Хозяин (СИ) - Кисс Марианна

Странные у них тут замки — без замков.

Я не знаю, что сейчас будет, но начинаю чувствовать себя сексуальной рабыней.

Хочется воспротивиться такому порядку. Он не мой, я на это не соглашалась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

28

Дверь открылась. Вошел Селим. Моча прошел к столику у кровати, снял часы. Его тёмная фигура как черная туча на безоблачном небе. В светлых тонах этой комнаты грозное, тёмное пятно. Я слежу за ним взглядом. Жду.

Он снял пиджак, повесил на спинку стула, начал расстегивать брюки. Звякнул ремень. Селим повернулся и его холодный взгляд столкнулся с моим взглядом.

— Раздевайся, мне некогда.

Слова холодные. Лёд. Железо.

Гордо я вскинула подбородок.

— Не хочу.

— Не заставляй меня раздевать тебя самому.

Он снял рубашку. Обнажилась мощная грудь, крепкие руки.

— Я не хочу секса, — проговорила я упрямо.

Рука его остановилась на ремне, мускулистое тело напряглось. Селим отпустил ремень. Ни один мускул не дрогнул на лице.

— Элиза, я не собираю с тобой спорить. Разденься и встань у кровати. Не заставляй меня повторять это дважды.

Он говорил спокойно, даже уговаривал. Но в голосе чувствовались опасные, стальные нотки.

— Я тут не рабыня, чтобы подчиняться твоим приказам! Я хочу домой!

Он вздохнул. Посмотрел в сторону. В окно. Потом снова на меня.

Взгляд пробежал по моему телу, но в нём не огонь, а лёд. Боже, неужели он никогда не растопиться. Как можно быть таким черствым истуканом. Неужели он не понимает, как я хочу настоящих его ласк, нежную силу его тела, его правильной любви. Не такой холодной, какую даёт сейчас.

То, что он делает, это не любовь.

Селим смотрит на меня терпеливо, спокойно. Равнодушно.

— Так, понятно.

Он снова стал застегивать ремень. Надел рубашку. Не глядя на меня, застегнул одну за другой пуговицы.

Но возмущение только начало разгораться внутри. Эта черствость распаляла во мне огонь бунтарства. Хотелось говорить, кричать, требовать.

— Зачем ты женился на мне? Если для этого, — указала на кровать, — то я подаю на развод.

— Домой ты не пойдёшь. Ты — моя жена. Теперь твои обязанности это быть радом с мужем, и выполнять его требования.

— А я не хочу! Так — не хочу.

Я снова махнула рукой в сторону кровати, ткнула пальцем, напоминая о вчерашней ночи.

— Я не должен спрашивать женщину, как она хочет, потому что я — муж, я сам знаю как надо.

— Это бред! — выпалила я почти со смехом. Немного даже истерическим.

Селим ещё раз осмотрел меня всю.

— Ладно, мне некогда с тобой разговаривать.

Он застегнул пуговицы на рубашке и пошел к двери. Обрубая разговор, не доводя его до выяснения отношений.

А я осталась стоять.

Что тут вообще происходит?

— Селим! — окрикнула я.

Потому что наш разговор не был окончен. Получается, я говорю, а он не слышит. Я требую одного, а ему нужно совсем другое. С чего он взял, что я буду это выполнять.

Он не обернулся. Вышел и дверь тихо закрылась.

И я хотела за него замуж?

Как так получилось, что я этого хотела.

До вечера меня никто не тревожил, только слуга позвал к ужину.

Я ела в тишине и одиночестве. Хотелось задать вопрос этому бесшумному человеку, который появляется ниоткуда и исчезает в никуда — где ваш хозяин?

Но я знала, слуга скорее всего, не ответит.

Вечером в постели я долго крутилась, прислушивалась к тишине царившей в доме. Непроницаемой до такой степени, что становилась страшно от одной только этой тишины.

В час ночи я всё ещё не спала. Встала тихо с кровати, подошла к двери. Нечего и слушать, там нет никого. Тихо.

Я открыла дверь, выглянула в коридор. Лёгкими бесшумными шагами пробежала по коридору, к лестнице наверх. По ступенькам. Вышла на крышу.

