Дожить до утра - Галина Романова

О том, что ее любопытный хохлятский нос высовывался в тот самый злополучный вечер в коридор, она как-то запамятовала и продолжала еще минут пять вдохновенно предаваться вранью. Но Нинка была та еще жучка. Покивав согласно головой в такт окающей Оксане, она по окончании ее тирады попросила всех удалиться. Всех, кроме Ксении.

— Вы ступайте с богом, — скривила она свой красивый рот в саркастической ухмылке. — А мы тут с Ксенией Николаевной еще кое-что обсудим…

Дверь открылась, выпустив отвергнутую часть общественности, и вновь была плотно закрыта властной Нинкиной рукой. Она прошлась от двери к окну и обратно и, нацелив пальчик прямо Ксюше в лицо, выпалила:

— Ты можешь этим глупым курицам втулять что угодно и сколько угодно, но меня тебе не провести. Видела я твой оттопыренный карман. И звук выстрела никогда ни с чем не перепутаю, потому как с папашкой лесничила не один год. Вот только никак не могу понять — что тебя, такую умную крепкую бабу, заставило так лохануться? Какого хрена нужно было доставать пистолет и устраивать стрельбу в центре города?

А вот на этот вопрос у Ксюши ответа не было. То ли жалость к Димке, распластанному чужими ботинками на земле, заставила ее забыть об осторожности, то ли чувство вины за тот его взгляд, уязвивший ее в самое сердце своей незащищенностью и заброшенностью, толкнуло ее на необдуманный поступок, но факт оставался фактом — Ксюша крепко прокололась…

— Мент этот словно клещ в тебя вцепился. — Нинка задумчиво смотрела на нее в упор. — Поди разберись, что им движет? Может, он запал на тебя как на бабу. Может, очередную звезду себе на погоны пытается сорвать. Он вынюхивает каждый твой след. Так что будь осторожна. И на нас без дела не греши. Хоть и грыземся мы, и терпеть тебя иногда трудно, но подличать так — ты уж извини — не обучены…

Тут в самую пору было упасть друг другу на грудь и разрыдаться самыми светлыми слезами. Теми самыми, что очищают душу от скверны и заставляют верить, что человек человеку — друг, товарищ и брат.

Почувствовав, как в носу у нее защипало, а горло препротивно перехватило спазмом признательности за участие, хотя и высказанное не в столь мягкой манере, Ксюша отчаянно заморгала. Растерянность, так редко посещающая ее совсем не хлипкую натуру, вдруг накрыла ее с головой, заставив почувствовать всю зыбкость почвы под ногами.

— И что же мне делать прикажешь? — смогла она выговорить какое-то время спустя.

— От пистолета-то хоть избавилась? — иронично приподняла бровь Нинка и, услышав, как хмыкнула Ксюша, удовлетворенно улыбнулась. — Хорошо хоть на это у тебя ума хватило…

— Думаешь, что он все равно от меня не отстанет? — Холодок от воспоминания о недавней находке Николаева защекотал позвоночник.

— Не знаю… — Соседка взяла от окна табуретку и поставила ее рядом с Ксюшей. — Надо подумать, что можно изменить в этой ситуации. Давай для начала закурим.

Пачка сигарет, извлеченная Нинкой откуда-то из складок халата, была наполовину смята. Она пошерудила в ней двумя пальцами, достала пару сигарет и, прикурив обе от малюсенькой зажигалки, протянула одну из них Ксении. Та благодарно кивнула, глубоко затянулась и потерла лоб большим пальцем руки.

Ситуация, в которой она оказалась, не только вышла из-под контроля и была поганее любого дерьма, — она к тому же не могла в ней толком разобраться.

Снова демонстрируя чудеса телепатии, Нинка с клубом дыма выдохнула:

— Что-то непонятно мне все здесь…

— Кому же понятно? — хмыкнула Ксюша, раздавливая окурок в малюсеньком блюдце на Нинкином столе. Та недовольно покосилась, но делать замечания на сей раз сочла неуместным. — Жила себе тихо. Никого не трогала. Ни к кому не лезла. Стоило одному придурку начать кое-что разнюхивать, как меня выгоняют с работы. Он идет дальше, и его убирают. Мне начинают угрожать. Под ногами ищейка эта путается. Черт знает что!

— А о чем Володька пытался узнать? — насторожилась сразу Нинка, открыв рот и забыв про дымящую сигарету.

— Очень уж ему было интересно, кто стоит за этой безмозглой дурой, скупившей мои акции.

— Ну и?!.

— Так я это и без него узнала — и, как видишь, жива и здорова, если не считать неприятностей, которые, словно гвоздь в заднице, потихоньку начинают меня доставать…

— И кто же это?! — перебила ее соседка. — Ты что же, разве не понимаешь, что копать нужно начинать именно оттуда? Кому-то очень не хотелось, чтобы сведения эти были обнародованы!

