Роззи. Стать счастливой. Часть 1 (СИ) - Алексахина Лира

Всякий раз, когда она улыбалась, глядя на своего чудесного карапуза, все ее лицо преображалось. Разглаживались морщинки, глаза зажигались внутренним светом, вся она, казалось, источала золотистое сияние – так сильна была материнская любовь.

– Привет, Стебелек, – тепло произнесла мать, улыбаясь не только ртом, но и глазами.

– А у меня вот! Я сегодня ого-го-го! … Нет, ты только подумай! Когда мы последний раз? – возбужденно тараторил малыш. Его короткие коричневые кудряшки двигались в такт с каждым наклоном головы, как бы подтверждая его слова. – Но я сегодня случайно помог, и вот он меня похвалил. А мне было очень приятно! – мальчик открыто улыбнулся, глядя на мать. – И не только похвалил , но и наградил. Конечно тайком. Кто он и кто я? А награду то я принёс! – карапуз полез доставать сокровище из-за пазухи. – Мальчишки, как обычно... – тут он запнулся. Не надо маме знать, что его бьют и оскорбляют, ей итак тяжело. – Тренировались! – выкрутился он. – Звали к себе и меня, но я отказался. Сегодня у нас маленький праздник! – закончил добытчик и гордо развернул сокровище перед лицом матери.

На чистой ветоши лежали ломти мягкого хлеба, толстые куски сочного печеного мяса, заботливо разложенные между хлебом, чтоб сок впитался в ломти, и стало ещё вкуснее, немного зелени и маленький холщовый мешочек, не больше детской ладошки. И этот мешочек был самым главным сокровищем – сбор трав от грудного кашля, что начал мучить женщину в последнее время.

– Стебелек, – строго сказала мать, – кто дал тебе это все и за что?

Мальчик понял, что сбивчивый рассказ испугал маму. Вот он болван! Сам же её и печалит. Эх, ладно. Он собрался, и рассказал заново, теперь уже полностью, изредка делая паузы:

– Сегодня я помогал на конюшне, как обычно. Шторм, любимый конь Стефана, сына хозяина Режинальда, бесновался в стойле, – Карапуз не заметил, как мама вздрогнула при имени последнего. – Сегодня Шторм был сам не свой. Он бесился, будто ему подпалили брюхо. Господин Симон, главный конюх, подошёл прямо к двери стойла, чтоб попробовать угомонить коня. В этот момент Шторм передними копытами выбил половину двери, щепки летели в разные стороны. Главный конюх упал назад. Он оцепенел и не двигался, глядя на коня. Шторм встал на дыбы, чтоб сломать вторую половину и ускакать. Господин Симон лежал прямо перед ним! – глаза малыша горели от возбуждения. Казалось, даже кудряшки немного распрямились и встали дыбом. – Шторм бы его затоптал! Никого рядом не было. Я успел подбежать. Дергал и кричал, что надо уходить. Господин Симон очнулся, встал, и мы успели отскочить в последний момент. Шторм вырвался и поскакал. Потом мы его с трудом поймали и отвели в другое стойло. Главный конюх долго сидел. Он очень испугался, – оглянувшись по сторонам, доверительным шепотом сказал малыш. – Потом он выпил и сказал никуда не уходить. Принес мне сокровище, и сказал, чтоб я никому не рассказывал, как было на самом деле. Сейчас мы одни, так что можно. Сегодня меня отпустили, больше не нужно работать. Вот, – устало закончил большой человечек. – Давай уже есть, пока никого нет, есть очень хочется, и спрячем остатки на потом. Ах, да, – спохватился малыш. Он аккуратно взял мешочек в ладошку и протянул маме. – Это лекарство для твоего здоровья, – блестя влажными глазами, произнес он. Будущий мужчина знал, что матери очень нездоровится. Но плакать нельзя, мама расстроится. А заботиться можно и нужно.

День клонился к завершению, но обитателей летнего жилища для слуг не было, все они еще трудились. Мать стебелька, Оресия, сегодня чувствовала себя совсем плохо. Поэтому ее отпустили, из жалости. Ее сын от переизбытка эмоций не обратил на это внимания. Оресия же поняла, что ее сын рисковал своей жизнью. И вполне заслуженно получил награду. Большую награду. Мясо и лекарство. Простыл слугам не положено ни первое, ни второе. К сожалению, ее сын будет еще не раз рисковать собой. И во многих случаях ее уже не будет рядом. Возможно, лекарство подарит ей еще немного времени, насладиться жизнью с сыном.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Оресия тепло улыбнулась сыну.