Странно, дверь оказалась открытой. Но сейчас я не слишком об этом задумывалась. Сразу пошла к тому краю, где сегодня увидела лестницу.

Кругом непроглядная ночь. Темно. Фонари возле дома рассеивают мягкий свет и не падают на лестницу у стены. Я быстро подошла, обернулась, глянула по сторонам. Никого.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Посмотрела вниз, на лестницу. Повернулась, взялась за поручень и встала на парапет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

29

Цепляясь за холодные ступени легко и быстро, без остановки, спустилась и кинулась к кустам у ворот. Единственный выход отсюда только через ворота и я ещё не слишком представляла, как попаду наружу, но почему-то была уверена в том, что попаду.

Странно таится за кустом в час ночи. Неизвестно сколько мне придется здесь сидеть и ждать пока эти ворота откроются. А потом, ещё нужно попытаться незаметно выскочить. А если и заметно, то главное быстро добежать к домику охраны, там уж точно помогут.

Пока отчаяние не покинуло. Я сидела в кустах и верила, что всё получится.

Обидно и горько уходить отсюда вот так. Но Селим не дал мне выбора. Не хочу все годы жизни провести в одной комнате. А когда ему покажется, что уже хватит, неизвестно выйду ли отсюда, или стану обычной служанкой на его кухне.

В прохладе кустов я долго рассматривала темный дом. Холодный, пустой. В нём нет жизни. Нет тепла. И наверное, нет любви.

Как можно так жить?

Неужели Селиму не хочется нормальных человеческих отношений. Мне кажется, нежности хотят все. А я была бы с ним очень нежной. Любила бы его, если бы он только дал мне такую возможность.

Пока я думала, начала замерзать. Пижама наполнялась влагой от ночной росы. Веки дрожали в желании сомкнуться и дать организму заслуженный отдых. Хотелось спать.

Сидя на траве и обхватив колени руками, я замерзала и засыпала одновременно.

Кажется, я начала падать, но в тот же момент почувствовала на своём теле касание холодных рук. Вздрогнула, открыла глаза.

Двое людей в белой одежде взяли меня, один подмышки, другой за ноги и понесли.

— Да отстаньте вы! — я задвигалась вырываясь.

Сразу не получилось, но я начала сильнее дергать ногами.

— Отпустите ее, — послышался голос Селима.

Спокойный и властный. Он испугал. Столько в нём было суровости. Сколько упрёка. А что он себе думал, я буду сидеть и ждать, пока меня позовут в эту его спальню. Не получится.

Слуги оставили меня. Я гордо приподняла подбородок, повернулась, и посмотрела в глаза своему мужу.

— Элиза, ты огорчать меня всё больше, — проговорил он.

— Отпусти и я больше никогда не огорчу тебя! — сказала как-то по киношному.

Как говорят пленницы во власти тирана.

Гордо вскинула голову, одернула футболку задранную на животе.

Мрачный взгляд Селима стал ещё более холодным. В нём разочарование, наверное, но и удовлетворение каких-то порочных чувств. Он словно доволен, что я попыталась сбежать, ведь теперь он может обвинять меня в этом и наверное позволять себе что-то ещё, более суровое. В его взгляде не вижу, а чувствую — меня ждёт наказание.

В этом я не ошиблась, потому что следующие слова его были:

— Ведите её в тёмную комнату.

Слуги взяли меня за руки и потянули. Это возмутило ещё сильнее.

— Да что вы делаете! Это незаконно! Отвали придурок! — я оттолкнула руку одного, но он тут же схватил меня снова. Теперь уже железной хваткой.

Они сцепили меня и потянули, а Селим стоял равнодушно и смотрел нам в след.

— Селим, — кричала я, — зачем ты это делаешь? Я хочу по-хорошему!

— Ты вынуждаешь меня Элиза. Я не хотел, но ты вынуждаешь.

Я вертела головой, пытаясь показать, как страдаю от этого отношения, но ему видно всё равно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Меня повели по коридору, на второй этаж. У одной из комнат остановились.

Что там?

Белый слуга дернул ручку, дверь открылась и меня толкнули… в темноту.