Провалившийся в прошлое - Александр Абердин

Наконец Митяй доплыл до станицы Черниговской, где у него, далеко в будущем, жил друг, и ему снова пришлось выбираться на берег и опять на левый, более пологий, так как впереди показались пороги. Проехав несколько километров, он увидел ещё более мощный галечник, эту природную кладовую самых разнообразных руд и минералов. Он уже отметил на карте карандашом Ширванский галечник и теперь обвёл примерный контур Черниговского, радуясь, что, построив мост через чёртову Митяйку, которую питала водой здоровенная глыба льда, лежавшая на Нефтегорских холмах, сможет посещать их. Он уже нашел на галечнике кусок касситерита размером с кулак, а это означало, что выше его могло быть и больше, ведь это тяжелый минерал. Надеялся он найти на этих галечниках также самородную медь и даже железо, которые полностью выбрали в будущем потомки того парня, у которого форель украла крючок. Мечтая о поездке на галечники весной, за зиму ему предстояло либо построить мост, либо, что гораздо проще, устроить на Митяйке паромную переправу, лен уже замачивался в воде, Митяй доехал до подножия горы Петрум и снова ахнул, увидев три здоровенных, широких водопада. Мария и здесь размывала естественную преграду, добывая для него полезные ископаемые и бережно вынося их на свои галечные поля, за что Митяй поклонился реке в пояс.

Скорее всего, что и в ущелье Верхние Волчьи Ворота он увидит точно такую же картину. Ледник, накрывавший Большой Кавказский хребет, быстро таял и реки, размывая горные породы, несли вниз миллионы кубометров обломков, так что никакие шахты ему не нужно закладывать. Митяй, постоянно забирая вверх, доехал по буковому редколесью до самого водопада, шумевшего внизу, справа, остановился и принялся снимать с телеги мотоцикл. Гора Петрум имела очень примечательный вид и более всего походила на треугольный клин, сужающийся к северо-западу и расширяющийся к юго-востоку. В своей части, обращённой к реке, её склоны были очень крутыми. В двадцать первом веке она была куда более сглаженной и вся поросла лесом. Сейчас же Митяй увидел на её крутых склонах множество скал и в основном кустарники, большие участки склоны поросли травой, но на ней уже появились и деревья. Пройдёт всего каких-то двадцать тысяч лет и гора, основательно сглаженная ледником, постепенно покроется плодородным грунтом и полностью покроется древесной, в основном дубовой, буковой и грабовой, растительностью. Ну, ему до таких времён точно не дожить.

До ущелья с водопадом между Красной Кручей и Петрумом, Митяй доехал быстро, всего за четыре с половиной часа, то есть задолго до обеда, так как тронулся в путь в семь утра, так что было самое время подумать, как охотиться и на кого. Самое простое решение было таким, – взять телегу на буксир и ехать дальше. С юго-западного склона на эту гору было подниматься намного проще, а сверху ему будет легче высматривать коз и охотиться на них с помощью ловчей сети. Приняв такое решение, он быстро поставил на мотоцикл колесо, набросил металлическое дышло на форкопф с кованной вилкой, прикреплённой к раме мотоцикла с двух сторон болтами и выходящий на полметра позади заднего сиденья, велел Крафту находиться рядом и бодро покатил вперёд, удивляя живность весёлым рычанием двигателя. Через четыре часа он уже находился на распадке между горами Петрум и Шупсе. В будущем обе горы имели высоту менее километра, причём совсем немного, зато в каменном веке были метров на сто выше и гораздо живописнее из-за множества этих чёртовых скал, которые Митяй забодался объезжать и проклял всех их предков до двенадцатого колена, но, тем не менее всё же выехал на распадок, а затем и поднялся почти на самую вершину. На саму вершину он не мог выехать по причине её скалистости.

Чтобы ему не досаждала лишний раз всяческое местное, клыкастое и рогатое хулиганьё, он набросил себе на плечи длинный меховой плащ из шкуры вожака психанутых махайродов, завязав лапы, украшенные длинными когтями, на груди, а на голову надел мотоциклетный шлем, сделанный из его головы с пришитой к нему меховой, гривастой шалью. При виде такого байкера-махайрода, от него удрал даже шерстистый носорог, не говоря уже о том, что гигантский олень с рогами, достигавшими в размахе метров четырёх, умчался с такой скоростью, что чуть было не оставил свои рога на том месте, где стоял. С визгом разбегалась от Митяя и вся остальная живность. Плохо было только то, что огромные клыки, свисавшие из-под козырька, малость закрывали ему обзор. Однако, выехав почти на вершину, он сначала снял с себя тёплый плащ, издававший довольно сильный запах потому, что к нему были пришиты невыделанные хвосты махайродов, у основания которых имелась пахучая железа и потому махайроды, здороваясь друг с другом, нюхали у собратьев под хвостом, а уже потом, скатав его и засунув в большой полиэтиленовый мешок, без каких-либо помех взобрался на вершину и принялся оглядываться окрест.

