Сочинения - Квинт Флакк

«Сей день я прожил! Завтра — тучей

Пусть занимает Юпитер небо

Иль ясным солнцем, — все же не властен он,

Что раз свершилось, то повернуть назад;

Что время быстрое умчало,

То отменить иль не бывшим сделать.

Фортуна рада злую игру играть,

50 С упорством диким тешить жестокий нрав:

То мне даруя благосклонно

Почести шаткие, то — другому.

Ее хвалю я, если со мной; когда ж

Летит к другому, то, возвратив дары

И в добродетель облачившись,

Бедности рад я и бесприданной.

Ведь мне не нужно, если корабль трещит

От южной бури, жалкие слать мольбы

Богам, давать обеты, лишь бы

60 Жадное море моих не съело

Из Тира, с Кипра ценных товаров груз

Нет! Я спокойно, в челн двухвесельный сев,

Доверюсь Близнецам и ветру,

И понесусь по валам Эгейским».

87

30

К Мельпомене

Создал памятник я, бронзы литой прочней,

Царственных пирамид выше поднявшийся.

Ни снедающий дождь, ни Аквилон лихой

Не разрушат его, не сокрушит и ряд

Нескончаемых лет, — время бегущее.

Нет, не весь я умру, лучшая часть меня

Избежит похорон. Буду я вновь и вновь

Восхваляем, доколь по Капитолию

Жрец верховный ведет деву безмолвную.

10 Назван буду везде — там, где неистовый

Авфид ропщет, где Давн, скудный водой, царем

Был у грубых селян. Встав из ничтожества,

Первым я приобщил песню Эолии

К италийским стихам. Славой заслуженной,

Мельпомена, гордись, и, благосклонная,

Ныне лаврами Дельф мне увенчай главу.

88

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

1

К Венере

Ты ль, Венера, опять меня

Вызываешь на бой? Сжалься, молю, молю!

Уж не тот я, каким я был

При Кинаре моей! Смилуйся, сладостных

Мать страстей беспощадная,

Перестань меня гнуть, ныне бесстрастного,

Пять десятков отжившего,

Властью нежной! На зов юношей трепетный

Снизойди, — к Павлу Максиму

10 На крылах лебедей, пурпуром блещущих,

Ты взнесись с шумной свитою,

Если хочешь зажечь сердце достойное.

Знатен он, и собой красив,

И готов постоять за обездоленных.

Ста искусствам обученный,

Далеко пронесет он твой победный стяг.

И когда над соперником

Верх возьмет, превзойдя щедрого щедростью.

У Альбанского озера,

20 Под кедровым шатром, образ твой мраморный

Он воздвигнет, — ты будешь там

Дым курений вдыхать и веселить свой слух

Берекинтскою флейтою;

С лирным звоном смешав звуки свирельные,

Дважды в день пред тобою там

В пляске будут ходить отроки с девами,

И во славу твою трикрат

Бить о землю стопой, бить, точно Салии.

Мне же девы и отроки

30 Чужды; больше надежд нет на взаимную

Силу страсти; пиры претят;

И чела не хочу я обвивать венком.

Но — увы! — почему слеза

По щеке у меня крадется робкая?

Почему среди слов язык

Так позорно молчит, он, что молчанью враг?

Лигурин, не тебя ль во сне

Я в объятьях держу, или по Марсову

Полю вслед за тобой несусь,

40 Иль плыву по волнам, ты ж отлетаешь прочь!

89

2

К Юлу Антонию

Тот, держась на крыльях, скрепленных воском,

Морю имя дать обречен, как Икар,

Кто, о Юл, в стихах состязаться дерзко

С Пиндаром тщится.

Как с горы поток, напоенный ливнем

Сверх своих брегов, устремляет воды,

Рвется так, кипит глубиной безмерной

Пиндара слово.

Фебова венца он достоин всюду —

10 Новые ль слова в дифирамбах смелых

Катит, мчится ль вдруг, отрешив законы,

Вольным размером;

Славит ли богов иль царей, героев,

Тех, что смерть несли поделом кентаврам,

Смерть Химере, всех приводившей в трепет

Огненной пастью;

Иль поет коня и борца, который

С игр элидских в дом возвратился в славе,

Песнью, в честь его, одарив, что сотни

20 Статуй ценнее;

Плачет ли с женой скорбной об утрате

Мужа и до звезд его силу славит

Нрав златой и доблесть, из тьмы забвенья

Вырвав у смерти.

