союзом, которые питают сообщения лиц, следующих транзитом из Германии.

2. По данным советника итальянского посольства, английский посол предсказывает, что война начнется 22 июня.

3. Называется также 20 мая.

4. Я стараюсь противодействовать слухам, которые представляю как совершенно нелепые».

Через неделю, 2 мая 1941 года уже сам посол Ф. граф фон дер Шуленбург под грифом «секретно» направил в Берлин шифровку такого содержания:

«Как я, так и все руководящие сотрудники моего посольства, постоянно боремся со слухами о предстоящем германо-русском столкновении… Тем не менее я прошу учитывать, что противодействие этим слухам, здесь в Москве, будет оставаться совершенно неэффективным, если из Германии будут сюда непрестанно просачиваться такого рода слухи и если всякий приезжающий в Москву или проезжающий через Москву не только привозит с собой эти слухи, но и старается подкрепить их фактами».

А вот как отреагировал на сообщение из Москвы Оперативный штаб ОКВ 3 мая 1941 года телеграммой со ссылкой на донесение Баумбаха с рекомендациями о способах переубеждения советских граждан и иностранцев, «зараженных» слухами об агрессивности Германии против России:

«Секретно.

№ 878 от 3.05

Расшифровывать разрешается только лицу, ответственному за секретные документы.

Для военного атташе.

Совершенно секретно! Только для командования!..»

Удивляет в этом документе то, что в целом телеграмма была под грифом «секретно», а то, что касалось лично военного атташе, было обозначено «Совершенно секретно! Только для командования!».

«Инструкция для бесед.

К пункту 1.

Те же слухи, что и в России, распространяются и здесь.

Предположительно это новая английская попытка отравить атмосферу. Совершенно безосновательные сообщения, такие как, например, утверждения о массовом изготовлении в Праге карт Украины или о высадке свыше 12 тысяч германских солдат в Финляндии, подтверждают это предположение.

Впрочем, концентрация значительного числа русских войск близ границы также дает повод для таких слухов, которые к тому же лишены всякого основания с военной точки зрения, поскольку с немецкой стороны у границы находятся лишь силы, необходимые для тылового прикрытия балканских операций».

Какой бред, сплошная казуистика — у советской границы сосредоточено уже 153 немецкие дивизии, и эту массу войск полководцы из ОКВ называют «тыловым прикрытием» основных сил. С весны и лета они уже стояли у советской границы. Дыхание неприятельских войск и их нахождение слышала и видела наша агентура и определяла их по звукам работающей боевой техники и массовости личного состава вермахта.

«К пункту 4.

Опровержение циркулирующих слухов германскими службами, действующими на местах, является крайне желательным, причем в приемлемой форме можно ссылаться на то, что в настоящее время ведется переброска германских войск на запад, которая в первой половине мая приобретет весьма значительный размах (лишь для бесед в частном порядке: говорить, что речь идет о 8 дивизиях)».

Содержание данной телеграммы стало для посла Шуленбурга руководством к действию. И уже 10 мая он сообщает в Берлин о своих успехах в переубеждении некоторых московских собеседников и иностранцев через отрицание «усиления германских вооруженных сил у советских границ». В предвоенное время важную роль Берлин отводил маскировке приготовлений Германии к нападению на Советский Союз и стремился через аппарат военных атташе взять под контроль деятельность своего посольства.

Кребс активничал в направлении погашения распространения слухов среди своих дипломатов. Он предложил Центру дополнительные меры в работе по немецкому посольству в Москве. Они состояли из восьми пунктов. Вот что он предлагал:

«1. Ко всяким слухам следует относиться спокойно и невозмутимо, демонстрировать это не просто внешне, а с глубоким внутренним убеждением. Полнейшее доверие к предстоящим решениям фюрера. Перед лицом тех жертв, которые несут армия и родина, все ожидающие нас здесь возможные неприятности не имеют значения.

2. Отпор всем слухам как проявлениям паникерства и преднамеренной враждебной деятельности.

3. Незамедлительно выявление любого распространителя слухов, невзирая на его положение.

4. Запрет на всякий бросающийся в глаза отъезд, особенно на наблюдаемый в последнее время отъезд с большим или очень большим багажом.

5. Сдержанность по отношению также к представителям дружественных государств при обсуждении всего того, что может произойти в будущем. Информирование этих государств — дело исключительно берлинских инстанций!

6. Осторожность в любых беседах. Лучше всего отказаться от всякого обсуждения этих вопросов, в том числе в кругу немцев.

7. Равнодушное отношение к слухам и глубокая убежденность позволяют лучше всего опровергать слухи и существенно способствуют укреплению германской позиции и тем самым осуществлению германских планов.

8. Каждый муж несет ответственность за свою жену».

Несмотря на красноречие и письменную эквилибристику Кребса, руководство германского посольства практически проигнорировало практическую потребность распространения этого документа в среде дипломатов. Шуленбург и его заместитель — посланник Типпельскирх просто не дали согласие таким образом ватовцам влиять на цивильных дипломатов, опасаясь, что это лишь усилит панические настроения среди сотрудников. А тем временем сами служивые ВАТ стали отправлять свои семьи в Германию. Так, 17 апреля 1941 года германский военно-воздушный атташе Ашенбреннер отпустил жену с большим багажом семейного имущества в Берлин, а 9 мая Типпельскирх отправил свою супругу с детьми на родину. Чистые дипломаты тоже стали отправлять свои семьи в фатерланд.

Все эти двойные стандарты не остались незамеченными советскими контрразведчиками. Руководство НКГБ СССР 14 мая 1941 года направило в Кремль докладную записку