То, за чем он приехал на вершину горы Петрум, Митяй увидел в бинокль очень скоро и потому сразу же переименовал эту гору и назвал её Козьей. Да, к его радости по юго-восточному склону горы, между скал скакало не один или два заморенных, старых козла, а целых несколько десятков молодых и полных сил и энергии светлых рыжевато-серых туров, они же горные козлы вида Сapra caucasica, причём здоровенных, размером больше, чем Крафт, но то были самцы. Козы, размером поменьше, причём с козлятами вполне подходящей величины и возраста, то есть уже довольно большими, тоже паслись на склоне, стараясь держаться подальше от козлов со здоровенными рогами. Вообще-то он даже не представлял себе, как из них, путём селекции, можно вывести домашних коз, но был полностью уверен, что если их хорошо и часто кормить, они быстро к нему привыкнут и перестанут мечтать о горах. Туры его времени были очень пугливыми, но уже очень скоро он узнает, какими они были в глубокой, незапамятной древности, когда человек на них ещё не охотился. Возможно, что куда более доверчивыми. Глядя на козлят, им было уже месяцев по шесть, Митяй сразу же прикинул, что штук десять в клетку их точно поместится. Он быстро нашел самое лучшее место для устройства ловушки, довольно высокий дуб, спустился к телеге и сразу же начал готовиться, но не к козлоловству, а к ужину и ночлегу. Ужинали они всухомятку и сразу же после заката солнца Митяй лёг спать, чтобы проснуться ещё затемно.

Проснувшись затемно, он быстро достал из телеги большой рюкзак со снаряжением и принялся собирать клетку размером два на полтора метра. Вскоре начало светать и он, приказав Крафту охранять транспортное средство, отправился к козлиному дубу. Хотя козы и не свиньи, они тоже не прочь подхарчиться желудями, так как едят практически всё, даже сигареты и наволочки, и именно на этом он решил их подловить. Спустившись в предрассветной мгле к дубу, Митяй первым делом достал мешок, пошитый из толстого брезента, и набил его камнями. Вес получился приличный, килограмм за сто двадцать. После этого он сразу же полез на дуб и, вбивая в ствол молотком четырёхгранные, остро заточенные, восьмимиллиметровой толщины гвозди длиной в тридцать пять сантиметров, взобрался повыше, выбрал подходящую для козоловства толстую ветку, растущую на высоте метров в двенадцать, перебросил через неё альпинистскую верёвку и спустил вниз один конец, предварительно обмотав ветку кожаной лентой, пропитанной парафином, после чего вбил в ветку две П-образные направляющие. Второй, более длинный конец верёвки он спустил вниз и по обеим спустился с дуба, после чего вбил в ствол дерева толстый, острый штырь с кольцом и карабином и принялся поднимать противовес своей охотничьей снасти. Митяй поднял тяжеленный противовес почти до самой ветки, привязал верёвку к карабину и принялся расстилать на земле ловчую сеть диаметром шесть метров с уже привязанными к её карабину шестью капроновыми шнурами потоньше, и снова залез на дуб.

На этот раз, поднявшись наверх, он прибил к ветке металлический кронштейн с блочком, затем стопорный механизм, которым надёжно застопорил тот конец верёвки, на котором висел груз, пропустил второй конец через блочок с перехлёстом и спустил вниз уже не всю верёвку, а лишь столько, чтобы к ней можно было привязать капроновые шнуры. После этого ему пришлось спуститься ещё раз, чтобы прицепить к верёвке карабин со снастью и вывалить в посередине сети ведро полусухой каши и разбросать комки приятно пахнущей приманки вокруг неё. Теперь наступила пора залезть на дерево в последний раз и уже не спускаться с него до победного конца. Митяй выбрал слабину, закрепил верёвку, поудобнее устроился на толстенной ветке поближе к рычагу стопора и приготовился ждать козу, её козочек, а также юных козлов. Вот они-то ему и даром не были нужны в количестве более одной, максимум двух, единиц на всё стадо. Хотя свиньи вели себя по отношению к нему довольно вежливо, он прекрасно понимал, что после второго опороса ему придётся пустить их всех, во главе с хряком, как и их первое потомство, на мясо и потом буквально выпоить поросят молоком с рук, чтобы они понятия не имели, кем являлась их родная мамаша.