Академия Юрского периода (СИ) - Титова Светлана

Я глянула и от восторга замерла. Сотни пестрых бабочек, разбуженных дождем, вспорхнули ввысь и кружили в хороводе над цветами. В свете сигнальной ракеты, дождевые струи казались тонкими сверкающими серебряными нитями. Дождь совершенно не пугал крылаток. Капли отскакивали от крылышек, разбиваясь на сотни мелких, сверкающих бриллиантами капелек, не причиняя вреда.

— Это потрясающе красиво! — приоткрыв от восторга рот, разглядывала настоящее чудо.

И Караш был бы не Караш, если бы не воспользовался этим. И не засунул в мой рот язык, пытаясь поцеловать. Еще во власти эмоций я не сразу поняла, что он надумал, и замерла, чувствуя, как его язык осваивается в моем рту, а загребущие лапы на моей попе.

Коварное драконище! Заманил меня, очаровал и решил попользоваться моментом!

Уже решила прикусить побольнее наглый язык и двинуть коленкой в драконово святая-святых, как недовольный голос, рявкнувший над ухом, заставил замереть.

— Кадет Кутько, кадет Гар Ораш, что вы здесь забыли?

Крыло щелкнуло и исчезло. Я и Караш отскочили друг от друга и замерли, вытянувшись. В вечернем платье, на каблуках выглядело смешно, но устав академии требовал приветствовать старшего по званию. Прочистив горло, отрапортовала:

— Ректор Бургундий Аврал… — Караш резко задвинул меня за спину, не давая закончить рапорт.

— Ректор Герун-Дий Алар Бриш, кадет Гар Ораш и кадет Кутько выполняют практическое задание по бесшумному проникновению, — не моргнув, соврал Караш.

Главное драконище сощурился и оглядел нас с ног до головы, задерживая взгляд на мне. С потолка продолжало нещадно лить, и через минуту мокрое платье облепило тело. Я отфыркивалась, когда капли лезли в нос и рот. Караш стоял и мок молча, но отчаянно косил на обозначившуюся под мокрой тканью грудь.

— Кадет Гар Ораш, свободны. Ваше наказание — чистить виварий, — проговорил ректор. — Исполняйте.

Караш тихо выругался сквозь зубы, глянул на меня, состроил виноватое лицо, отдал честь и исчез в проходе. Драконище молчал, задумчиво меня разглядывая.

Наказание придумывает. Явно какое-то извращение. У него на лице все написано. И угораздило же нас сунуться, когда он тут… защиту обновлял. Накрылся медным тазом наш переход на Родон. Жаль, так хотелось побывать на парящем острове.

— Чем вы здесь занимались, кадет Кутько? Что за практикум по проникновению? Вы поэтому голая? Чтобы проникновение облегчить? — голос ректора сочился ядом. — А дождичек, чтобы лучше скользило и не застревало?

Еще издевается, драконище поганое!

— Никак нет, ректор Хер…

— Просто ректор Бриш, — прервал меня драконище. — Слушаю ваши объяснения, Кутько. Со стороны ваш практикум смахивал на поцелуи.

— Давно наблюдаете, изв… иняюсь спросить? — хотела приложить его «извращенцем», но вовремя одумалась.

Мне же еще разрешение на библиотеку вымаливать.

— Достаточно, — хмыкнул ректор.

— Так глубоко «бесшумное проникновение» мы с кадетом Гар Орашем не планировали… сегодня, — прокашлялась я, сдувая с носа повисшую каплю. — Сегодня мы отрабатывали первый этап — «искусственное дыхание».

— Искусственное дыхание, — брови драконища полезли вверх от изумления.

— При потере сознания или остановки сердца очень важно, чтобы кислород поступал в кровь, и делается искусственное дыхание изо рта в рот. Принцип я показывала кадету из моей кварты Гар Орашу, — вдохновенно врала я, чувствуя, как меня начинает бить озноб от холода.

Еще немного и я тут воспаление легких подхвачу! Вот ведь, драконище! И не пьется тебе с физруком и трудовиком! Или уж пожамкал кого-нибудь! Неправильный мужик какой-то.

— Очень интересно, — ректор шагнул ближе.

Я заметила, что от него шел легкий парок. Драконище оказался настолько горячим, что влага просто испарялась, не причиняя организму двуногой рептилии особых проблем.

— Методика опробована множество раз, и в моем мире максимально распространена, — не понимая, что говорю, лепетала я, стараясь, чтобы зубы не стучали.

Горячие ладони ректора легли на спину, обжигая теплом. Меня притиснули к широкой груди. Дождь резко прекратился, и я услышала барабанную дробь над головой. Ректор выпустил свои крылья, укрывая нас ими, как в коконе. Он прижался всем телом, делясь своим теплом. Меня окутал его запах. Руки сами скользнули на плечи, обвивая шею, стремясь поближе к ходячей печке. Чужая ладонь зарылась в волосы, оттягивая назад и запрокидывая голову.

