Липовый барон - Романов Илья Николаевич

Ну, поныл вам немного о своей житухе, и слегка отпустило. Расскажу лучше другое, серьёзное. Тут дело такое. Жизнь и смерть…

* * *

В Небеса мы попали по случаю. Просто занесло нас туда. А они не зря прозываются Небесами. Тут в ходу поговорка: «Из Небес на небеса улетел».

К слову о небесах: тут как-то считается, что их много. Средние небеса – для грешников. Высшие – для знати. Низшие – для праведников не от дворян.

«Тебя съедят черви на нижнем небе!» – проклятье, обзывательство, намёк на низкое, не дворянское происхождение. По сути, тут знать сразу попадёт на высшие небеса, никакой уравниловки Иисуса с верблюдом и игольным ушком. Одно хоть успокаивает: вер тут много, и в разные небеса для разных сословий не все верят.

Я и Антеро были в сюрко короля и, наверное, поэтому к нам не придирались. Одежда с королевским гербом – это отдельная тема.

По какой-то нелепой случайности мы носим красные накидки с изображением какого-то нелепого существа. Химера, но не в классическом земном смысле, ну там грифон и подобные им, а нечто местное и нелепое.

Герб короля – это что-то с чем-то. Собачье туловище и рыбий хвост вместо головы. Сразу говорю: я не понимаю, почему так. Любителям аналогий и вообще геральдики в целом напомню, что Раян – это не Земля. Этот мир развивался по своим законам, со своей мифологией и геральдикой.

Всё, что я понимаю в местном гербоведении, так это то, что герб, который я ношу на сюрко – это признак королевской власти. Сам не понимаю, как это нелепое существо может указывать на такое высокое происхождение.

Так вот. У меня в сумке на крупе коня письмо к очередному адресату, я позёвываю после ночной смены в карауле у казармы. Вот сволочи, ничего толкового охранять не доверяют нашей сотне, только всякую некондицию, где и утащить нечего.

Антеро с умным видом ковырял мизинцем в носу. Светило солнышко сквозь набегающие тёмные тучки.

Мы тупо ездили по улицам, искали адрес. Потом заглянули в трактир, слегка выпили. Когда собрались дальше в путь, то заметили какую-то толпу рядом с трактиром. Пошли посмотрели. И было на что.

Дуэль. Старик против молодого мужчины. Они только готовились, и мы почти ничего не пропустили. Вокруг толпа шепчется о причинах поединка. Назначаются мелкие ставки. Свидетели дуэлянтов пытаются разогнать толпу, чтобы для сражающихся был более широкий круг.

* * *

– Это убийство, – услышал я тихий голос кого-то в толпе.

Кем бы ни был неизвестный шептун, я с ним согласен. Деду за шестьдесят, а бой на стали – это не бокс. Чем отличается поединок на стали от рукопашки и вообще в целом единоборств! Тем, что первый же пропущенный удар, как правило, и последний. Кто не в курсе, то надо просто пустить кровь, и кружишь, пока противник сам не свалится от удушья. При большой кровопотере из организма уходит кислород, и человек начинает задыхаться.

Дед обречён. Старый, а не требует замены поединщика или, наверное, не может сделать это. Чужак он в Небесах, и заступиться за него некому.

Рассказывать, почему я не вступился, не буду. Просто поддался чувству толпы. Толпа жаждала крови, как стая собак, алчущая первого визга разрываемой на куски девочки…

– Антеро… – начал я.

– Молчи, дурак. Без тебя разберутся… – прошипел мой отморозок.

Я его понимаю: в случае моего участия у Антеро одна только головная боль. Служба королю завязана на мне. Даже если меня не убьют, полутысячник кор-сэ́ Загра меня без вазелина полюбит за дуэль при такой массе свидетелей.

Причем не за сам поединок (тут их формально никто не запрещает), а за то, что честь полка уронил. Это тоже отговорка, которая будет на бумаге. На деле тут каждая служба у любого высшего дворянства или сановника имеет свою внутреннюю регламентацию и правила. Хочешь дуэль – никто тебе не запрещает, но дерись вдали и глуши, без лишних свидетелей, без сюрко с гербом хозяина, в своей собственной одежде.

