Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не думаю, что такая мера полезна для его здоровья…
Кузен Эдвардс отложил трубку в сторону.
— Когда получила свое медицинское свидетельство, кузина Мэдди?
Она решила, что не в ее интересах отвечать на вопрос доктора. Сейчас ей не хотелось оставлять за собой последнее слово.
Он вычистил трубку серебряным крючком и подозрительно посмотрел на нее.
— Возможно, если в ближайшее время ничего не случится, ты будешь сопровождать нас в Лондон. Думаешь, с ним можно справиться?
— Да, — ответила она в надежде, что эта уверенность пришла откуда-то свыше. От более великой силы.
— Хотя без Ларкина мы не обойдемся.
Мэдди протянула список, обнаруженный в папке.
— Его семья прислала одежду. То, что на нем сейчас, не годится.
— Мы не выдаем буйным пациентам дорогую одежду. Они могут разорвать ее.
— Только в том случае, если она не подходит им.
Кузен Эдвардс покачал головой.
— Когда-нибудь ты все узнаешь. И далеко не все будет утешительным. Можешь одеть его в эти дорогостоящие одежды.
Глава 7
В тишине пустынной гостиной Мэдди казалось странным и дерзким открывать сейф Жерво — словно она прокралась в чужой дом в отсутствие хозяев. Было странно и как-то больно дотрагиваться до вещей, к которым она не имела отношения. В сейфе находился ключ к сундуку, золотые часы с тяжелой официальной пломбой и увеличительным стеклом, висевшим на цепочке; массивное золотое кольцо-печатка, бритвенный прибор с ручкой из слоновой кости и пара шпор с ремнями из оленьей кожи.
Мэдди взглянула на кольцо и подняла его к свечке, направив на него увеличительное стекло. Металл был отполирован. По размеру он годился ей разве что на большой палец. Под геральдической лилией и хохолком феникса был вырезан девиз: «A bon chat, bon rat».
«Хорошей кошке — хорошая мышка».
А если кто не понимал французского, рядом на английском было сделано дополнение:
«Нашла коса на камень».
Мудрое и довольно дерзкое высказывание. Мэдди сунула кольцо в карман, захватив ключ от сундука и шпоры. В городе джентльмены повсюду носили шпоры, они как бы стали неотъемлемой частью модной одежды.
На чердаке среди прочих коробок и чемоданов свет канделябра незамедлительно выхватил отблеск элегантного черного лакированного сундука с визитной карточкой герцога, вставленной в латунную подставку. В сундуке было полно отличнейшей одежды: рубашки тонкого полотна; теплое белье — мягкое, как кожа у нее под подбородком; отделанные шелком пальто, проложенные листами серебристой папиросной бумаги, с пуговицами из перламутра и вышитые подтяжки.
Мэдди перебирала веши в сундуке совершенно с другим чувством. Эй не казалось это невежливым. Он никогда не притрагивался к этим вещам, все было новым, пахло краской и травами. Она попыталась вспомнить, что было надето на герцоге в тот вечер, когда они с отцом обедали вместе с ним, и вынула темно-зеленый пиджак.
Мэдди никогда ярко не одевалась, следуя консервативному вкусу. Сейчас же она выбрала жилетку, расшитую золотыми и пурпурными нитями, решив, что комбинация полосок цвета ржавчины и загара не так бросится в глаза. Наконец она достала пару сапог и отнесла все эти вещи в свою комнату.
Переписав и развесив графики ухода за пациентами, Мэдди выяснила, что никому другому не назначались терапевтические ванны, кроме Жерво. Мужчин с интервалом в четверть часа предполагалось побрить. В бумагах кузена Эдвардса напротив фамилии герцога значился Ларкин. Мэдди исправила его имя на свое. Она сочла возможным делать незначительные поправки.
Однако когда Мэдди вошла в комнату Жерво, Ларкин находился уже там, держа тазик с полотенцем. Она не обратила внимания на дурное настроение санитара, а просто взяла тазик у него из рук. Бритва перекатывалась по дну, издавая неприятный металлический звук.
