На всех фронтах - Борис Яроцкий

Так сэр Уинстон Черчилль делал «хорошую мировую политику» по-британски.

4. ТАЙНА ЛУНИНСКОЙ АТАКИ

Когда рейхсмаршал Геринг докладывая Гитлеру о том, что из состава конвоя «PQ-17» уцелело не более шести судов, он для пущего эффекта приврал. Уцелело двенадцать транспортов, то есть одна треть судов и грузов все-таки прибыла по назначению. Решающая роль в этом принадлежала Северному флоту, сделавшему все возможное и даже невозможное для спасения людей и судов. А на острие событий 5 июля оказалась советская подводная лодка под командованием Героя Советского Союза капитана 2-го ранга Н. Лунина.

…Пройдя стокилометровый Альтен-фьорд и запутанный шхерный лабиринт, «Тирпиц» в сопровождении мощного эскорта вышел около 15 часов в открытое море.

Из отчета командира подводной лодки К-21 Николая Александровича Лунина:

«5 июля усилилась интенсивность полетов самолетов противника, освещающих район подлодки. Командир получил извещение по радио о выходе в море немецкой эскадры, произвел зарядку батареи и в 16.00 погрузился, имея установки глубин хода носовых торпед в 1, 2, 5, 6-м торпедных аппаратах — 5 метров, а в 3, 4-м — 2 метра. В корме все четыре торпеды остались с двухметровой установкой глубины ввиду того, что одна торпеда сильно травила воздух и на нее командир не рассчитывал, а у двух надстроечных торпед глубину хода изменить в море нельзя.

В 16.33 вахтенному командиру было акустиком доложено о шумах справа по носу. Лодка легла на курс сближения, в перископ ничего не обнаружено. Со вторым подъемом перископа вахтенный командир обнаружил прямо по носу на дистанции 40—50 кабельтовых подлодку противника в надводном положении. Командир подводной лодки, взяв на себя управление кораблем, стал маневрировать для атаки.

В 17.12 командир обнаружил два миноносца. То, что принималось за подлодку, оказалось головным миноносцем, которому рефракция приподняла кончик трубы и мостика. Командир продолжал атаку по второму миноносцу, идущему в уступе первым.

В 17.18 командир подводной лодки обнаружил верхушки мачт больших кораблей, идущих строем фронта в сопровождении миноносцев. Головные миноносцы энергично обследовали район. Сблизившись с К-21 до дистанции 15—20 кабельтовых, миноносцы повернули обратно и пошли на сближение с эскадрой. Командир подводной лодки лег на курс атаки, имея целью (от подлодки) мателот.

В 17.25 командир опознал состав и ордер эскадры противника: линкоры «Тирпиц» и «Шеер» в охранении 8 миноносцев типа «Карл Галстер», идущих сложным зигзагом. Командир принял решение атаковать носовыми аппаратами линкор «Тирпиц».

В 17.36 эскадра повернула «все вдруг» влево на 90—100 градусов и выстроилась в кильватер с дистанцией между линкорами 20—30 кабельтовых. Подлодка оказалась относительно линкоров противника на расходящихся контркурсах. Командир подводной лодки развернулся вправо, стремясь выйти в атаку носовыми аппаратами.

В 17.50 эскадра повернула «все вдруг» вправо, линкор «Тирпиц» показал левый борт, курсовой угол — 5—7 градусов. Опасаясь срыва атаки, командир подводной лодки развернулся на кормовые торпедные аппараты и в 18.01 произвел четырехторпедный залп с интервалом между торпедами в 4 секунды, дистанция залпа 17—18 кабельтовых, угол упреждения 28 градусов, угол встречи 100 градусов, скорость линкора — 22 узла, скорость подводной лодки — 3,5 узла.

В момент залпа подводная лодка находилась внутри строя эскадры, линкор «Шеер» справа по носу уже прошел угол упреждения, внутри зигзагировали 4 миноносца, головной миноносец охранения линкора «Тирпиц» резко ворочал влево на обратный курс, и у командира подводной лодки имелось опасение, что он идет прямо на лодку.

С выпуском первой торпеды был опущен перископ, а с выходом четвертой лодка, дав полный ход, погрузилась на глубину.

Через 2 минуты 15 секунд по секундомеру из отсеков, а также акустиком доложено было о взрыве двух торпед. Шумы миноносцев то приближались, то удалялись, атаки глубинными бомбами не последовало. И только в 18.31 по корме лодки при постепенно уменьшающихся шумах кораблей послышался раскатистый взрыв продолжительностью до 20 секунд и затем, последовательно в 18.32 и 18.33, также раскатистые взрывы, непохожие на взрывы отдельных глубинных бомб.

