Настенька (СИ) - Лунева Элина

- Молодой и крепкий мужик, трудолюбивый, старательный. По характеру бесхитростный и добрый, совсем не словоохотливый, больше молчун. Не смотря на свои двадцать восемь годков холост и детей не имеет. Хотя это не совсем так, был он женат, но овдовел.

Последняя фраза меня заставила обернуться и во все глаза уставиться на своего квартиранта.

- Рассказывай,- требовательно велела я домовому и вся обратилась в слух.

История, поведанная мне Казимиром, была печальна и оставила в моей душе горестный осадок. Жил был в одной деревне парень, молодой, да сильный. Полюбил парень девушку, а девушка его. На праздник Ивана Купалы сговорились, на Покров обженились. А через год нашли молодую жену в озере, что недалеко от села находилось, утопленной. Но самое горькое во всей этой истории оказалось то, что молодая женщина была в положении.

- С тех пор уж почти восемь лет прошло,- удрученно вздохнул домовой, а потом посмотрел на меня с подозрением,- Неужто приглянулся?

Глава 10

- Матрён, мне как-то даже неудобно перед тобой и твоей семьёй, - протянула смущенно я, вытираясь льняным полотенцем после бани, - Ты меня и так уже в который раз приглашаешь.

- Так разве это хлопотно? Ты же мне вон как с моей малышнёй помогаешь. К тому же, чего тебе в избе мыться-ютиться, когда мы баньку всё равно топим. А тебе для себя одной баню растапливать не с руки, - безапелляционно проговорила Матрёна, а затем удручённо добавила, - Кто ещё, если не я, поможет дочери Маши. Ведь мы с твоей матерью подругами были и дальней роднёй. Так что и ты, почитай, мне не чужая.

Я вздохнула, принимая аргументы, а для себя же решила, что обязательно, во что бы то ни стало, отблагодарю женщину, что и мне стала настоящей верной подругой.

- Ты иди, Матрён, в дом. А я сейчас ещё голову обсушу и мигом за тобой, - подтолкнула я подругу к выходу.

Дождавшись, когда женщина уйдёт, я выждала ещё несколько минут и тихо произнесла повелительным тоном:

- А ну-ка, нечисть, покажись!

От тёмного угла возле очага отлепилось пятно, и уже через минуту передо мной стоял лохматый недовольный мужичонка, замотанный в какую-то грязную хламиду.

- Чего звала? – насупилось существо.

- Домовика зови, разговор есть, - жестко проговорила я, стараясь придать своему лицу строгое выражение.

Не прошло и минуты, как оба представителя нежити явились под мои светлые очи.

- Ну, здравствуйте, - хмыкнула я на их немой кивок в знак приветствия.

Нечисть между собой переглянулись и выжидательно уставились на меня.

- Ну вот что, уважаемые, - решила я сразу перейти к делу, - Просьба у меня к Вам. Хозяюшка ваша в помощи вашей нуждается. Всё ж таки трое деток, да хозяйство с коровой, да огород. Подсобили бы чем?

Домовик напряженно уставился на меня, с минуту пожевав свою губу, а затем согласно кивнул:

- Это можно, навьюшка, - облегчённо выдохнул он, - А то я уж было подумал, что новая ведьма оброк с нечисти собирать явилась. А ты вон за хозяйку просить пришла.

- И я подсоблю чем смогу, - закивал банник, - Травки помогу сушить, да венички вязать, хворь у детишек подлечу, да мыла наварю. Не беспокойся, красавица.

- Вот и славно, - улыбнулась я им, а затем заинтересованно добавила, - А что вы там про оброк говорили?

Домовой с досадой закусил губу и виновато глянул на банника. Второй же в свою очередь только раздраженно развёл руками:

- Так ведь ты ж от нежити защищаешь. Почитай, всё село теперь под твоим крылом. Ты теперь наша и опора, и защита, и закон, - сказал, как отрезал, банник.

Я же от услышанного ошалело вытаращила глаза и плюхнулась пятой точкой на лавку.

- Погоди ты пугать девицу, - одёрнул друга домовик, - Она ж ничего не смыслит пока в ведьмовстве. Видишь, молодя ещё, совсем зелёная, да глупая.

