Князь Игорь - Василий Седугин

Некоторое время ехали молча. Наконец он не удержался и задал вопрос, который сидел у него давно в голове:

– Как жила это время?

Она передернула плечами, будто отгоняла надоедливую муху. Ответила глухо:

– Жила – не тужила. Всяко было. Но хорошего мало.

Как всегда, она была пряма и правдива. А ведь могла и приукрасить, и он бы всему поверил, а не поверивши, не стал допытываться.

– Как сын?

Она тотчас оживилась, повеселела:

– Растет! Отчаянный, целыми днями носится со сверстниками! Бегают с мечами и щитами, играют в войну. А как-то повис рубашкой на ветках дерева. Да так высоко и далеко от ствола, что еле сняли. Я думала, с ума сойду от страха за него…

– А на кого… на кого он похож? – спросил он с придыханием.

Она поджала губы, ответила, даже не повернувшись к нему:

– На тебя. На кого еще?

А, помолчав, добавила:

– Но характер мой. Определенно мой. Напористый, решительный. Хотя иногда проявляется твоя мягковатость.

Встряхнулась, вскинула голову.

– Но молод еще. Все у него впереди.

– Он у тебя… единственный?

– Почему? Я же с мужем живу, – ответила она отчужденно. – Две дочери у нас. Как без детей в семье…

Наступило тягостное молчание. Игорь мучительно ревновал Елицу к Малу, хотя понимал глупость своей ревности.

– Ну что мы обо мне и обо мне! – спохватилась она наконец. – Ты-то как жил эти годы? Как с молодой женой любовался-миловался?

– Да так…

Игорь вспомнил свою семейную жизнь, которую по-настоящему семейной-то и не назовешь, и ему стало муторно на душе. Что он мог ответить? Как несколько лет ждал, когда Ольга подрастет и превратится в девушку, и как, повзрослев, она окончательно стала ему чужой, словно кусок льда, положенный за пазуху.

– Вот ждем первенца, – добавил он с трудом.

– Мальчика, девочку?

– Повитухи обещают мальчика.

– Поздравляю. Наследник великокняжеского престола родится.

И не удержалась, вздохнула. Видно, не раз думала о судьбе своего сына.

– Дети соединяют, – продолжила она через некоторое время. – Семейная жизнь имеет свои законы. Скольких молодых людей родители женят, иногда насильно, против их воли, а потом они живут и любят друг друга. Хорошие семьи получаются…

– Может, это не любовь, а привычка?

– Может, и так…

Он поколебался немного, но все же спросил:

– А как у вас с Малом?

Он думал, что она ответит резкостью, и даже пожалел, что задал такой вопрос. Вопрос был явно неуместным, он понял это после и поэтому ждал ответа, внутренне сжавшись. Но она спокойно ответила:

– Мал меня любил и продолжает любить. А я… Привыкла за десять лет. Много воды утекло за это время, многое пришлось совместно пережить…

Снова долгое молчание. Наконец он задал вопрос:

– Как же ты решилась на поездку в Киев? В пути могли перехватить и выдать Малу, а он не помилует…

Она ответила сразу, видно, не раз думала об этом:

– Что моя жизнь, когда надвигается братоубийство? Ну и, конечно, надеюсь, что все обойдется.

Она не сказала, что сначала подумала о нем, что никогда не забывала про него, что он всегда гнездился в каком-то уголочке ее сердца, тревожа и согревая ее, придавая смысл ее жизни, и была готова на все, чтобы хотя бы еще раз увидеть его.

Миновали землю полян, дальше властвовали древляне. Можно было ожидать засад, застав, и Елица свернула в лес. Теперь они ехали по бездорожью. Попадались глухие заросли дубов, где сквозь густую листву с трудом проникал солнечный луч, встречались сосновые массивы, светлые, просторные, дышалось в них легко и свободно; приходилось преодолевать овраги, объезжать густые заросли липняка, менять направление движения, и Игорь удивлялся, как Елица безошибочно угадывала верный путь.

Он спросил:

– Помнишь, как водила вокруг своего терема?

Она улыбнулась.

– Забавно было наблюдать, какими беспомощными бывают городские жители в лесу…

Они оживленно стали вспоминать первые дни знакомства, перебивали друг друга: «А помнишь?..» И каждый случай был для них сладостным, необыкновенным, наполненным особенным смыслом. Они видели себя молодыми и юными…

Вечером вышли к маленькой избушке, притулившейся на краю опушки, рядом бежала речушка со светло-коричневатой торфянистой водой. Дверь была приперта корягой – от зверей. Они вошли вовнутрь. Окон не было, стояла темень. Пахнуло дымом, плесенью, травами. Елица прошла вперед, пошуршала в углу. Вскоре раздались удары кремня, посыпались искры, заалел трут, и вот уже в печке запылал веселый огонь. Он осветил лежанку, столик, пару чурбанов.

