Шрифт:
Интервал:
Закладка:
2Теперь о вчерашнемъ. — Вижу я, что вы сближаетесь съ нуждами народа, съ забытыми братьями нашими. Они забыты такъ давно, такъ окончательно, что всѣмъ намъ, желающимъ возстановить это братство, мало однаго сознанія родства, нужна длинная работа, к[оторая] у меня не только не кончена, но только начинается; вы позади меня въ этомъ отношенiи, и потому — этому я за васъ радуюсь. Но о деньгахъ, о своемъ отношеніи къ нимъ, я ничего сказать не могу. Каждый по своему умывается. Дѣло въ томъ, чтобы самому внѣшнему предмету этому не приписывать значенія; а то — тотъ же грѣхъ, к[акъ] и съ деньгами. Приписывать же значеніе надо только тому, чтò уничтожаетъ значеніе многихъ пустыхъ вещей, въ томъ числѣ и денегъ.
Хочется мнѣ написать сказочку такую.3 Былъ царь, и все ему не удавалось, и пошелъ онъ къ мудрецамъ спросить, отчего ему неудача. Одинъ мудрецъ сказалъ: отъ того, что онъ не знаетъ4 часа, когда чтò дѣлать. Другой сказалъ: отъ того, что онъ не знаетъ того5 человѣка, кот[орый] ему нужнѣе всѣхъ. Третій сказалъ: отъ того, что онъ не знаетъ, какое дѣло дороже всѣхъ другихъ дѣлъ. И послалъ царь еще спрашивать у мудрецовъ у этихъ и другихъ: какой часъ важнѣе всѣхъ, какой человѣкъ нужнѣе6 всѣхъ7 и какое дѣло8 дороже всѣхъ.9 И не могъ никто отгадать. И все думалъ объ этомъ царь и у всѣхъ спрашивалъ. И отгадала10 ему11 дѣвица. Она сказала, что важнѣе всѣхъ часовъ теперешній, потому что другого ни однаго нѣтъ такого же. A нужнѣе всѣхъ тотъ человѣкъ, съ к[оторымъ] сейчасъ имѣешь дѣло, п[отому] ч[то] только этого12 человѣка13 и14 знаешь. А дороже всѣхъ дѣлъ то, чтобы сдѣлать этому человѣку доброе, п[отому] ч[то] это одно дѣло15 тебѣ навѣрно на пользу. —
Страница письма Толстого к В. Г. Черткову от 20 июня 1887 года.Вотъ эта мысль не разрѣшаетъ для меня вопросъ денегъ, а ставитъ его на то мѣсто, к[оторое] ему подобаетъ. Цѣлую васъ. Поклоны и любовь вашей женѣ, Н[иколаю] Л[укичу], Ал[ександрѣ] Прох[оровнѣ],16 Ѳ[едору] Э[дуардовичу], О[льгѣ] Н[иколаевнѣ], Иванову, Емельяну.
Я получаю много писемъ изъ Америки. Два отъ старинныхъ членовъ Non resistance.17 — И это меня радуетъ. И здѣсь братья и тамъ.
У васъ какъ будто зарождается холодность къ П[авлу] Ивановичу. Если ошибаюсь, простите, а если правда, подумайте о немъ, а не о себѣ, о своей правотѣ, и возстановится благо любви. А его нельзя не любить.
Полностью публикуется впервые. Два отрывка напечатаны в ТЕ 1913, стр. 53—54 и один отрывок в Б, III, стр. 83. Притча о мудрой девице, включенная в это письмо, напечатана с незначительными изменениями во втором издании сборника «Цветник». Киев. 1888, стр. 159. На подлиннике письма надпись синим карандашом рукой Черткова «№ 145. Я. П. 20 июня 87». Так как второе из писем Черткова, на которое отвечает Толстой было написано 17-го июня и послано на почту в тот же день с нарочным, как это видно из текста этого письма, и могло быть получено в Ясной поляне 19 июня, а Толстой указывает, что получил его «вчера», то датировку, сделанную Чертковым, можно считать правильной.
Толстой отвечает Черткову на письма от 12-го и 17-го июня 1887 г. В первом из этих писем Чертков пишет: «Дорогой друг Л[ев] Н[иколаевич]; жизнь наша здесь течет спокойнее и сравнительно гораздо, как мне кажется, правильнее, чем в Петербурге: хотя если посмотреть не туда, а к тому миру крестьян, который копошится, как муравейник, около нас, то поражаешься ненормальностью своей жизни в барском доме, на барских харчах; но — дай бог — не в барских занятиях. Я чувствую, что мы трудимся, и если не тем нормальным трудом, каким трудится простой рабочий человек (это, мне кажется, от нас пока закрыто — лишь бы только я не ошибался), то, по крайней мере, мы сознаем, что [стремимся] к тому, чтобы трудиться, как они. Мы идем против течения барской жизни, и нас, по крайней мере, не относит дальше от того берега. Я даже чувствую, что при малейшем ослаблении течения, уносящего нас вниз, мы делаем заметное движение в смысле приближения к тому берегу. Оказывается, однако, что отсутствие матери не развязывает нам рук. Мы живем на всем готовом и все наши физические усилия направлены еще только на то, чтобы возможно меньше утруждать людей, нас окружающих, готовых и даже желающих нам служить»... «Знаете ли, я в Петербурге убедился, что наше понимание жизни, наше — в смысле тех, которые в общем понимают, как мы — это понимание жизни не застраховано от зарождения аскетизма и вытекающих из него нетерпимости и осуждения других. Я знаю, что обличения нужно всегда принимать с благодарностью, и что, как бы даже они ни были несправедливы, можно всегда извлечь из них пользу для себя, хотя бы тем, что расшевеливают и косвенно или случайно задевают за слабое место и обнаруживают его. Но несправедливое осуждение, осуждение в том немногом, что сознаешь в себе хорошего, что сознаешь в действиях правильного, такое осуждение, как ни старайся его не замечать, как ни старайся осуждающий его не показывать, такое осуждение содействует отчуждению, разобщению. И как я писал на-днях Павлу Ивановичу я вижу больше любви и христианства в, так сказать, язычниках, как Репин и Гаршин, общение с которыми действует на меня ободрительно в хорошем смысле, чем в своих, так сказать, единомышленниках».
