Сильмариллион (Перевод З. Бобырь) - John Tolkien

Моргот и Унголиант поспешно пересекли эту местность и, пройдя через густые туманы Ойомуре, добрались до Хелкараксе, где узкий пролив между Араманом и Среднеземельем был заполнен битым льдом.

И Моргот переправился через него и вернулся, наконец, на север Внешних земель.

Они пришли вместе, потому что Моргот не мог ускользнуть от Унголиант, и ее облако все еще окружало его, а все ее глаза следили за ним.

Так они оказались в той местности, которая лежала к северу от залива Дренгист. Теперь Моргот приблизился к руинам Ангбанда, где находилась эта огромная западная крепость. И Унголиант понимала, на что он надеется, и знала, что здесь он попытается ускользнуть от нее.

И она остановила Мелькора, требуя, чтобы он исполнил свое обещание.

– Черное сердце! – сказала она. – Я сделала то, что ты потребовал. Но я все же голодна!

– Чего же тебе еще? – ответил Моргот. – Или ты хочешь упрятать весь мир в свое брюхо? Этого я тебе не обещал! Я его повелитель!

– Столько мне не нужно, – сказала Унголиант. – Но ты унес из Форменоса огромное сокровище, и я желаю получить его. Да, и ты отдашь его из своих рук!

Тогда Мелькор был вынужден уступить ей драгоценные камни, захваченные им, один за другим, неохотно. И она сожрала их, и их красота погибла для мира. Еще огромнее и чернее стала Унголиант, но голод ее был ненасытен.

– Только из одной руки давал ты, – сказала она. – Только из левой. Разожми свою правую руку!

Но в правой руке Моргот крепко сжимал Сильмарили, и хотя они были заключены в хрустальной шкатулке, огонь их начал жечь руку Моргота, и она скрючилась от боли. Но Моргот не разжал ее.

– Ты получила, что тебе причиталось. Потому что лишь моим могуществом, что я вложил в тебя, твоя работа была завершена. Ты не нужна мне больше. Эти вещи ты не получишь и не увидишь. Я объявляю их своими навсегда!

Но Унголиант стала еще больше, а он – меньше, ибо его сила ушла от него. И Унголиант нависла над Морготом, и ее облако сомкнулось вокруг него. И она опутала Моргота сетью из крепчайших нитей и стала душить его.

Тогда Моргот издал ужасный крик, эхом отозвавшийся в горах, и потому та местность была названа Ламмот, так как эхо его голоса оставалось там и впоследствии. И если кто-нибудь, крикнув там громко, пробуждал его, вся местность между холмами и морем наполнялась звуками воплей мучительной боли.

Никто в северном мире не слыхал крика более громкого и ужасного, чем крик Моргота в тот час. Горы содрогнулись и земля затряслась, утесы раскалывались на части. Глубоко в закрытых пещерах был слышен этот крик, и далеко отсюда, под разрушенными залами Ангбанда, в подземельях, куда, разгоряченные атакой, не спускались Валар, все еще таились Бальроги, ожидая возвращения их повелителя. И теперь они тут же сорвались с мест и перебрались через Хитлум, как огненная буря ринулись к Ламмоту.

Своими пламенными бичами они взорвали в клочья паутину Унголиант, и она испугалась и обратилась в бегство, извергая черный туман, скрывавший ее. Покинув север, Унголиант спустилась в Белерианд и поселилась под Эреди Горгоротом, в темной долине, что впоследствии получила название Нан Дургонтеб – Долина Ужасной Смерти – из-за ужаса, которым наполнила ее Унголиант.

Там во время Ангбанда жили другие мерзкие твари, имевшие образ пауков, и Унголиант сочеталась браком с ними и пожирала их. И даже после того, как она покинула те места и ушла, когда ей захотелось, на забытый юг мира, ее потомки жили в долине и ткали свою отвратительную паутину. О дальнейшей же судьбе Унголиант не рассказывает ни одна история. Все же некоторые утверждают, что ей давным-давно пришел конец, когда от ненасытного голода она сожрала, наконец, самое себя.

Итак, страх Яванны, что Сильмарили будут поглощены и уйдут в ничто, не оправдался, но они остались во власти Моргота. И он, теперь свободный, снова собрал всех своих слуг, кого смог найти, и привел к руинам Ангбанда. Там он вырыл заново огромные залы и темницы и над входом в них возвел трехглавую гору Тангородрим, над которым всегда густо клубился зловонный черный дым. И в Ангбанде собралось бесчисленное войско зверей и демонов Моргота, и раса выведеных им Орков росла и умножалась в недрах земли.

Черная тень пала на Белерианд, и в Ангбанде Моргот выковал огромную железную корону и провозгласил себя королем мира. И в знак этого он вправил Сильмарили в свою корону. Его руки были сожжены дочерна прикосновением к этим священным камням, и черными они оставались впоследствии. Никогда уже не удалось Морготу избавится от боли ожога, державшей его в непроходящей ярости.

Эту корону он никогда не снимал, хотя тяжесть ее стала для него невыносимой. Всего лишь один раз покинул он, тайно и ненадолго, свои владения на севере, и редко выходил из подземной крепости, управляя оттуда своими армиями. И только раз за все время существования его королевства Моргот сам брал в свои руки оружие.

Сейчас больше, чем в дни Утумис, до того, как гордость его была унижена, ненависть Моргота сжигала его, и лишь в господстве над своими слугами, в совращении их ко злу он успокаивал свой дух. И власть Моргота, как одного из Валар, сохранялась долго, хотя и обернулась жестокостью. И перед его лицом все, кроме самых сильных, погружались в черную бездну страха.

И вот, когда стало известно, что Моргот покинул Валинор, и погоня за ним оказалась тщетной – тогда Валар надолго задержались во тьме в Круге Судьбы, и Майяр, и Ваньяр стояли рядом и плакали. Нольдорцы же большей частью вернулись в Тирион и оплакивали там омрачение их прекрасного города. Через сумрачный проход Калакирна в город медленно втекали туманы с темных морей, окутывая башни, и светильник Миндона едва был виден во тьме.

И тогда Феанор неожиданно появился в городе и призвал всех прийти к дому короля на вершине Туны. Но приговор об изгнании, вынесенный ему, еще не был отменен, и Феанор тем самым восстал против Валар. Поэтому быстро собралась огромная толпа, желая узнать, чего он хочет. Нольдорцы принесли с собой множество факелов, так что холм и все лестницы и улицы, поднимающиеся из него, были залиты их светом.

Феанор был искусным оратором, и слова его имели большую власть над сердцами, когда он хотел этого. И в ту ночь Феанор выступил перед Нольдорцами с речью, которую они запомнили навсегда.

Свирепыми и ужасными были его слова, полными ярости и гордыни. Слушая их, Нольдорцы в возбуждении своем дошли до безумия. Его гнев и ненависть были главным образом обращены к Морготу, хотя многое из того, что говорил Феанор, породила ложь самого Моргота. Но Феанор обезумел от горя из-за убийства его отца и похищения Сильмарилей. Теперь он требовал королевской власти над всем Нольдором, потому что Финве был мертв.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});