— Да чушь это собачья, — лениво отмахнулась от нее Ксюша и потерла все еще ноющие виски. — Макс хоть и скотина, но на убийство он не пойдет. К тому же ведет себя странно.

— Как? — От нетерпения Нинка аж заерзала на месте. — Как странно?

— Боится будто бы. — Ксюша пожала плечами и неожиданно вспомнила их встречу на пристани.

В тот день Макс был зол на нее. Зол и агрессивен. Может быть, поэтому от ее взгляда ускользнула его перекошенная непонятно с чего физиономия. А его фраза о больших ребятах, бряцающих оружием, была ею воспринята как очередная уловка, с тем чтобы запугать ее, не более.

Ведь он всегда был для нее ну… если не владыкой всея Руси, то уж некоронованным королем их города — точно. Поэтому и не особенно удивилась, узнав о его подвохе с акциями. Но вот этот его страх…

— Чего молчишь-то?! — Нинка закусила удила и неслась теперь во весь опор, широко раскрыв глазищи. — Чего боялся?! Кого?! Макс — это тот здоровенный симпатичный бугай, что частенько навещал тебя здесь? А еще чаще орал на тебя?

— Ну да. А чего это ты так разошлась-то? — Ксюша оторвала от своего плеча побелевшие пальцы соседки и слегка тряхнула ее за руку. — Чего глазупелки-то выкатила?

Нинка сорвалась с места и закружила по кухне. Она то останавливалась, прикладывая указательный пальчик к виску, и напряженно вглядывалась непонятно куда, то нарезала круги между столами, беззвучно шевеля при этом губами и радостно чему-то улыбаясь.

— Ты чего курила тут со мной? — поинтересовалась на всякий случай Ксюша, заинтригованная столь необычным ее поведением. — Ты, случайно, не дуревом тут пыхала?

— А этот Макс, он кто тебе? — Нинка притормозила у окна и оперлась руками в подоконник. — Любовник? Ну или, быть может, мужчина из прошлого?

— Муж моей подруги. И до последнего времени я думала, что он в городе держит шишку.

— Черта с два! — фыркнула Нинка. — Может быть, он и не последний из авторитетов, но что не самый главный — так это точно!

— Нинка, а тебе не кажется, что для рядового референта захудалой фирмочки ты слишком хорошо осведомлена? — Ксюша в недоумении уставилась на свою соседку, откровения которой с каждой минутой изумляли ее все больше и больше. — Так кто же у нас правит бал?..

— А вот этого я не знаю! — Для пущей убедительности соседка обмахнула себя трехперстным знамением. — Кто-то очень большой и страшный. И не вздумай смеяться! Человек этот, уж не знаю — мужик ли, баба, уже пару лет в тени. Все платежи… ну ты поняла, о чем я говорю?

— Не-а, — решила свалять ваньку Ксюша в надежде отыскать в словесной шелухе соседки пару-тройку золотничков.

— Совсем глумная, да? — Та недоверчиво скривила мордочку. — Как ты могла столько лет в бизнесе проторчать, ума не приложу!

— А я не платила никому, — вновь соврала Ксюша, не желая посвящать ее в то, как ежемесячно отправляла с нарочным тугой конверт с дензнаками.

— А мы вот платим, мать бы их в душу населения! — Нинка снова полезла в карман за сигаретами. — А поди, плохо бы эти денежки нам во благо пустить. С одной стороны, налоговая душит. С другой — братва. Шкуру готовы спустить! Раскрутись тут попробуй!

— Что-то ты уж чересчур за чужое дело радеешь. — Ксюша хитро ухмыльнулась, заметив, как смутилась Нинка. — Не иначе на своей грудке босса пригреваешь?

— Да иди ты!

Нинка принялась мусолить сигарету, зло косясь в сторону соседки и нервным движением сбрасывая пепел прямо себе под ноги. Но ступив на тропу откровения и доверительности, она уже не могла остановиться. И через каких-то пять-десять минут Ксения была полностью посвящена и в проблемы Нинкиного семейного житья-бытья, и в тайну ее отношений с начальником.

Оказывается, семейная идиллия с ее мужем-недотепой, как сама Нинка окрестила супруга, не что иное, как результат ее ангельского долготерпения и того, что закрывала глаза и на его куцую зарплатенку, и на его никчемный характер.

— А что делать?! Раз вышла замуж, значит надо жить! — то и дело восклицала она при воспоминании об очередном его недостатке. Да что там недостатке — о его полной непригодности, неприспособленности к современному ритму и образу жизни.

— Он инженер, видите ли! В лоб его мать!!! — материлась Нинка, брезгливо сплевывая себе под ноги и понося его принципы, с которыми, по ее словам, и делать-то нечего, кроме как утереться и выбросить. — Он что думает — я всю свою жизнь буду гнить в этой долбаной коммуналке?! — свистящим шепотом вопрошала она, нещадно дымя в Ксюшину сторону. — Мне для начала нужна квартира! А там посмотрим!