Маркиза де Помпадур. Три жизни великой куртизанки - Сергей Юрьевич Нечаев

Возмущению узнавших про это придворных не было предела. Маркизе же все было нипочем. Она дошла до того, что потребовала, чтобы ее старшего дворецкого — того самого бывшего адвоката Коллена, что совсем недавно доставил ей из Парижа документ о разводе — наградили королевским военным орденом Святого Людовика. Без этого, как ей казалось, он был недостоин ей прислуживать.

Это был, конечно, перебор. Несмотря на весь свой здравый ум, маркиза де Помпадур в течение всей жизни будет совершать подобные оплошности. До самой смерти в этой женщине, которую некоторые пристрастные историки хотели бы представить как самую изысканную и утонченную натуру, периодически проявлялись черты обычной выскочки, выбившейся «из грязи да в князи». В этом она, кстати сказать, мало отличалась от многих других женщин и мужчин былых и нынешних времен, волей судьбы оказавшихся в аналогичных обстоятельствах. На большой высоте голова всегда кружится, и мало можно найти карьерных взлетов, которые оказались бы со всех точек зрения безупречны.

К тому же, Жанне-Антуанетте в это время было всего двадцать с небольшим лет, а молодость, по словам знаменитого писателя-моралиста Франсуа де Ларошфуко, — это беспрерывное опьянение, это — горячка рассудка. Ничуть не меньше оказался опьянен успехом и отец Жанны-Антуанетты, а ведь он был намного старше и опытнее. Но, как говорится, разум нуждается в опытности, но одна опытность без разума бесполезна. Франсуа Пуассон теперь жил в Париже, ничего не делал и ни в чем себе не отказывал. Однажды за роскошным ужином у одного из братьев Пари, разгорячившись вином и будучи расположенным пофилософствовать, он развалился в кресле и громко сказал:

— Знаете ли вы, почему я так весел? Да потому, что все мы окружены здесь таким блеском и великолепием! Посторонний, войдя сюда, право же, принял бы нас за каких-нибудь принцев. А между тем, вы, господин де Монмартель, — простой сын трактирщика из Дофинэ. А я сам… Да что тут говорить, все и так знают, чей я сын, и из какой хижины я вышел!

Свое вмешательство в политику его дочь начала с того, что лишила места министра финансов Филибера Орри, решительно отказавшегося покориться ей. Главный финансист Франции был большим врагом братьев Пари и, считая их отъявленными жуликами, отказался продлить им заказ на поставки для армии. Те пожаловались вошедшей в силу маркизе де Помпадур, и потому первой ее заботой стало ниспровержение Орри. Сказано — сделано. Филибер Орри получил отставку и удалился в Берси, куда все его бывшие коллеги стали стекаться для того, чтобы выразить ему свои соболезнования и подтвердить неизменное уважение. Все-таки Орри был хорошим человеком и хорошим профессионалом, беда его заключалась лишь в том, что он «перешел дорогу» привыкшим к бесконтрольности братьям Пари.

В правительстве Орри заменил Жан-Батист Машо д'Арнувилль, служивший до этого губернатором Валансьенна. Малоопытная в то время маркиза де Помпадур и здесь наполовину обманулась в своем ожидании: да, она имела возможность «свалить» врага, но не в ее власти было заменить его настоящим другом. Да и можно ли вообще, находясь на такой высоте, иметь настоящих друзей?

Что касается личного богатства маркизы, то оно росло, и через шесть месяцев после объявления ее официальной любовницей короля она имела уже 600 000 ливров годового дохода, одно помещение при дворе, другое — в зданиях, принадлежащих королю, и какой-никакой маркизат де Помпадур.

* * *

Жанна-Антуанетта понимала, что, пока король не будет целиком в ее власти, титул официальной фаворитки вряд ли можно будет удержать надолго. А незаменимой для него она могла стать только в том случае, если бы сумела изменить само качество его жизни, избавить от меланхолии и скуки, ставших в последнее время постоянными спутниками Людовика XV. А значит, ей предстояло сделаться эдакой версальской Шахерезадой.

Это превращение совершилось быстро. Теперь каждый вечер в ее гостиной Его Величество обнаруживал какого-нибудь интересного гостя. Скульптор Бушардон, философ-просветитель Монтескье, художники Ван Лоо, Буше и ученик последнего Жан Фрагонар, композитор и органист Жан-Филипп Рамо, знаменитый естествоиспытатель Жорж Леклерк де Бюффон — вот далеко не полный список представителей художественной и интеллектуальной элиты, которые окружали маркизу. Столь изысканное общество развлекало короля, открывая ему все новые и новые грани жизни. В свою очередь гости маркизы, люди, бесспорно, талантливые, в глазах общества повышали свой социальный статус, обретая тем самым существенную поддержку. Как видим, с самого начала маркиза де Помпадур почувствовала вкус к меценатству и не изменяла этому пристрастию всю свою жизнь.

Так начиналась эпоха маркизы де Помпадур при французском дворе. При дворе, где до нее красивый, обаятельный, окруженный многочисленными придворными король обычно скучал. Маркиза же поставила перед собой главную цель — развлекать короля. Развлекать, не переставая, если понадобится — круглые сутки. И она развлекала его, каждый раз придумывая что-то новое, что-то, о чем король и подумать не мог.

Но маркиза не только развлекала короля. Она еще выступала как своего рода психотерапевт: терпеливо выслушивала его, понимающе кивала головой, жалела. Она всегда, в любых обстоятельствах была на его стороне. В этом отношении она заменила ему мать, которой король лишился, когда ему было всего два года. С ней одной он теперь мог по-настоящему расслабиться и даже поплакать. С ней одной он мог себе позволить побыть самим собой и не играть роль великого монарха великой державы.

Известен, например, такой факт. Однажды министр де Морепа сильно утомил короля своим долгим докладом. Но это была работа, и король, у которого уже голова шла кругом от витиевато-бессмысленного бормотания министра, не осмеливался прервать его. И тут на помощь ему подоспела маркиза де Помпадур, которая резко оборвала министра и сказала:

— Все! Господин де Морепа, от вас у короля уже лицо стало желтым… Прием окончен! До свидания, господин де Морепа!

Как же он был благодарен за это своей фаворитке. Дошло до того, что без нее он стал чувствовать себя незащищенным, каким-то жалким, лишенным опоры.

Короче говоря, она стала его добрым другом. Настоящим другом. Не церемонно-подобострастным, как придворные, не эгоистичным и тщеславным, как дофин