– Это охотничий приют, – сказала она, хлопоча возле печи. – В очаге всегда припасены сухие дрова, береста для розжига, трут, даже березовые поленья для лучин. Кроме того, на полке сухари, соленое сало. Мы тоже перед уходом оставим что-нибудь из еды. Таков лесной обычай. Многих, думаю, это обиталище обогрело в стужу и спасло от голодной смерти.

Весь следующий день провели в пути, заночевали в другой охотничьей избушке. В полдень были возле Искоростеня.

– Эта тропка выведет прямо к городу, – сказала Елица. – А я пойду напрямик, в свое имение.

Он обнял ее и прижал к себе. Многое хотелось сказать ему, но он молчал, не в силах выразить свои чувства в словах. Наконец она сказала:

– Иди. Да помогут тебе боги.

Она села в седло, тронула лошадь, обернулась. Глаза ее влажно блестели.

– Я буду молиться за тебя…

В воротах крепостной башни караул несли двое воинов. Увидев Игоря, старший по возрасту шагнул навстречу и направил на него пику:

– Откуда и по какому поводу в Искоростень?

– Я – великий князь Киевский Игорь. Иду в гости к вашему князю Малу.

Воины растерялись. Как вести себя в присутствии великого князя, они не знали. Воин опустил пику, стал вглядываться в лицо Игоря. Наконец произнес:

– Кажись, и вправду великий князь. Я тебя видел, когда еще княжичем приезжал к нам.

– Пропустите к князю, у меня к нему важное государственное дело!

– Да ведь как сказать…

Воин посмотрел на своего напарника, по-видимому, хотел услышать от него совета, но тот только в испуге замотал головой. Видя их нерешительность, Игорь проговорил строго:

– Тогда зовите князя сюда.

– Бортко, беги в княжеский дворец, шумни, что сам великий князь к нам пожаловал! – приказал старший молодому.

Тот кинулся в крепость. Старший, сорокалетний мужчина, уже доброжелательно поглядывал на Игоря, говорил неторопливо и рассудительно:

– Не обессудь, княже, за такой прием. Сам посуди, является человек из леса, один-одинешенек, без свиты. Поневоле усомнишься, вправду ли он великий князь. Кругом леса, глухомань, мало ли что… Время такое тревожное. Но, слава Сварогу, богу нашему небесному, память у меня хорошая! Видел я тебя в тот раз, близко от меня проезжал ты. Нечасто великие князья являются к нам, как не запомнить!

В это время вдали показалась группа скачущих всадников, среди них Игорь узнал Мала. Тот вихрем подлетел к нему, поднял коня на дыбы, глаза сполошные, кудрявые волосы разметались, выкрикнул в запальчивости:

– С огнем играешь, великий князь! Древляне не повинуются Киеву! Мы теперь свободное племя! Пленником тебя объявляю! Так что берегись, Игорь!

– Не так встречаешь гостя, князь Мал, – спокойно ответил Игорь. – Гостем я явился к тебе. Без оружия, как видишь. Нельзя так принимать гостя, не по дедовским обычаям поступаешь.

Мал тотчас осекся. Он обвел присутствующих взглядом. Собралось уже много народу – и стража у ворот, и дружинники из крепостной башни, и охрана Мала, и прохожие. Все внимательно прислушивались к разговору князей, и он прекрасно понимал, что уже сегодня все сказанное будет известно горожанам и жителям окрестных селений, а там и всему племени.

– Тогда скажи мне, Игорь, с какой целью явился к нам? – несколько сбавив тон, проговорил он.

– Отвечу не таясь. Приехал я к народу древлянскому, чтобы поговорить серьезно и основательно, как не допустить кровопролития. Веди, князь, в свой дворец, поговорим откровенно обо всем, не спеша решим трудные вопросы, а потом объявим на вече.

По толпе прошло оживление, послышались голоса, в которых Мал почувствовал одобрение словам Игоря. Тогда он соскочил с коня и проговорил хмуро:

– Гостям мы всегда рады. Проходи, князь, будешь под моей надежной защитой. Дорогу великому князю!

Игорь облегченно вздохнул. Самое трудное осталось позади. Мал не решился расправиться с ним в первые мгновения, а теперь и вовсе не посмеет. Кроме того, ему удалось объявить народу свое желание говорить с древлянским вечем. Хотя в славянских племенах утвердилось единовластие князей, но народные собрания еще сохранили свое влияние и силу, и в решительные моменты князья не могли их обойти.