Волчонок - Надежда Башлакова

Он терпел и мечтал, мечтал и терпел, мечтал….

Глава 7. У оборотней имеется свой кодекс чести, оказывается.

Важнее наружного содержания

может быть только содержание

внутреннее.

Ворон, стоило мне вернуться домой, встретил меня счастливым ржанием, а Травка же наоборот проводила недовольным и в тоже время несколько грустным взором.

— Я…. — Начал было оправдываться я.

— Ешь, садись, всё на столе давно уже стынет. И не надо мне твоих оправданий. Знаю я уже всё и без тебя. Мне бы не знать. — Недовольно пробурчала старуха. — Ты лучше ешь и сил набирайся. Тебе они очень требуются после первого серьёзного восстановления, как впрочем, и после каждого последующего.

Ел я, молча, зная, что сейчас бабку мою лучше не злить, а то чего доброго ещё накажет, тем более что я и вправду был серьёзно виноват и перед нею и перед самим собой. Но, с другой стороны, если бы я не совершил эту ошибку, то вероятнее всего так и не повстречал бы лисичку, а этого мне уж никак не хотелось бы.

Травка тоже молчала, делая вид, что меня тут и вовсе нет. Наши четвероногие братья меньшие взирали на нас обоих с удивлением и непониманием.

— А теперь спать. — Прозвучала незамедлительно команда, стоило мне только отложить деревянную ложку в сторону, отодвинуть тарелку и подняться.

— Но…. — Начал, было, я несмело.

— Спать я сказала. — Последовал властный приказ, который мне лично приходилось слышать от своей бабки довольно-таки редко. Похоже, ей действительно сейчас не желательно было противоречить.

Я послушно улёгся на свою лавку. Так, молча, мы полежали ещё какое-то время, в темноте. Даже очаг не нарушал окружающего мрака. А зачем? Лето ж на дворе!

— Бабушка, — протянул я виноватым голосом, первым нарушив молчание, — а, правда, что бывают на свете люди с чёрными волосами, кроме оборотней?

Она не стала меня укорять и не промолчала.

— Бывают.

Я, ободрённый этим обстоятельством, повернулся к ней, заинтересованно вглядываясь в темноту.

— А я думал….

Я не успел договорить, когда она добавила сухо, словно и не слышала этих моих последних слов.

— Я, например.

— Ты? — Моему удивлению не было предела.

— Да, только теперь я уже седая стала, то есть давно уже стала.

— Седая. — Задумчиво повторил я. Надо же, я прожил со своей бабкой столько лет и только теперь узнал, что истинный цвет её волос соответствовал моему собственному волчьему.

— Правда я ведьма, но не думаю, что это что-либо меняет. — Закончила она между тем свою мысль.

Ну, здесь я уже было, чуть и вовсе не потерял дар речи. Воистину сегодняшний день выдался для меня полный неожиданных встреч, открытий и откровений.

— Ведьма? Так ты что и, правда, ведьма, как люди говорят? — Удивлённо воскликнул я.

— Ну, и что тут такого? — Огрызнулась Травка откуда-то из темноты. — Да я ведьма, только не в том понимании, которое этому слову придают люди. Люди вообще странные и страшные существа. Покуда их излечиваешь и в округе всё нормально ты знахарка, целительница, а стоит чему-нибудь произойти по независящим от тебя обстоятельствам, а то и вопреки им, так ты сразу превращаешься в ведьму, к тому же чёрную, как будто на свете белых не бывает. И сразу же тебя за чёрные твои патлы и на костёр. И тебя и всю твою семью, и всё это независимо от всех твоих прежних заслуг.

Со справедливостью её слов нельзя было не согласиться. Но сейчас пугало другое. Меня поражала ужасающая горечь, что прозвучала в самих её словах. Некая догадка тут же закралась ко мне в мысли и потребовала немедленного выхода.

— И тебя тоже? На костёр? — Спросил я спустя непродолжительное молчание. — Со всей семьёй?

Она помолчала.

— Спи. — Тихо произнесла она через какое-то время. — Незачем тебе это сейчас знать. Спать будешь плохо. Кошмары приснятся.

Больше в этот вечер она мне ничего не сказала. Теперь я думаю, что сам того нехотя, я разбередил в Травкиной душе рану, некоторое время назад задремавшую, но так и не затянувшуюся до конца. Ведь слишком реальна была вероятность того, что именно в такой ситуации она некогда и потеряла своего родного сына.

Три дня я жил предстоящей встречей с лисичкой. Смешно, но я даже не спросил, как её зовут на самом деле, окрестив её для себя заведомо лисичкой. Так я её и называл, ещё не зная даже её настоящего имени, но как выяснилось чуть позже, на самом деле я был не так уж далёк от истины. Так вот, я не мог, кому бы то ни было объяснить, да и сам не мог понять, что со мной самим тогда происходило. И в то же время мне самому этого тоже никто не мог объяснить, да никто и не пытался. Просто я так сильно ждал этой встречи, что не о чём другом, и думать не мог. Травка постоянно ругала меня за рассеянность, за то, что всё валилось у меня из рук. Ворон тыкался мягкой мордой в мои ладони, требовал внимания, ласки и предлагал поиграть, но мне было не до игр. Я не мог дождаться встречи с нею, возможно с первым и единственным, не считая моей бабки, конечно, другом-человеком.

Я не думал тогда, а не предаст ли она меня так же, как и брат? Но думать об этом в тот момент особо и не хотелось и уж совсем не хотелось верить в вероятность такого происшествия….

Старая Чёрная Кошка свернулась у меня на коленях, совсем по-собачьи в ногах разлёгся намаявшийся за день Ворон. А все мы втроём сидели за домом, на самом солнцепёке, нежились в ласковых солнечных лучах. Мы не были людьми и возможно оттого совсем не искали тенька, чтобы укрыться от нестерпимого жара, он наоборот доставлял нам истинное удовольствие.

Кошка и Ворон спали, а я, прикрыв глаза, мечтал о скорой встречи с лисичкой.

Я не видел, но скорее почувствовал, как на крыльцо вышла Травка. Она постояла там, посмотрела на меня в течение нескольких минут и, по-видимому, решила, что я сплю, затем покачала головой, уперев руки в тощие бока, развернулась и скрылась в доме. А я остался сидеть всё там же, с по-прежнему прикрытыми глазами.

Но вот долгожданный день настал. Я ещё с самого утра расчесал Ворону гриву и хвост, придавая ему подобающий для скорого знакомства вид. Причесался сам, что со мной случалось нечасто, собрал в хвост длинные волосы, надел стираную рубаху, полюбовался на вышитые рукава. А что? По-настоящему красиво!

— Баб, я приду, вероятно, поздно. — Крикнул я своей старухе с порога.

Травка криво усмехнулась, словно знала какую-то только ей одной ведомую тайну, хмыкнула, но промолчала.

Я, никем не остановленный и ужасно обрадованный сим обстоятельством, полностью выскользнул за дверь и скрылся в кустарнике. Ворон следовал за мною по пятам, не отставая.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});