Злая, злая планета - Николай Алексеевич Гусев

права?

Гудманн вопросительно вскинула аккуратно выщипанные брови, строго глядя на Юлю поверх очков.

Та покачала головой.

– Чудно. Так я и думала. – Роза открыла папку, зашуршала страницами. – Вам не могут дать гражданство по праву рождения. Таким образом, получить паспорт вы можете не ранее, чем через пять лет, обычным процедурным путём, зарегистрировавшись в миграционном контроле, и получив рабочую визу с видом на гражданство. Таковы законы Империи и никаких правовых лакун они здесь не подразумевают. Однако, – госпожа Гудманн перевернула страницу. – Право на претензию истекает через семь месяцев. Через этот срок все движимое и недвижимое имущество барона Толмачева будет продано с аукциона, а его капитал безвозмездно отойдёт банку Таррагоны, кроме тех восьми процентов, что будут поделены между банками Земли. Но суд может ждать ещё шесть месяцев, если законный наследник найден, имеет на руках необходимые бумаги и изъявляет собственное, правомерное, свободное желание вступить в права наследства. Таким образом, мы можем выиграть год и один месяц на то, чтобы получить имперский паспорт и добиться полного контроля над наследством барона, и осуществить вашу сделку с губернатором Соукаши. – Роза Гудманн сделала театральную паузу, поправила очки и окинула всех нас строгим взором. – Унас есть способ, как это сделать, но вам это может не понравиться. Генерал Соуконзоном, вам слово.

Госпожа Гудманн без ошибки произнесла имя генерала, но было заметно, как она напряглась. Впрочем, сиксфинг держался вполне миролюбиво. Генерал скрестил руки на груди, посмотрел желтыми глазами на Юлю и заговорил по-английски:

– Вы можете стать рекрутом. Пройдёте учебку, это четыре месяца, потом лагерь подготовки – восемь месяцев. Присягнёте Империи, станете действительным рядовым, получите пакет документов – и можете быть свободны. Вступите в наследство, отдадите губернатору 51 процент, и будете блаженствовать весь оставшийся век. Того, что отойдёт вам, хватит на десять поколений безоблачной жизни. Но с одним единственным условием: вы никогда и ни под каким видом не должны вмешиваться в политику. Это единственное требование губернатора Соукаши. Вы не должны стремиться стать тем, кем являлся для вашей планеты барон Толмачев. Возможно, и я даже более чем уверен, что однажды вы попытаетесь это сделать. Поверьте, это будет худшей ошибкой в вашей жизни. Таррагона раздавит вас, мы лишим вас всего. Таково наше условие. Так что скажете?

Юля пожала плечами.

– Звучит заманчиво, – сказала она. – Насчет политики, я и так никогда ей не интересовалась и не собираюсь лезть в эти мерзости. Так что, все слишком просто. Так разве бывает?

– Просто бывает только на словах, – сказал генерал. – Но если вы решитесь на такой путь, то… впрочем, вам решать.

– Я должна подумать. Собраться с мыслями. У меня есть время?

– Честно говоря, нет, – вступила Гудманн. – Чем скорее вы решитесь, тем больше времени у нас останется в конце. Разного рода проволочки, знаете ли… всегда так бывает. Мы должны торопиться.

– До завтрашнего утра, – сказал генерал. – Мы можем дать время только до утра. Завтра поедете либо ко мне, либо в миграционную службу.

– Ладно, – сказала Юля и поднялась. – Спасибо. До завтра.

Мы тоже поднялись и все пошли к двери. Когда Юля перешагнула порог, генерал окликнул её:

– Толмачева! Если вы думаете, что уже приняли решение, подумайте ещё раз. А потом еще. Бывает так, что самый простой путь – самый трудный. Оцените свои возможности. И не промахнитесь. На кону не только ваша судьба, но судьба очень многих людей на этой планете. Если это для вас что-то значит, то вы… принадлежите этому миру. В зависимости от того, что вы решите завтра, вы определите для себя, кто вы – человек или сиксфинг.

Юля кивнула и вышла. Я выходил последним, кивнул генералу и закрыл дверь.

Мы почти не разговаривали до самого вечера. Юля не показывалась и мы её не беспокоили. Все прекрасно понимали, что ей нужно побыть одной. Только за ужином мы собрались все вместе, потому что еду приносили на всех в номер Кирсанова.

Юля вошла, плюхнулась на диван.

Кирсанов открыл было рот, но она опередила его.

– Я знаю, куда меня отправят. Таким, как я, одно место. Плевать, что я без пяти минут мультимиллиардер, хозяйка почти всей Галактики, у меня нет паспорта, а значит нет никаких прав, и фамилии нет, я никто. Полукровка… а значит любой может вытереть об меня ноги. Это Большой Харбин… распределитель. Жуткое место. И это ворота, которыми мне нужно пройти в Империю, которую я ненавижу. А иного пути нет.

Юля налила кофе и пошла на лоджию. Все потянулись за ней.

За последние два месяца у неё отросли волосы, теперь у неё была аккуратная огненно-рыжая челка. Она заметно поправилась, и выглядела уже совсем другой – здоровой, сильной, уверенной. В её тигриных глазах появился особый огонёк, в движениях – точность, упругость.

Я подумал, если бы она захотела, то всего бы смогла добиться. И я сказал ей об этом. Она рассмеялась, чуть застенчиво опустив веки, но потом внимательно посмотрела на меня и увидела, что я говорю искренне.

– Ты всегда меня поддерживаешь, – с благодарностью сказала она. – Спасибо, но… теперь мне вряд ли это поможет.

Она помолчала и спросила:

– А вы куда пойдёте?

Кирсанов пожал плечами.

– Тех денег, что ты нам оставила, хватит надолго. Мы можем купить новый танк. Заняться трансфером грузов, например. Мы найдём себе занятие по вкусу, это не проблема. Документы у нас новые, так что… начнём жизнь с чистого листа. Нас отпускают, это главное. И мы никому ничего не должны. Разве не это счастье, которого все ищут?

– Вы должны знать кое-что, – сказала вдруг Юля. – Эти деньги… они принадлежали Эмото Кариму. Он заплатил всем из своего кармана – четверым матросам, Петру из «Астры» и вам. Эмото сделал для меня столько, сколько никто не сделал. Я пряталась на его корабле, выходила на поиски еды только по ночам. Однажды что-то случилось с двигателем танкера, у Эмото ведь был очень старый корабль. Все искали поломку, а на самом деле правый винт зацепил какой-то мусор и завяз. Я по звуку догадалась, поскольку в трюме была. Я не раздумывала ни секунды. Нырнула и увидела кабель, обмотавшийся вокруг ротора винта. Все искали причину в двигательном отсеке, за борт никто не заглядывал. У меня было несколько часов, и я почти успела. Потом матросы стали нырять, чтобы осмотреть винты, и кто-то меня заметил. Но мусор я почти весь убрала, мотор можно было пускать. Корабль снова поплыл, а меня стали искать, обшаривали весь трюм и нашли. Думала,