Далее Чертков, сообщив, что он продолжает работу над вставками в рукопись «Ходите в свете», пишет о том, что желал бы уйти от работы в «Посреднике», а, в заключение, опять говорит о том, что чувствует себя хорошо. «Я больше и больше думаю о том, как бы освободиться от своей подавляющей деловой переписки по делам изданий. Как рад я был бы, еслиб нашел кого-нибудь, кому бы мог передать это дело. Об этом мне очень хотелось бы переговорить с вами. Так бросить я не могу, п[отому] ч[то] это и нехорошо по отношению к тем лицам, которые связаны со мной в этой работе, и по отношению к самому делу, которое налажено теперь, и остановится, если я выну свой винтик самовольно, не заменив его другим и не сговорившись с другими участниками. И выходит, что колесо вертится и меня увлекает с собою. А оставить свое обязательное механическое участие в этом деле, мне очень хотелось бы, не потому, чтобы оно мне надоело, а единственно потому, что оно меня связывает, а мне следует быть более свободным. Я чувствую несостоятельность письменной работы за столом, не вытекающей, как у писателя, из внутренней потребности своей природы, а чисто — деловой, механической, когда кругом живые люди, работающие и физически часто страдающие такими страданиями, которые я мог бы несколько облегчить, если имел бы время общаться с ними. Хотелось бы и самому поработать серьезно физически, и столярным мастерством, и отчасти полевыми работами. И ничего этого я не могу сделать из за «Посредника», сидящего у меня на шее. Я не унываю, но недоумеваю, и чувствую, что со стороны кто-нибудь другой и больше всех вы, мог бы мне помочь разобраться в этом деле, в котором я связан с другими, а не действую просто сам по себе. Ужасно хотелось бы, чтобы мне развязали руки, и, уверяю вас, что не из желания «погулять», а п[отому] ч[то] чувствую, что дело это незаконно меня стесняет. Я думаю, что должен же где-нибудь быть такой человек, который находится в том положении, в котором я находился, когда начинал заниматься изданиями. Я мог бы передать ему свою роль, — хотя бы механическую сторону своего участия: и он был бы очень рад посвящать свои труды и свое время такому хорошему делу. Я перебирал всех своих знакомых, но не нахожу... Вообще, Л[ев] Н[иколаевич], нам хорошо, так хорошо. И мне кажется, что я чувствую, что что бы ни случилось, всё будет хорошо, по крайней мере, я желаю такого состояния и себе и всем, кого люблю. У вас оно есть, я знаю».
Во втором письме Чертков пишет, что продолжает делать вставки в рукопись «Ходите в свете», и снова говорит о том, что его беспокоит вопрос, как вернуть крестьянам хотя бы часть тех денег, которые он получает от своей матери. «Главное же мое внимание помимо моей воли обращено к бедным крестьянам, которые обращаются ко мне за помощью материальной. В этом году я не чувствую в себе возможности отказывать во всякой материальной помощи тем нуждающимся, которые обращаются ко мне и живут кругом. Стараюсь не помогать деньгами, а вещественными предметами, которые им нужны. Но всё это ужасно сложно и опасно. Хочу оставлять здесь, т. е. отдавать тем крестьянам, у которых отнято, половину, по крайней мере, того, что мать передает в мое распоряжение, т. е. 10 000 рублей. Из этого может выйти страшное зло. И я со всех сторон соображаю, как достичь возможно меньшего зла при этом возвращении то[го], что награблено — тем, у кого награблено.
1 Зачеркнуто: всякий.
2 Абзац редактора.
3 Зачеркнуто: тему
4 Зачеркнуто: време
5 Зачеркнуто: какой
6 Зачеркнуто: друг
- Смерть Ивана Ильича - Лев Толстой - Классическая проза
- Л.Н.Толстой. Полное собрание сочинений. Дневники 1862 г. - Лев Толстой - Классическая проза
- Полное собрание сочинений и письма. Письма в 12 томах - Антон Чехов - Классическая проза
- Собрание сочинений в десяти томах. Том 10. Публицистика - Алексей Толстой - Классическая проза
- Как из казни устраивают зрелище - Уильям Теккерей - Классическая проза
- Полное собрание сочинений. Том 1 - Толстой Л.Н. - Классическая проза
- Полное собрание сочинений. Том 81 - Толстой Л.Н. - Классическая проза
- Полное собрание сочинений. Том 87 - Толстой Л.Н. - Классическая проза
- Детство - Лев Толстой - Классическая проза
- Джек Лондон. Собрание сочинений в 14 томах. Том 12 - Джек Лондон - Классическая проза