Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 1] - Константин Путилин

¾ А где Мишка? — спросил я добродушно у Стефании.

¾ А кто его знает, — ответил Калина. — Ты скажи лучше, откуда ты так вырядился? Ишь гоголем каким!

На мне было все крепкое и новое, и одет я был скорее рабочим с хорошим жалованьем, чем побирушкой.

¾ Завел матаньку[5] и обрядился. Дело нетрудное! — ответил я, замечая в то же время, что Сашка не спускает с меня пытливого взора.

 ¾ Ну так как же нынче? — начал Славинский.

¾ А так же, — заявил вдруг Сашка, хлопнув кулаком. — Выпроводи сперва этого гуся, а там и толковать будем! — И он злобно сверкнул на меня глазами.

Я решился действовать.

¾ Кричит кто-то! — воскликнул я и, бросившись к двери, тотчас открыл ее и крикнул: ¾ Вались, ребята!

¾ Что я говорил! — заревел Сашка. В то же время я получил страшный удар в плечо, и он мелькнул мимо меня, рванувшись между вбегающими моими молодцами.

¾ Вяжи всех! — крикнул я им и бросился за Сашкой.

Он быстро обогнул дом и побежал к берегу Лиговки. Я бежал за ним, крепко сжимая в руке свой кастет.

¾ Держи его! — крикнул я на ходу оставшимся трем на страже.

Они тотчас побежали ему наперерез, но он мелькнул мимо них, бросился в речку и переплыл на другую сторону.

¾ Попадись только мне! — раздалась с того берега его угроза, и он исчез.

Я взял с собой оставшихся трех стражников и вместе с Келчевским и Прудниковым побежал к дому. Но там было уже все кончено: Калина, Степа­нов и Васильев со Славинским были связаны, и подле каждого стоял дюжий городовой. Стефания и Анна сидели в углу на лавке и ревели во весь голос.

¾ Идем к Сверчинскому! — сказал Келчевский, и мы направились туда.

Навстречу нам бежал, тяжело дыша, какой-то мужчина и, увидев нас, рванулся в сторону, но наши молодцы тотчас нагнали его и арестовали. Им оказался сам Сверчинский. Остальные, бывшие в его сторожке, — Иван Григорьев и Егор Чудаков — были пере­ловлены ловким Ицкою.

¾ С добрым уловом! — радостно поздравил нас Прудников, у которого уже прошел весь страх.

¾ И домой! — добавил Келчевский.

Мы отправили всех со связанными за спиной руками под строгим конвоем в тюрьму, а сами, ве­село разговаривая, дошли до заставы и поехали по домам.

На другой день Шувалов, выслушав доклад о поимке почти всей шайки «душителей», назначил Келчевскому и Прудникову произвести по всем их преступлениям строжайшее расследование, определив им в помощники приставов Прача и Сергеева. И началось распутывание целого ряда страшнейших преступлений. Но моя роль еще не окончилась. Впереди оказалось еще много дел, сопряженных с немалым риском и немалыми хлопотами.

Расследование началось на другой же день. Друг за другом вводили в комнату разбойников, временно закованных, снимали с них первое дознание. Я присутствовал на всех допросах.

У нас оказались арестованными: в самом начале мною — Александр Петров и Григорий Иванов; затем арестованные в Царском Селе — братья Дубовицкие и Константин Тасин; потом арестованные на облаве: Сверчинский и Славинский, Калина Еремеев, Иван Григорьев, Сергей Степанов, Егор Чудаков, Василий Васильев, Федор Андреев, и, наконец, уже по их указаниям мы арестовали: извозчиков Михаила Федорова и Адама Иванова, дворника Архипа Эртелева, портьерщика Федора Антонова и женщин — Марью Михайлову, Ульяну Кусову и Стефанию Славинскую. Всего 20 человек. Вся шайка с убийцами, притонодержателями и укрывателями была в наших руках, и только два самих страшных разбойника еще гуляли на свободе. Эти были Михаил Ноянен — тот Мишка с детскими глазами, с которым я провел ночь, и Александр Перфильев — тот, что удрал от нас, переплыв Лиговку.

Я взял на себя обязательство поймать их обоих и твердо решил выполнить эту задачу. Позже они и были пойманы мной. Как? Расскажу об этом после, а теперь передам вкратце результат наших расследований и краткие характеристики этих страшных разбойников, для которых убийство являлось более легким делом, чем выкурить папиросу.

Действительно, это были не люди, а какие-то вырод­ки человечества. Во главе всех стоял какой-то Федор Иванов. Мы не могли сразу сообразить, на какого Иванова указывают все убийцы как на своего соучастника, пока не произвели очных ставок. И что же? Этим Федором Ивановым оказался ранее всех арестованный мною Александр Петров! Я невольно засмеялся.

¾ Ах, дурак, дурак! — сказал я ему. — Что же это ты по паспорту Петров, а для приятелей Иванов. Говорил бы уж всем одно, а то на! Кто же ты: Петров или Иванов?

¾ Александр Петров, — отвечал он. — А назы­вался у них Ивановым Федькой для спокоя.

¾ Кто же ты?

¾ Крестьянин!

¾ Покажи спину! — вдруг сказал Келчевский. — Разденьте его!

С него сняли рубашку, и мы увидели спину, всю покрытую шрамами от старых ударов.

¾ По зеленой улице ходил, — сказал Келчевский. — Ну, брат, не упирайся. Ты беглый солдат, и звать тебя Федором Ивановым.

Но он уперся. Два месяца прошло, пока мы соб­рали о нем все справки и восстановили его личность. Тогда он сознался и перечислил все свои преступления.

Действительно, он оказался Федором Ивановым, бывшим рядовым Ковенского гарнизона. Там он проворовался и сбежал; его поймали и наказали шпицрутенами через 500 человек. После этого он вновь проворовался и бежал вторично, и вторично был наказан через 500 человек. Его сослали в арестантские роты в Динабург, и он оттуда бежал в 1854 году. Зверь на свободе!

Он объявился в Петербурге, занимался кражами, а в следующем году познакомился в сторожке Славинского с Михаилом Пояненом и начал свои страшные разбои. Он один убил крестьянина Кокко и матроса Кулькова, вместе с Калиною — чухонца на Ропшинской дороге, потом опять с Пояненом удушил Корванена. После этого сошелся с Калиною Еремеевым, Иваном Григорьевым и остальными и, приняв над ними командование, стал производить страшные грабежи и убийства, участвуя почти во всех лично.

Он смеялся, рассказывая про свои подвиги, а все, показывавшие против него, трепетали при одном его имени. И действительно, я не видал более типичного разбойника, разве что Михаил Поянен с детскими гла­зами.

Следом за ним выступает Калина Еремеев, 22 лет. Бывший пехотный солдат, а теперь крестьянин. Он производил впечатление добродушного парня, а между тем все удушения в Петербурге совер­шены были им с Ивановым, да еще в Кронштадте он убил крестьянина Ковена и жену квартирмейстера Аксинью Капитонову.

¾ Пустое дело, — добродушно объяснял он процесс убийства. — Накинешь сзади петлю и потя­нешь. Коленом в спину упрешься. Он захрипит, руками разведет, и все тут!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});