На последней фразе о моём недалёком уме я даже встрепенулась:

- Эй, а ничего, что я всё слышу? – сделала я сердитое выражение лица, а потом уже более миролюбиво добавила, - Да и рано вам на меня надеяться, не умею я ничего из колдовства.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Научишься, - отмахнулся домовой.

А банник задумчиво почесал свою плешивую бородёнку:

- Тебе бы, девица, в избу покойницы Ядвиги наведаться. Глядишь, что-нибудь там для себя полезное найдёшь. Она была сильной травницей и шептуньей, заговоры крепкие ставила.

- А где её изба? – заинтересованно посмотрела я на нечисть.

- Так недалече от сельского кладбища, - охотно пояснил домовой, - Вот тропка мимо твоего дома в лес уходит, по ней и иди. Справа кладбище, а слева и чуть глубже тропа приведёт аккурат к старому болоту, а там не ошибёшься, избёнку сразу приметишь.

Я с сомнением посмотрела на обоих представителей местной нечисти:

- В лесу возле кладбища, да ещё и у болота? Вы это серьёзно? Кто станет жить в таком месте?

- Травница Ядвига и жила, ей там было самое место, - утвердительно кивнули мужички, - А звери и люди лихие обходили то место стороной за версту.

- Ладно, разберёмся, - подытожила я, поднимаясь с лавки и показывая, что разговор окончен.

В доме меня уже ждала разволновавшаяся Матрёна.

- Я уже было хотела пойти за тобой, - облегчённо выдохнула женщина, - Давай проходи, будем чаёвничать, да сплетничать.

В доме Мартёны я уже чувствовала себя вполне свободно, почти как у себя дома. Детишки её ко мне тоже попривыкли. Старший сынок, Мишка – пацанёнок десяти лет, меня больше ведьмой не дразнил. Средний, Митька - мальчишка пяти лет, теперь всегда мне улыбался. Ну а самой младшей Марусе было все два годика. Она только-только начинала что-либо понимать, но уже охотно тянула ко мне свои ручки.

- Оставайся сегодня у нас, - предложила подруга после того, как второй стакан травяного чая был мною благополучно выпит, - Я тебе вместе с Мишкой, да Митькой на печи постелю. Даром что тебе пятнадцать, а тела и мясов ты не нарастила, словно пацанёнок – десятилетка.

Что тут сказать? В словах подруги была горькая правда. Но обижаться на Матрёну я и не думала. Как говорится: что выросло, то выросло. Придётся жить с тем, что есть. И действительно, если меня коротко подстричь, то получится мальчишка-подросток, такой себе смазливый сорванец. Ведь мою микроскопическую грудь и так за толстым слоем рубах и сарафанов не разглядеть, возможно только нащупать, и то с трудом.

И тут я вспомнила пышные формы Любаши, и от этого нахмурилась ещё сильнее. Перевела взгляд на свои худые ручки с тонкими длинными пальчиками и ещё совсем детскими ноготочками, затем на острые коленочки и локоточки. Н-да… Но рефлексировать по поводу своей внешности было не в моём характере. Поэтому, я подумала, что и с маленькой грудью как-нибудь уж проживу, тем более не придётся мучиться с изобретением бюстгальтера.

Взобравшись на тёплую печь, я подтянула себе под бок уже сонного Митьку, а Мишке растрепала его косматую шевелюру.

- А хотите, я расскажу Вам сказку? – заговорщически посмотрела я на пацанят.

- Хотим! Хотим! – дружно загалдели мальчишки.

Я устроилась поудобнее и начала свой рассказ:

У лукоморья дуб зелёный;

Златая цепь на дубе том:

И днём и ночью кот учёный

Всё ходит по цепи кругом;

Идёт направо — песнь заводит,

Налево — сказку говорит.

Там чудеса: там леший бродит,

Русалка на ветвях сидит;

Там на неведомых дорожках

Следы невиданных зверей;

Избушка там на курьих ножках

Стоит без окон, без дверей…

Эта сказка, а точнее поэма Пушкина «Руслан и Людмила», была чуть ли не моей самой любимой. И конечно тут сказалось воспитание и влияние моей бабушки, преподавательницы русской литературы, у которой творчество известного российского писателя и поэта было на особом счету.

Сон у мальчишек как рукой сняло, они жадно ловили каждое сказанное мною слово. А к середине повествования, я обратила внимание, что и Матрёна с Макаром присели на лавку возле печи и внимательно слушают мой рассказ.