В общем, за косяк с широкой оглаской сначала с вазелином полюбят куратора тысячи. Потом уже без смазки тысячник докопается до полутысячника. И только потом, когда все эти чувства вырастут в размерах, как снежный ком, всё счастье этой «любви» упадёт на меня.

Так недолго и со службой у короля попрощаться. Кор-сэ́ Загра при приёме в гвардию ведь предупреждал, чтобы мы не встревали в дуэли. Если бы это был мой родственник, или задета фамильная честь, или я хотя бы знал этого старика, то, по крайней мере, были б хоть какие-то оправдания на ковре перед начальством…

Встрял дед и паровозом утянет на дно любого, кто за него впишется. Заказ. Старик кому-то мешает, или я не я.

* * *

Бой начался стремительно. Каролинг против тесака – не очень честно по длине клинков: тесак всегда короче на пятнадцать и более сантиметров. Старое земное правило поединков – выход на бой с тем оружием, что под рукой. Это уже потом ввели гламурный кодекс дуэльных пистолетов и различных правил к ним, чтобы якобы уровнять шансы…

Звон. Искры и первые зарубки на стали. Дед держится. Сил у него меньше, но баланс тесака позволяет ему не дать повести оружие в круговой. Разошлись.

Вторая сходка. Мужчина провёл двойку, конрад[30] и верхняя левая диагональ. Откат[31] у старика без перехода в контратаку. Разошлись.

Молодой либо прощупывает противника, либо играет с ним, такой рисунок боя. Где связки? Где напор? Где круговая по ногам, раз выносливости больше, чем у старика? А может, он просто считает деда мясом, которое легко завалит, когда захочет?

Третья сходка. Мужик разошёлся. Бьёт и бьёт связками, не жалеет сил. Старый пятится по круговой и только отбивается.

Раз. И всё! Конец!

Клинок на финте зашёл в кишки. Это я так подумал, но молодой всех обманул. Обманное движение было реальным. Каролинг скользнул вдоль лезвия тесака, оттолкнулся от клинка и удар на кисти врубился старику под рёбра справа, чуть выше печени. Конец старому…

* * *

Дед удивил. Все мечтают умереть красиво, а он это сделал.

Против выносливости и скорости молодости старик мог поставить только одно: ему уже нечего было терять. Молодой привычно уходит, разрывает дистанцию; точнее, пытается это сделать, но старый и не думает заваливаться. Схватился рукой за лезвие каролинга и глубже в себя загнал клинок, не дал вытащить меч из своего тела. Шаг вперёд, ещё один маленький шажок. Пробитое лёгкое даёт о себе знать, но старик не так прост. Тесак выпал ещё при сближении, но у деда остались ладони.

Запястье в переносицу бретёру, шокированному живучестью старика. Сил у старого не хватило вбить кость переносицы в мозг, хотя там и сил-то немного надо, но он уже терял сознание. Впрочем, противнику это было уже не важно. Перебор.

Молодой на время потерял ориентацию. Кинжал в дряхлой, слабеющей руке добил противника. Удар под челюсть, кончик клинка пробил гортань.

Два трупа. Мужчина умер почти сразу, раньше, чем старик.

Дед недолго жил. Он ещё хрипел и отплёвывал кровь с губ. Бредил, шептал в гробовой тишине, что он – медведь, которого убил, и который полз по рогатине. Вот так перед смертью его пробрало.

Хорошая смерть. Честная. Ушёл красиво.

Кто-то может сейчас заявить: «В чём тут честность?! В чём красота?!»

Да идите вы! Что вы понимаете?! Красота – это не только ажурные чулки на изящной женской ножке.

Есть высшая красота и высшая справедливость. И вам, наверное, это уже не понять. Посмотрите, что ли, в глаза смерти не с передоза или нелепости вроде автомобильной аварии. Сходите осознанно на заведомую смерть: ну там, на медведя с рогатиной, пусть даже будет подстраховка с двустволкой, или в горячую точку съездите вместо курорта. Может, тогда поймёте.

Скажу просто: я понял. Я увидел старика. Он прекрасен.

* * *