— Как интересно. Хотелось бы тоже ознакомиться с принципом, — хмыкнул дракон и накрыл мои ледяные губы обжигающим поцелуем.

Я лишь слабо пискнула в протест, нехотя подчиняясь властным губам, сминавшим мои. Драконище отлично целовался. Настолько умело, что через секунду я поплыла, чувствуя, как желание разгорается в теле, разбуженном чужим желанием и согретом чужим теплом. Он легко выпил мой стон, сжав еще крепче. Горячие пальцы скользили по тонкой ткани, рисуя на коже узоры, лаская грудь. Я уже задыхалась, когда он отстранился. В темноте отблесками внутреннего огня сияли его глаза.

Так вот чем рептилоид чешуйчатый занимается у себя в кабинете! Технику поцелуев отрабатывает… на секретарше…

Вспомнив, что секретарем ректора был Люлик, я тихо фыркнула. Дракон принял это на свой счет и резко отстранился. Серебристый свет, освещавший оранжерею, ударил в глаза. Вокруг все влажно дышало после дождя.

— Ну, как, Кутько, я уловил общий принцип метода? Зачет сдал?

Он смеется что ли? Вот ведь, драконище!

Я захлопала глазами, не зная, что ответить. Ректор не спеша удалялся к выходу. До меня донесся его тихий смешок. Злость на себя, млеющую от поцелуя растяпу, и его наглость, вскипела в крови.

— Что вы себе позволяете, ректор Трэш! Вы почти изнасиловали меня языком! Да после такого… просто обязаны на мне жениться! — возмущению моему не было предела.

У самого выхода он остановился, оглянулся, прожигая взглядом темных глаз. Усмехнулся и негромко произнес:

— Как я могу жениться на вас, Кутько? Вы мою фамилию запомнить не в состоянии, а сами претендуете на нее.

У меня нервно дернулся глаз. Это что сейчас было такое? Ошарашенная убийственной отповедью, открывала и закрывала рот, глядя как в стене растворяется широкая спина ректора.

 Глава 18

За сутки, оставшиеся до отправления на парящий драконий остров, я так и не встретила ни нужного мне ректора, ни Натана и Лотусса.

Не знаю, куда подевался драконище поганое, ректор Дрищ, но парни явно наверстывали упущенное с подружками. Пройдоха Караш тоже своего не упустил. Когда я решила навестить его на нижнем уровне, то заметила целующуюся у вивария парочку. Не в моих правилах мешать чужой личной жизни. Но не хотелось из-за чьей-то личной жизни пропускать возможность побывать на парящем острове.

В назначенное для перемещения время я была давно готова, решив не заморачиваться одеждой и поехать в форме. Другой одежды у меня не было. А в форме я себе казалась более солидной. Пока вычищала одежду, решая брать оружие или оставить, заметила скучающую без подруги Юту. Нагиня печально смотрела то в окно, то на вход в казарму и время от времени тяжело вздыхала.

— Ты чего такая невеселая? — я подсела к девушке, которая всегда была добра ко мне. — Это из-за Риш? Вы же вроде подруги?

Спросила и сама себе удивилась, как можно скучать, когда этой ехидны нет. Наоборот это настоящий праздник.

— Не из-за Риш. Вернее из-за нее тоже, но не только, — путанно объяснила девушка. — Мы не подруги. Мы с ней в одной кварте. Ты же знаешь, это как семья.

— Я думала, тебе нравиться Риш (боже, что я несу!), поэтому ты в ее кварте, — решила разобраться в сложностях чужих отношений.

Времени до вечера оставалось вагон. Делать нечего. Я скучала так же, как Юта, почему не помочь, если получиться. Тем более Юта нормальная девчонка. Кварта хорошо, конечно, но они парни. А адекватной подруги очень не хватало.

— Не совсем. Мой род находится в подчинении у рода Риш. Но так было не всегда. Во времена наших «пра-пра» все было наоборот. Но мой прадед утерял или проиграл кому-то некую огромную родовую ценность. Ему и всему роду грозило изгнание в Луранийские асы. И прапрадед Риш прикрыл его, но взамен потребовал право верховенства. И теперь все иначе. Мой род все равно что в рабстве. А Риш каждый раз подчеркивает это, когда помыкает мной, — девушка всхлипывала, сдерживаемое долго внутри прорвалось, и она выплескивала свои обиды мне. — Я же ничего не могу сделать. А теперь стало еще хуже. Когда она узнала, что мне нравится Лотусс, нарочно начала заигрывать с ним. Влюбила в себя и кинула. А вчера, после твоих слов…ее не было всю ночь… они… вместе… хвостами переплелись… Она ведь его все равно бросит, потому что знает его секрет. А мне он и такой нравиться.