– Давай, мой герой, разделим трапезу на нашем любимом месте? – хитро закончила она

– Давай! Давай! – закивал малыш.

Мать и сын, хихикая, взяли воды в кувшине и медленно ушли за сарай, немного прошли и сели на небольшом холме за широким деревом. Перед ними открывался шикарный вид на господские поля и лес вдалеке. Дерево было старым и широким. Оно надежно скрывало двух счастливых людей от всего мира.

Молодая женщина и ее сын вкусно ели, смакуя каждый кусочек восхитительного мяса. Стебелек ел мясо первый раз в жизни.

– Мама! Какое окафывается вкуфное мясо, – счастливо воскликнул малыш с набитым ртом.

Мать только виновато улыбнулась. Она была бы рада кормить его мясом каждый день, но такой возможности не было.

Пока сын ел, Оресия смотрела вдаль и вспоминала, как все началось для нее. Молодая девушка приехала из деревни к богатым родственникам для удачного замужества. Так решили ее родители. У девушки был небольшой дар, что делало ее удачной партией, пусть и без приданного. Родители надеялись, что дочь впоследствии сможет помочь и им, выгодно выйдя замуж за какого-нибудь состоятельно мужчину. Оресия всегда была послушной, работящей дочерью. Семейство Овиндж, ее дальние родственники, подыскали подходящего мужа для провинциалки – старый сосед вдовец, готовый золотом купить себе молодую жену. Оресия была опечалена, она надеялась, что будущий муж окажется не таким противным.

Старший сын, наследник Овинджей, Теобальд, был очарован милой простушкой. Как наследник богатейших лекарей, семейства Овиндж, он ни в чем не знал отказа. Будучи женат, он не отказывал себе в связях на стороне. Брак был договорным, его жена Кларисса, знала о каждой юбке, что посетил ее муж. Любви это им не добавляло.

Оресия, в свою очередь, так же была очарована наследником. Никогда прежде за ней так никто не ухаживал. И перед девушкой встал выбор: прожить всю жизнь со старым извращенцем, который, возможно, будет ее бить, или познать радость первой любви и стать женщиной с тем, к кому стремится вся ее душа.

Свой дочерний долг перед семьей она сполна отдала, работая за троих всю жизнь. В семье любимицей была ее младшая сестра, капризная красавица Бланш.

Так что Оресия, прекрасно понимая последствия, решила сгореть в огне любви, позволив себе хоть немного побыть счастливой.

Теобальд напоил Оресию, думая, что обхитрил девушку. А девушка пришла сама. И молодые люди долгую неделю наслаждались друг другом. Через неделю приехал жених-вдовец. Был знатный скандал и старик потребовал огромную неустойку золотом. Семейство Овидж спешно послала собственную карету за Бланш, сестрой Оресии, справедливо рассудив, что раз они не смогли воспитать нормально старшую дочь, придется лишиться им и младшей.

Дело осложнилось тем, что Оресия понесла. В условиях дефицита лекарей, бастард наследника мог оказаться полезным для семьи. Оба родителя были магами, ребенок должен был родиться магом выше среднего уровня, поскольку Теобальд был очень одарен. Откуда и росли ноги вседозволенности наследника.

Кларисса Овиндж рьяно следила за всеми любовницами мужа, не давая ни одного шанса на появление бастардов. Этот вопиющий случай она восприняла, как плевок в лицо от зарвавшегося мужа.

Открыто избавится от ушлой девицы, она не могла, и поэтому выжидала. Оресии беременность очень шла. Казалось, девушка расцветала еще больше. Каждый видел ее любовь к будущему малышу.

Овинджи оказались в прибыли. За одну сестру они получили золото, вторая должна была родить сильного мага. Поэтом Оресии выделили приличные комнаты, содержание и непыльную работу в библиотеке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

После скандала Теобальд, уже вдоволь наигравшись провинциалкой, перестал обращать на нее внимание. Оресия знала, что так будет и не таила на него зла. Всю свою любовь она отдавала малышу. Ее печалило, что сына заберут, как только она родит. С другой стоны, не каждой женщине повезло зачать от любимого и познать взаимную страсть. Она трезво понимала цену за недолгое счастье, надеясь хоть изредка со стороны любоваться ребенком, если ей позволят.