Посредник Дьявола - Марина Рублевская

работников отдела, те в один голос утверждали, что парень просто отправился в комнату забрать свои документы, всё произошло за мгновение, никто ничего не заметил. Никаких предпосылок такому поступку не было, парень с утра вёл себя как самый обыкновенный среднестатистический офисный работник. Разве что, часом ранее у него произошёл конфликт с финансовым директором…

Чуть позже руководителей группы пригласили в кабинет к Вишневским:

— Вы же понимаете, что информация о происшествии не должна просочиться за пределы этого здания?

— Разумеется, — отвечал один из них. — Только у меня есть вопрос к Святославу Алексеевичу. У вас случился конфликт в туалетной комнате, за двадцать минут, до того как Кривонос покончил с собой? Один из свидетелей говорит, что вы угрожали ему увольнением и привлечением ОБЭП.

— Да, и что? У меня для этого были основания… — сказал Свят.

Отец перебил его и снова обратился к полиции:

— Стоп стоп стоп, настоятельно рекомендую не развивать эту тему. У всех когда-нибудь случаются конфликты с начальством, и уж если человек лезет в петлю из-за простого дисциплинарного взыскания, то он мог поступить также после любого другого триггера. Понимаете?

— Конечно… — нехотя согласился полицейский.

— У нас есть видеозапись, где прекрасно видно, что на Кривоноса никто не оказывал давление, он с жизнью расстался добровольно, наверняка по глубоким личным причинам. Думаю, что было бы неэтично, если бы эта история попала в информационное поле.

— Понимаю, репутационный урон…

— И из уважения к семье покойного, — завершил мысль Вишневский старший.

Заключение было таково — Кривонос покончил с собой, а на этом не строятся грандиозные расследования и разоблачения. И всё же смерть работника в разгар дня бросала огромную тень на компанию.

Когда тело увезли и полицейские убрались восвояси, старший созвал экстренное совещание всех руководителей отделов и служб, где наказал слушать внимательно и передать каждому подчиненному:

— Не дай бог, в какой газете, на портале или в соцсети всплывёт хоть один намёк!..

Дважды повторять не пришлось, все поняли, что за этим может последовать. Происшествие списали на общую неуравновешенность Кривоноса, латентную депрессию и начальную стадию алкоголизма. На том дело и закрыли.

Эта история напрягала Святослава. Нет, не из-за конфликта с работником за час до смерти оного. В конце концов, кто не ругается со своим руководителем? Да, не каждый после вешается на собственном галстуке, и все же вины начальства в том не было. Совсем другое терзало его — он уже слышал подобное. Настасья говорила о какой-то Ире, чью душу не смогла притянуть к себе в озеро, и о чёрных сетях, оплетающих сферу вокруг. Святослав перерыл все дневники Митрича в поисках ответа о сущности явления. Чистые души не подчиняются Ведунам, их удел — мир нечистый. Отход из тела тёмные видеть не должны, за одним исключением — такое возможно при проведении особенного обряда.

Кто-то призвал душу неугомонного Кривоноса. След определённо вёл к подобному тёмному, и, может статься, что и к членам круга Розы.

Через неделю после похорон Свят в сопровождении Адашева отправился по домашнему адресу погибшего аудитора. Из личного дела следовало, что парень не был женат, проживал с матерью Степанидой Артёмовной и сестрой Таней в двухкомнатной квартирке на окраине Москвы. При этом имел кредиты на авто и дачный домик в области.

Дверь мужчинам открыла почерневшая от горя женщина в засаленном домашнем халате. От этого зрелища у Свята ком стал в горле.

— Здравствуйте, — сглотнув, сказал он, — меня зовут Святослав Вишневский, я руководитель отдела, где работал ваш сын.

— Мы знаем, кто вы! — из комнаты показалась девушка, на десяток лет младше Кривоноса. Она щурилась, выказывая своё неприкрытое презрение нежданным визитёрам.

— Мы можем войти?

— Зачем? — смерила их взглядом Таня.

— Есть разговор, — ответил Адашев и сделал несколько уверенных шагов вперёд.

— Проходите-проходите, — засуетилась Степанида Артёмовна.

Женщина провела их на тесную кухоньку, обставленную бедно, но опрятно. Сестра погибшего вошла следом и привалилась к дверному косяку, отрезая незваным гостям путь к отходу.

— Соболезную вашей утрате, — начал Свят, на что получил «Пф-ф!» за спиной. — Тяжело потерять сына, тем более в таком молодом возрасте. Хотелось бы вас поддержать…

— Как же! — воскликнула Таня, — Сперва человека заваливают работой, доводят, а потом поддержать хотят.

Вишневский и Адашев переглянулись.

— Компания выплатит вам материальную помощь и компенсирует затраты на погребение, — продолжал Святослав заготовленную речь.

— Ага! Подавитесь своими деньгами! — девочка взмахнула руками и ударилась об угол, но, кажется, не заметила этого.

— Таня! — попыталась урезонить дочь Степанида Артёмовна.

— Что? Разве я не права?

— Валерий много работал? — спросил Свят осторожно.

— Ой, типа не знаете? Платите с гулькин нос, а требуете как… Мне Валерка рассказывал про вас, да-да! — она склонилась над ним, уперев кулаки в бока.

— Таня, — мать мягко за локоть увела девчонку в сторону. — Валера последние месяцы действительно очень много работал.

— Может, он встречался с какими-нибудь странными людьми? Часто где-то пропадал?

— Нет! Он, как придёт домой, тут же снова за ноутбук хватается. Говорит… Никак не могу думать о нём в прошедшем времени.

Женщина сжала зубы, сдерживая рыдания. Это продлилось минуту, которая для Свята тянулась вечностью, вызвав холодок по спине. Степанида Артёмовна справилась с эмоциями и продолжила:

— Говорил, сверхурочно много дают, а платить — не платят. Никуда не ходил, все дома сидел. Даже на свидания выбирался на час-два, не больше.

— Простите, вы точно уверены, что он каждый день работал из дома со своего персонального ноутбука?

— Ещё спрашивает! — фыркнула Таня.

Адашев покашлял с намёком, а Свят и сам уже всё понял:

— Видите ли, правилами компании строго запрещено выходить в корпоративную систему с личных устройств вплоть до уголовной ответственности. Мы будем вынуждены изъять технику.

— Ещё чего! — закричала Таня.

— Понимаю ваше негодование, но так проще всем.

— Вот за этим вы и пришли! А то начали: денег дадим, похороны оплатим! — девчонка разъярилась до красноты. Она имела право на горе, но уж точно