В 19.09 командир подводной лодки осмотрел горизонт, всплыл под среднюю группу и донес по радио об атаке линкора «Тирпиц» и курсе отхода эскадры.

Состояние погоды благоприятствовало атаке: сплошная облачность с чистым небом на горизонте, видимость полная, зыбь с барашками 2—3 балла, ветер 3—4 балла.

Линкор «Тирпиц» камуфлирован коричневой и шаровой красками…»

Выводы командира подводной лодки:

«…6. Попадание 2 торпед при атаке по линкору «Тирпиц» достоверно. Возможно, что головной миноносец, повернувший в момент выстрела на контркурс с линкором, перехватил одну торпеду на себя и затонул. Об этом свидетельствуют последующие большие раскатистые взрывы, очевидно, последовательные взрывы серии глубинных бомб.

7. В достоверности названия 2-го линкора не уверен, ибо, опознав точно линкор «Тирпиц» и ставя задачу атаковать его во что бы то ни стало, особого внимания на опознание 2-го линкора не употреблял.

8. Непонятным остается поведение судов охраны, которые не преследовали лодку после двухторпедного залпа. Остается предположить, что, не сумев обнаружить лодку до залпа и опасаясь завесы из лодок, миноносцам не разрешено было отходить от линейных кораблей».

Выводы командира бригады подводных лодок:

«…IV. Есть основания считать непосредственными результатами атаки:

1. Попадание одной торпеды в линкор «Тирпиц» и нанесение ему повреждения, снижающего его маневренность.

2. Попадание одной торпеды в миноносец охранения и гибель этого миноносца.

3. Отказ эскадры от дальнейшего следования на ост к конвою союзников из опасения дальнейших встреч с нашими и английскими подлодками».

Таким представлялся ход событий его участникам.

После войны в руки союзников попали судовые документы «Тирпица». Никаких записей в корабельном журнале за 5 июля 1942 года, фиксирующих попадание лунинской торпеды, не оказалось. На этом основании западные историки стали заявлять, что Лунин промахнулся, что его действия не сыграли никакой роли в срыве рейда «Тирпица».

Каковы же аргументы против? Их, собственно, несколько. То, что «Тирпиц» продолжал движение на перехват конвоя в течение нескольких часов. То, что по возвращении не доковался, а при повреждении подводной части корабля этого не избежать. Ну и, разумеется, корабельный журнал…

Из этих аргументов два отвести нетрудно. Попадание одной торпеды, если она не повреждала уязвимые точки конструкции (винты, руль, нефтяные ямы), не могло существенно снизить боевые возможности «Тирпица». При его спуске на воду во всеуслышание было заявлено, что конструкция корабля рассчитана на попадание 15—20 торпед. Обычное для рейха пристрастие к блефу сказалось и тут: когда англичане уничтожили однотипный «Тирпицу» «Бисмарк», тот выдержал попадания 8 торпед. Однако к их поражающему воздействию нужно добавить те сотни крупнокалиберных снарядов, которые были всажены в прекративший сопротивление линкор вплотную подошедшими кораблями англичан. По-видимому, дюжина торпед должна рассматриваться как предел живучести этих линкоров.

Одна лунинская торпеда остановить «Тирпиц» не могла.

Кроме высокой живучести линкора, необходимо учитывать при оценке событий еще и шкурную заинтересованность командующего немецким флотом на Севере контр-адмирала Шнивинда в успехе рейда. Дело в том, что после гибели «Бисмарка» всякий выход «Тирпица» в море совершался не иначе, как по личному разрешению фюрера. О каждой малости, связанной с обстановкой на «Тирпице» и вокруг него, личный представитель адмирала Редера в ставке обязан был тотчас докладывать Гитлеру. А неудачи, как назло, преследовали в эти дни Шнивинда и его флот. Три сопровождавших «Тирпиц» эсминца повредили свои винты и гребные валы, наскочив на подводную скалу в Вест-фьорде. Они были исключены из состава сил, участвующих в операции, так же как и тяжелый крейсер «Лютцов», пропоровший себе днище в проливе Тьелд-саунд. Таким образом, еще не сосредоточив эскадру, Шнивинд успел лишиться четырех боевых кораблей.

Загладить неблагоприятное впечатление Шнивинду было необходимо! Шнивинд попросту не мог прервать рейд, не исчерпав всех возможностей для достижения громкого успеха. Установив, что повреждение «Тирпица» незначительно, он должен был продолжать движение на перехват конвоя. Ну а в его положении флагмана предотвратить занесение в корабельный журнал нежелательных записей не составляло труда. Это тем более вероятно, что фальсификация корабельных документов была обычным явлением во флоте фашистской Германии. Повреждения кораблей портили репутацию командиров и начальников, поэтому в отчетности их стремились не указывать.