Таймыр - край мой северный - Н. Урванцев

По сообщению Якобсена, записанному в рапорте Рыбина, это были не кости, а три тонкие "косточки", которые нельзя было даже зять и увезти, так они были хрупки. Самая большая была с ладонь. Но если столь мелкие обломки уцелели от огня, то куда же делись такие крупные кости, как тазовые, берцовые, челюстные? От них должно было хоть что-нибудь остаться. Зубов тоже не было найдено, а ведь в огне они сохраняются дольше всего. Кроме того, сжечь целиком труп взрослого человека не так-то просто. Для этого надо соорудить очень большой костер, следов которого ни Бегичев, ни Якобсен не отмечают. Нет, никто из людей здесь на костре сожжен не был.

Как сообщил Якобсен, по соседству с костром в талой глине он и его спутники вырыли нечто вроде могилы глубиной 70 сантиметров, куда сложили пепел и кости, зарыли, прикрыли сверху камнями и поставили крест высотой около двух метров. К нему прибили железку от обшивки полоза саней, на которой Егор Кузнецов ножом выбил надпись "Памятник Кнутсену и Тессему", а в десяти саженях отсюда Бегичев поставил столб, на котором вырезал: "Н.Б.1921".

Эту могилу пытались разыскать в 1973 году участники Полярной научно-спортивной экспедиции газеты "Комсомольская правда". Они обнаружили в том месте, которое было описано Бегичевым, песчаный холмик, где из-под гальки были видны угли. Сняв верхний слой, нашли кости и взяли их с собой, сложив в особый пакет. Анализ в Москве показал, что это кости оленьи, а не человеческие.

Столба-креста, о котором сообщил Якобсен, тут не было, но позднее, в 1975 году, та же экспедиция нашла столб с инициалами Бегичева.

При дальнейшем следовании вдоль побережья к устью Пясины экспедиция Бегичева следов норвежцев не встретила. Она повернула на юг к устью Пуры и ушла через Гольчиху в Дудинку.

Бесспорные следы пути норвежцев на запад обнаружила наша экспедиция. У речки Заледеевой был найден разоренный медведем склад с почтой Амундсена и походным снаряжением норвежцев. Характерно, что здесь не было ни вещей с французскими клеймами, Ни французских монет, ни дробовых патронов.

По старой версии, тут должен был проходить только один человек. Но оставленные почта и снаряжение представляют довольно солидный груз. Пакеты весили не меньше 10 килограммов да снаряжение килограммов 15. Такой груз было трудно нести одному; явно норвежцев было двое. Дальше около устья реки Убойной, километрах в 35 к западу, нами найдены две пары вполне исправных лыж с клеймами норвежской фирмы "Хаген и К°". Значит, и здесь проходили оба норвежца. Отсутствие следов костра свидетельствовало о том, что люди просто оставили лыжи и пошли пешком. До Диксона оставалось не более 70 километров.

Берег тут хотя и прямой, но высокий, сильно изрезанный крутыми логами ручьев и речек. Идти сушей трудно, а вдоль берегового припая по гладкому льду много легче. Путники и пошли морем. Однако здесь, всего в 12 километрах от Диксона, есть бухта Полынья, вполне оправдывающая свое предательское название. Сюда, видимо, подходит одна из струй сравнительно теплой пресной енисейской воды, которая постоянно разъедает лед, образуя полыньи. Они то замерзают в сильные морозы, покрываясь тонкой коркой льда, запорошенного снегом, то опять вскрываются. На таком непрочном льду у мыса этой бухты в свое время провалился с санями Коломейцев, следуя с Расторгуевым к Диксону. Они и назвали мыс, а потом и бухту — Полынья.

У открытой воды тут всегда есть нерпы, а в поисках нерп бродят белые медведи. Поэтому бухта Полынья представляла излюбленное место охоты первых зимовщиков с полярной станции Диксон. Николай Васильевич Ломакин рассказывал мне, как однажды он чуть не погиб в запорошенной снегом полынье. В погоне за раненым медведем он не заметил пятно слабого льда и провалился, к счастью, только по пояс. Когда бегом бежал до станции, одежда на нем обледенела и превратилась в броню, которую пришлось разрезать, чтобы снять.

Норвежцы, конечно, не знали о всех опасностях бухты Полынья и пошли напрямик. Вот тут-то Кнутсен провалился и, скорее всего, сразу же утонул. Если бы Тессему удалось его вытащить, они для просушки сразу же разложили бы большой костер из плавника, которого на берегу достаточно. Однако следов такого костра никто из обитателей Диксона потом здесь не встречал. Не видели и мы.

Потрясенный гибелью товарища, Тессем пошел дальше уже не по льду, а материком напрямик и вышел на мыс прямо к станции. Возможно, он даже увидел огни жилья, заторопился, поскользнулся, с размаху упал навзничь, потерял сознание и замерз.

Трагическая судьба у обоих. Путешествие зимой, в полярную ночь, всегда чревато большим риском. Если бы Кнутсен и Тессем отправились в путь не в октябре, а в апреле, то они, конечно, дошли бы до Диксона благополучно.

По порогам реки Хантайки

Наши канобе (Рис. 18) Подготовка канобе к буксировке (Рис. 19)

Работая в Норильске, я уже в первые годы слышал, что к югу от него, километрах в 200, в Енисей впадает река Хантайка, но что это за река, как она течет и откуда берет свое начало — неизвестно. Еще во времена Мангазеи в ее устье было поставлено Хантайское зимовье, но от него сейчас ничего не осталось, а современное Хантаиское селение находится ниже по Енисею, километрах в 20. Надо было исследовать эту еще никем не изученную реку, тем более что она располагается к югу от Норильска, а значит, медно-никелевое оруденение может проходить и туда. Поэтому в первую очередь следовало собрать сведения о реке, узнать, бывал ли кто на ней, что видел.

Опасное место (Рис. 20) Участники Хантайской экспедиции: братья Корешковы Николай и Виктор (Рис. 21) Скалы третьего порога (Рис. 22) В скалистом ущелье реки Хантайки (Рис. 23)

Мы заблаговременно стали расспрашивать людей обо всем, что они знают или слыхали про Хантайку. Оказалось, что на Хантайке никто не промышлял, а тем более по ней не плавал. Некоторые рыбаки пытались от устья подниматься вверх, но это им удавалось не более как на 20 километров. Плыть дальше не позволяли сильное течение и пороги. Правда, рыбы много, но зачем ловить там, если на Енисее ее достаточно и рыбачить можно прямо около своего жилья.

Прыжок на канобе через порог Кулюмбе (Рис. 24) Через каменные корги как-то надо перебраться (Рис. 25)

Рыбаки рассказывали, что выше на Хантайке есть большой порог, шум которого они слышали, но до которого не добирались.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});