Полным ветром диркейский лебедь

Всякий раз, как ввысь к облакам далеким

Держит путь он; я же пчеле подобен

Склонов Матина:

Как она, с трудом величайшим, сладкий

30 Мед с цветов берет ароматных, так же

Средь тибурских рощ я слагаю скромно

Трудные песни.

Лучше ты, поэт, полнозвучным плектром

Нам споешь о том, как, украшен лавром.

Цезарь будет влечь через Холм Священный

Диких сигамбров.

Выше, лучше здесь никого не дали

Боги нам и рок, не дадут и впредь нам,

Даже если б вдруг времена вернулись

40 Века златого.

Будешь петь ты радость народа, игры,

Дни, когда от тяжб отрешится форум.

Если бог к мольбам снизойдет, чтоб храбрый

Август вернулся.

Вот тогда и я подпевать отважусь,

Если только речь мою стоит слушать,

Цезаря возврат привечая: «Славься,

Ясное солнце!»

«О, триумф!» — не раз на его дороге,

50 «О, триумф!» — не раз возгласим, ликуя,

И воскурит Рим благосклонным вышним

Сладостный ладан.

Твой обет — волов и коров по десяти,

Мой обет — один лишь бычок, который,

Уж покинул мать и на сочных травах

В возраст приходит.

У него рога словно серп на небе

В третий день луны молодой; примета

Есть на лбу — бела, как полоска снега, —

60 Сам же он рыжий.

90

3

К Мельпомене

На кого в час рождения,

Мельпомена, упал взор твой приветливый,

Уж того ни кулачный бой

Не прельстит, ни успех в конском ристании,

И ему не сужден триумф

В Капитолии в честь воинских подвигов

И венок победителя,

Растоптавшего спесь гордого недруга.

Но в тибурской глуши стоит

10 Шум лесов, и ручьи плещут и шепчутся.

Он опишет в стихах их шум

И надолго в веках этим прославится.

Я горжусь — молодежь меня

Причисляет к своим лучшим избранникам,

И с годами звучит слабей

Ропот зависти и — недружелюбия.

Муза, сладостным звоном струн

Переполнившая щит черепаховый,

Кажется, бессловесных рыб

20 Ты могла б одарить голосом лебедя.

Удивительно ли тогда,

Что показывают пальцем прохожие

На меня? Если я любим,

Я обязан тебе честию выпавшей.

91

4

К Риму

Орел, хранитель молнии блещущей,

В пернатом царстве стал повелителем,

Когда похитил Ганимеда,

Волю Юпитера выполняя.

Сначала юность, пылкость врожденная

Птенца толкнули к первому вылету;

Потом учил его отваге

Ветер весенний, развеяв тучи

В лазурном небе; вскоре за овцами

10 Орленок начал алчно охотиться;

А там — напал и на удава,

В жажде борьбы и поживы щедрой.

Косматый львенок, львицею вскормленный,

Едва завидит серну на пастбище,

Стремится к жертве обреченной,

Острые зубы свирепо скаля!

Таким в Ретийских Альпах винделики

Узнали Друза… Странен обычай их

Топорики носить с собою,

20 Словно у них амазонки — предки.

Откуда навык этот — неведомо,

Но весть правдива: лютых винделиков,

Непобедимых в дни былые,

Юный воитель разбил в сраженьи!

Ясна отныне мощь добродетели,

Возросшей в доме, ларами взысканном;

Так явен смысл заботы отчей

Августа о молодых Неронах!

Отважны только отпрыски смелого;

30 Быки и кони все от родителей

Наследуют; смиренный голубь

Не вырастает в гнезде орлином.

Ученье — помощь силе наследственной,

Душа мужает при воспитании;

Но если кто прельщен пороком —

Все благородное в нем погибнет.

Чем Рим обязан роду Неронову,

Метавр об этом знает: у вод его

Смерть Гасдрубал нашел… Для римлян

40 Солнце впервые в тот день блеснуло

Улыбке славы сумрачный Лациум

Тогда поверил: долго Италией

Пуниец шел, как пламень чащей,

Как ураган Сицилийским морем.

И мир услышал речь Ганнибалову:

«Мы — стадо ланей, волчья добыча мы!

Не в битве, только в отступленье