По законам Преисподней - Денис Чекалов

Огненный распахнул дверь одной из гондол.

Там, на полу, лежал пузырек.

Проклятье, – Уильям Шекспир был прав…

Лекарственное зелье.

Хобгоблин схватил его, и жадно выпил.

Я вошел во вторую гондолу. Она качнулась под моими ногами, и я понял, что мифриловый трос, – не та штуковина, которой я готов доверить свою жизнь.

Наклонившись, я поднял свою фиалку. Да, снадобье заживления ран. Не такое сильное, как то, что отгрохал я. Ноги от него не вырастут, но ожог затянется, боль пройдет и силы вернутся.

Хватит, чтобы добраться всем до двери.

Пить снадобье я не стал, – зачем понапрасну тратить? Положил в карман. Еще пригодится.

Оглянувшись, понял, что Ледовик сделал то же самое.

– Что теперь? – спросил чародей Огня.

Гондолы не двигались.

Я поднял глаза. Белая карта, – проклятие чумы, – мерно вращалась над растерзанным телом чудовища.

– Ее лицо потемнело, – негромко сказал Ледовик. – Времени почти не осталось.

Вы видели человека, умершего от Бубонной магии?

Сначала тебя начинает тошнить.

Просто выворачивает наизнанку, голову клинит, и ты не замечаешь, что изо рта уже льется кровь и лезут кусочки внутренностей. Думаешь только о том, как бы не захлебнуться в своей блевотине.

Впрочем, если подумать, это была бы удача.

Во рту у тебя появляются черви. Ты чувствуешь, как они ползают по твоему небу, сползают в горло, их вкус размазывается по твоему языку.

Надеешься, что блевотина смоет их.

Куда там.

Потом ты начинаешь чесаться.

Кожа сходит легко, большими кусками. А ты скребешь и скребешь, сквозь мясо, пока не доскоблишь до костей. Забавно смотреть на собственные кости, когда выгрызешь в руке большую такую дырку.

Попробуйте как-нибудь вечерком.

И наконец кости ломаются.

Первой обычно челюсть, – ее разносит в куски, и ты только сейчас понимаешь, что все это время громко орал от боли, и лишь с этой секунды тебе пришлось замолчать.

Те, кто пытаются тебе помочь, обычно чувствуют облегчение.

Это было шесть лет назад, в одном из болот Лернея. Я видел, как умирают асгарды, пораженные Бубонным проклятием. Тогда же и заразился сам.

Нет, не думайте, – то, что вы можете подхватить от умирающего, это ерунда, сущие пустяки по сравнению с настоящей улыбкой Дамы. Несколько месяцев я метался в бреду, а когда оклемался, мне сказали, что война закончилась.

Вот так просто.

Когда рейнджеры из Черных драконов спрашивали, откуда у меня на руках такие глубокие шрамы, – я не смог им сказать, что сам грыз свое мясо и глотал его большими кусками.

Наплел что-то про вивверн, а они поверили.

Нет, я не хотел умирать от улыбки Дамы.

– Есть идеи? – спросил я.

– Говори, эльф, – глухо зарычал Огненный. – Ты все это начал. Отвечай, падаль.

Лик Бубновой королевы, словно закат, наливался багряным ядом.

– Гондолы.., – пробормотал я. – Нас должно быть четверо.

Я поспешно выскочил из своей, и подошел к крайней, – что осталась пустой.

– Нет! – сообразил Огневик. – Там же еще пузырек лежит! Дай его мне, остроухий, дай его мне! У вас же по запасному осталось, а у меня нет.

Я шагнул в гондолу.

Наверху что-то щелкнуло, и раздался негромкий скрип.

Волшебная цепь замкнулась, когда в каждую из корзин вошел пассажир.

Ну слава булочкам с сахаром, – теперь мы поедем.

Нет.

В каменной скале, у самой головы мертвой твари, медленно открывалась трещина, – так лопается плоть возле гнойной раны. Из черного провала, показалась верхушка рычага.

– Ушастый, нажми, – приказал чародей Огня.

Рубильник поднялся на поверхность скалы и замер.

Трещина сомкнулась под ним.

– Слишком далеко, – сказал Ледяной.

– Только не для меня.

Я поднял ладонь, и из рукава вылетел безразмерный трос, с магическим крюком-кошкой. Многие эльфы носят с собой такую; не для того, конечно, чтобы грабить дома богатых гномов, а… э…

Весьма помогает переводить старушек через дорогу.

Крюк лязгнул о тяжелый рычаг, и трос быстро обмотался вокруг рубильника. Четко и красиво. Осталось только потянуть, и мы отправимся в путь.

Я дернул веревку.

Гудящая боль пронеслась по моей руке, расплавленным свинцом захлеснула горло, и врезалась в голову.

Я сблевал кровью.

– Только руками, – пояснил Уильям Шекспир. – Прости, но таковы правила.

Стоя головой вниз, уперев трясущиеся руки в колени, – я пытался понять, слышали ли это хобгоблины.

Наверное, нет.

Я выпрямился.

– Кто-то должен повернуть рычаг руками.

Кровь снова хлеснула из моего рта.

– Поворачивай, – согласился Ледовик.

Сукин сын…

Он что, не видит, как меня плющит?

Сто раз сбегал бы быстренько, пока я тут подыхаю.

Я тяжело распрямился, уперев рукой в край гондолы.

– Иди сам, – сказал я. – Мне нехорошо.

Ледовик не двигался.

Огненный схватился за стропы.

– Рычаг повернешь, а гондола твоя уедет, – зарычал он. – Нет уж, эльф, сам это делай.

Конечно, колдун был прав.

Зачем ставить рычаг так далеко от корзины?

Для того, чтобы один остался куковать на скале.

Как раз под Бубновой дамой.

– Ледовый, – произнес я.

Меня все еще мутило.

– Ты знаешь, что я прав.

Тот сложил руки на мохнатой груди.

Я посмотрел на них. Перед глазами плыли красные круги.

– Да что с вами, ребята? Не понимаете, что мы все здесь сдохнем?

– Ну вот и смотайся, – предложил Огненный. – Это же твоя работа.

Да, это была игра в «кто первый сломается».

Оба колдуна знали, что надо спешить. Не станут они рисковать своими мохнатыми задницами. Как миленькие побегут к рычагу. А я пока постараюсь вспомнить, – минотавры так и должны топотать у меня в ушах, или это всего лишь старина инсульт заглянул.

Чародеи поймут, что я не игрок, и сделают все сами.

Ведь верно?

Ледовик смотрел в никуда.

А потом я вспомнил, что прошел Лернейскую кампанию, – от берега Черепах, где все это началось, до бойни в Скараван-Бей. И остался в живых. А эти двое тысячу лет провели в Янтарной темнице, – попавшись в западню тупого хобгоблина, – и наверняка сдохли бы, не появись Уильям Шекспир.

Да, по части «остаться в живых» у них явно траблы.

– Ребята, времени мало, – сказал я, хотя и понимал, что с тем же успехом могу натереть шипастрогого носорога сметаной, и заставить летать.

Вот черт…

Я выбрался из гондолы.

Каждый шаг давался мне с таким трудом, словно я собрался жениться.

Все-таки рычаг здорово меня приложил. Минотавры больше не топотали в моих ушах, зато появились гномы, – они били огромными молотками по моему мозгу, и с каждым разом мне все больше хотелось поймать кого-нибудь и убить.

Желательно, медленно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});