— Вам потребуется помощь, мисс. Предупреждаю вас. Капля воды попала ей на палец. Она удивленно посмотрела на мутную мыльную пену. Вода грязная.
— Вы не правы. Посмотрите внимательно. Я после Харри тазик вымыл.
Она перевела взгляд с явно несвежего полотенца, висевшего у него через плечо, на бритву. Ручка была уже старая, вытертая, но само лезвие острое, хотя и щербатое.
В своей камере Жерво был уже в простом сюртуке. Чуть повыше локтей его руки были перехвачены ремнями и привязаны к специальным кольцам в стене. Глаза его горели по-волчьи.
Мэдди несколько секунд стояла, не шевелясь, потом она сказала Ларкину голосом, в котором сквозила боль:
— Принесите горячей воды. Я скоро вернусь.
Смирительная рубашка бесила его, и Обезьяна знал это. Кристиан вспоминал ужасные кошмары, страх, пересиливающий разум и гордость, рождавший первобытный порыв, заставляющий его каждый раз сопротивляться, хотя он уже давно знал, что не может победить.
Горло его болело: Обезьяна опять придумал нечто новенькое. Индийский резиновый жгут доводил Кристиана до бессознательности, дикого ужаса. Он лежал, прикованный к постели. Секундная темнота. И вот он выныривает из нее, задыхаясь, рефлекторно сопротивляясь, прижатый лицом к полу, с коленом у себя на шее и ноющей болью в спине. Трое тюремщиков склонились над ним, весело переговариваясь между собой. Они подняли его. Он все еще не пришел в себя, не восстановил дыхание. Он знал, что смирительная рубашка — невольный ужас, полная беспомощность, отсутствие равновесия и невозможность защититься; легкий толчок, и он падал в любом направлении из-за связанных за спиной рук. Каждое его движение было странным, неожиданным. Тело теряло связь с мозгом, суставы не повиновались ему, ноги отказывались держать… Тюремщик с кратким веселым восклицанием на лету поймал его и прислонил к стене.
Кристиан встретился с ним взглядом, и тюремщик быстро опустил глаза. Он потрепал Кристиана по щеке и что-то по-отечески сказал. Пока Кристиан стоял униженный, скованный, дыша, словно бешеный бык, дополнительное подкрепление ушло и Обезьяна вернулся к своей утренней рутине. Кристиан пришел в ярость. Он очень хотел, чтобы пришла Мэдди, и боялся, что она войдет именно сейчас, прежде чем все будет кончено.
Но Обезьяна, закончив дело и записав свои гадости в журнал, ушел, оставив его в одиночестве. Кристиан был готов убить Ларкина.
Когда-нибудь. Когда-нибудь.
Но думал он о другом. Он думал о выражении лица Обезьяны, маске ужаса. Потребуется много времени. Однажды Кристиан видел, как людей вешали и четвертовали. Он запомнил лицо одного осужденного, который ждал своей очереди и наблюдал казнь. Палач резал, рубил… Страх. Борьба. Судороги. Спазмы. Приговоренный съежился, подвывал. Лицо его стало темным, язык распух в преддверии агонии, которую ему предстояло вынести.
- Мой милый друг - Лаура Кинсейл - Исторические любовные романы
- Охотник за мечтой - Лаура Кинсейл - Исторические любовные романы
- Летящая на пламя - Лаура Кинсейл - Исторические любовные романы
- Опасные намерения - Ферн Майклз - Исторические любовные романы
- Она не принцесса - Лаура Гурк - Исторические любовные романы
- Похититель сердец - Рэйчел Эдвардс - Исторические любовные романы
- Поединок сердец - Мэриан Эдвардс - Исторические любовные романы
- И он ее поцеловал - Лаура Гурк - Исторические любовные романы
- Романтическая история мистера Бриджертона - Джулия Куинн - Исторические любовные романы
- Каждый его поцелуй - Лаура Ли Гурк - Исторические любовные романы