Монастырь - Игорь Вагант

– Оно снимается легко, – пояснила Гвендилена.

Эдвин расхохотался.

Они вместе побежали вниз по холму, с удовольствием вдыхая запах прохлады, доносившийся с реки. Добежав до воды, пошли по берегу. С этой стороны он был обрывист, а на той, почти у моста, виднелось что-то вроде пристани, возле которой качались на волнах несколько лодок.

Перед мостом Эдвин замедлил шаг.

Мост был очень старый. Сложенный из огромных валунов, с обвалившимися краями и всего в пару шагов шириной. Его дальний конец терялся в кустах и зарослях орешника.

– Что?.. – спросила Гвендилена.

– Не знаю. – Он задумчиво покусал губу. – Нет никого.

Она застыла в ожидании.

– Вот что, – сказал Эдвин, – надо бы сначала разведать, что там такое.

Гвендилена вдруг схватила его за рукав.

– Смотри! – выдохнула она, указывая пальцем вниз.

Прямо под ними в утлой лодчонке, уткнувшейся носом в берег, лежал на спине человек. Он прикрыл лицо рукой и как будто спал.

Оглядевшись вокруг, Эдвин склонился над обрывом.

– Эй! – тихонько позвал он. Человек не пошевелился. Эдвин коротко глянул на свою спутницу.

– Подожди меня здесь. Я посмотрю, что с ним, и быстро вернусь.

Гвендилена хмыкнула.

– Помнится, ты уже один раз сказал мне это самое «подожди», а потом ринулся в дыру. И в результате я чуть не утонула. Плохое слово. Пойдем вместе.

Эдвин обнял ее и нежно поцеловал.

– По-до-жди, – строгим голосом повторил он.

Гвендилена забавно нахмурила лоб. Помолчала мгновение, потом вдруг встала на цыпочки и поцеловала его в ответ.

– Хо-ро-шо, – улыбнулась она.

Держась за пучки травы и корни деревьев, Эдвин принялся спускаться вниз. Обрыв был крут и каменист. Похоже, подумал он, река здесь сильно разливается по весне. И тут же сорвался, шлепнувшись прямо в воду.

Здесь оказалось неожиданно глубоко, почти по пояс. Отплевываясь и с трудом удерживая равновесие на скользких камнях, Эдвин подобрался к лодке.

– Эй, – еще раз позвал он.

Ноги у человека были неестественно вывернуты, как будто он упал сверху. Эдвин тихонько потряс его за плечо. Рука, которой тот закрывал лицо, безжизненно упала; в его шее, глубоко уйдя внутрь, торчало древко арбалетного болта.

Эдвин нервно сжал зубы. Рана совсем свежая.

И тут же сверху раздался истошный вопль Гвендилены. Крики и топот сапог.

Эдвин ринулся по склону, тяжело дыша и цепляясь за землю скрюченными пальцами. На мосту мелькали человеческие фигуры; солнечные лучи отражались от металлических блях, нашитых на солдатские колеты.

Гвендилена визжала. Ее схватили и, громко хохоча, потащили в сторону деревни.

– Стойте! – прохрипел Эдвин, ухватившись за край обрыва. Чей-то сапог вдавил его руку в землю.

– Ишь ты, – голос сверху был сипловат и спокоен. – Никак, женишок?..

Эдвин поднял голову и в то же мгновение ощутил дикую боль в плече. В глазах помутилось, и он стремительно полетел вниз.

* * *

Ее повалили на траву, в одно мгновение разорвав платье. Сразу несколько рук вцепились в нее, тиская грудь, лапая за ягодицы. Тяжело дыша, Гвендилена извивалась и брыкалась, но силы оказались слишком неравными. Кто-то схватил ее за руки, вжал голову в землю и, пахнув вонючим дыханием, принялся слюнявить губы. Гвендилена впилась в него зубами. Солдат охнул от боли и наотмашь ударил ее по лицу.

– Сучка! – заорал он, отплевываясь и путаясь в завязках штанов. – Руки, ноги ей держите! Сейчас получишь, тварь!

Гвендилена с ненавистью глядела на него, не переставая изворачиваться. На нее набросились сразу человек пять, пригвоздив руки к земле и раздвинув ноги так широко, что она захрипела от боли. Вырвала ногу и ударила одного из них в живот. Вокруг захохотали.

– Да чего трепыхаешься, дура!

Челюсть солдата дрожала от возбуждения, заставляя трястись жиденькую светло-рыжую бороденку; из уголка его рта текла кровь. Он навалился на нее, вцепившись в грудь, царапая ее обломанными ногтями. Гвендилена взвизгнула и неистово задергалась.

– Сука! – завопил солдат. У него никак не получалось.

Гвендилена плюнула ему в лицо.

– Эй, эй, – раздался хриплый голос, на мгновение перекрыв царящий вокруг гвалт, – Инбер, отвали!

Солдат с рыжей бороденкой, не оставляя своих попыток, мельком глянул в сторону.

– Чего так?

– Отвали, говорю…

Произнесший эти слова схватил Инбера за шиворот и стащил с Гвендилены. Тот зарычал от злости, сделав такое движение, как будто хотел выхватить меч. Меча у него на поясе не оказалось, а сам он, запутавшись в спущенных штанах, повалился на землю. Вокруг заржали.

– Она моя! – яростно заявил Инбер, брызгая слюной и безуспешно пытаясь подняться, – я ее нашел!

– Успокойся. – Человек, дернувший его за ворот, стоял, засунув большие пальцы рук за поясной ремень. Он был невысокого роста, но очень широк в плечах. На его груди, на кожаном колете красовалась большая металлическая бляха с изображением медведя с суковатой палкой. Через все лицо наискось шел багрового цвета рубец.

– Чего?! – взвизгнул Инбер.

– К его светлости отвезем. Хороший подарок. Красотка. – Человек со шрамом взглянул на Гвендилену, мимоходом скосив глаза на ее широко раздвинутые ноги. – Да и, похоже, нерожавшая к тому же.

Гвендилена вздрогнула, внезапно осознав, что ее уже не держат, и уселась на земле, сжавшись и обхватив колени.

– Да этого добра в Килгерране, как грязи, – рявкнул Инбер. Ему все же удалось подняться. Скрюченные пальцы, которыми он поддерживал свои штаны, подрагивали.

Глаз меченого сверкнул огнем.

– Хочешь поспорить?! Я сказал – отвезем.

Притихшие было солдаты заворчали.

– Не по справедливости это, Модрон, – сказал кто-то из них. – Ты – сотник, тебе решать, но он правда первый девку нашел. Имеет право.

– Да, да, имеет…

– Тихо, – спокойно произнес Модрон. – Вы чего хотите его милости привезти? Две недели сюда на юг топали, а тут уже места живого нет. Что – десяток овец да пару горстей серебра? А его милость рыженьких любит. У нас там сивые одни, надоели ему хуже горькой редьки, а эта – вон какая вишенка. Хоть она – и то дело.

– Она – моя! – как-то неубедительно крикнул Инбер. – Это – обычай!

Модрон пожал плечами.

– Ну, может, и обычай. Но ежели эта рыжая господину приглянется, да потом ляпнет что-нибудь про тебя – известно же, что у баб что на уме, то на языке, – то как он отнесется к тому, что ты поимел ее по полной, перед тем, как его Высочеству подарить?

Солдаты зафыркали, переглядываясь.

– Верно сотник говорит, верно, – подал голос один из наемников. Все его лицо покрывали татуировки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});