Пружина для мышеловки - Александра Маринина

Примерно месяц после этого Лева Аргунов жил в непрекращающемся кошмаре. Каждый день, ложась спать, он тщательно осматривал свое жилище, стараясь запомнить, что, где и в каком положении находится, ставил хитрые «метки» и, проснувшись, первым делом проверял, нет ли следов того, что он во сне вставал и что-то делал. Сон с каждым днем становился все короче и тревожнее, в конце концов он вообще перестал спать, похудел, почернел, забросил работу над диссертацией, сутками напролет изводя себя сомнениями и страхами. Он – убийца? Или нет?

Потом стало полегче, в конце концов любая боль ослабевает, а страх становится привычной частью повседневной жизни. Прошло еще несколько месяцев, и все вошло в обычную колею. Сомнения остались, ничего не забылось, но тревога понемногу притупилась, и Лева снова вплотную занялся диссертацией, быстро доведя ее до завершения. Ситников больше ни разу не заговорил об убитых детях, а Аргунов никаких вопросов сам не задавал. Он боялся услышать ответ, с которым он не будет знать, что делать.

Еще через два года Лева совсем успокоился и сделал, наконец, предложение молодой женщине, с которой давно встречался. Он женился, у него родилась дочь, он вполне успешно двигался по лестнице научно-педагогической карьеры, изменил научную специализацию, занявшись прикладной физикой, запатентовал кучу изобретений, которые могли с успехом применяться в технологии строительства, а с приходом новой экономики начал, не без помощи своего старого друга Славы Ситникова, заниматься бизнесом, торгуя этими самыми технологиями. Бизнес развивался успешно, Аргунов стал человеком состоятельным и теперь, когда до шестидесятилетия осталось всего два года, подумывал о том, чтобы заняться политикой. С его деньгами это вполне реально, можно стать если не вторым, то уж третьим лицом практически в любой партии, его примут с распростерыми объятиями. Кошмар семьдесят пятого года почти забылся…

И вдруг вчера он обнаружил в своем шкафу детскую футболку. И все вернулось. Уже три года, как они с женой спят в разных спальнях. И не потому, что отношения испортились, нет, просто возраст дает о себе знать. Жена давно жаловалась, что по ночам Лев Александрович храпит так громко, что она не может спать рядом с ним. У нее же, напротив, сон беспокойный, ей порой снятся тяжелые сны, после которых она просыпается с сильным сердцебиением, приходится вставать, чтобы выпить лекарство или просто стакан воды, и ей не хочется беспокоить мужа.

Дом огромный, трехэтажный особняк, спальня жены на втором этаже, сам Аргунов спит на третьем, и даже если он и встает по ночам, она совершенно точно этого не услышит и не увидит. Пока спали вместе, жена ничего не говорила о его приступах, и Аргунов был уверен, что их нет. Закончились они давным-давно, и можно про это забыть раз и навсегда. Но кто знает, что происходит в последние три года? В доме есть охрана, но охранники по ночам крепко спят, это Аргунов знал точно. Их работа нацелена на то, чтобы не дать посторонним проникнуть на территорию участка, для чего существует навороченная электронная сигнализация. Задания следить за выходящим из дому хозяином они не получали. И даже если бы увидели ночью Льва Александровича, только плечами пожали бы: ну вышел человек погулять, имеет право. Не такого масштаба он фигура, чтобы телохранители за ним днем и ночью таскались. Аргунов знал, что сомнамбулизм – штука малоизученная, специалисты говорили ему, что это до сих пор «белое пятно», никто не может сказать точно, отчего начинается снохождение и отчего прекращается. От психической травмы, от сильного стресса, от длительного нервного перенапряжения, даже от инфекционной болезни – от чего угодно. А стрессов в жизни состоятельного бизнесмена всегда хватало, причем с годами к ним не привыкаешь. Наоборот, с возрастом переносишь их все труднее, с все более тяжелыми последствиями для здоровья, это всем известно.

Все было так благополучно, так спокойно… И вдруг все вернулось. Но может быть, это только сон? Не было вчера никакой детской футболочки, это ему приснилось. И бессонной ночи не было, на самом деле он крепко спал, так крепко, что теперь не может отделить сон от яви. Сейчас он приедет домой, будет ужинать вместе с женой, потом поднимется к себе на третий этаж, войдет в спальню, откроет шкаф и убедится, что никакой желтой футболки со смешным зайцем и в помине нет.

А если она есть? Что с этим делать? Как было бы хорошо, если бы у него были внуки! Можно было бы сказать себе, что кто-то из ребятишек играл в дедушкиной спальне и сунул в шкаф свою маечку. И не было бы никаких вопросов, мучений, сомнений и страхов. Но внуков у Аргунова не было. Его единственная дочь всего неделю назад вышла замуж и уехала с новоиспеченным мужем на два месяца в свадебную поездку по Европе.

Он никогда не думал, что его дом находится так близко от центра Москвы. Когда машина въезжала на территорию участка, Аргунов невольно втянул голову в плечи. Ему хотелось стать маленьким и незаметным, исчезнуть, раствориться в салоне машины и перестать быть. Тогда не нужно будет входить в дом, подниматься в свою спальню и открывать шкаф.

И не открыть его он не может. Потому что открыть нужно. Потому что теплится еще, трепыхается на дне души надежда, что все приснилось и ничего не было.

А если ЭТО есть?

Тогда он позвонит Славе Ситникову. Слава – единственный, с кем можно об этом поговорить.

* * *

Олеся снова поставила две фишки на красное, одну на «нечет» и три на вторую дюжину. «Каждый раз одно и то же», – подумал Ситников, с улыбкой глядя на молодую женщину.

– Неужели тебе никогда не надоест повторять одни и те же ставки? – ласково спросил он. – Хотя бы ради разнообразия поставь на «зеро» или на первую дюжину.

– Ни за что! – весело отчеканила Олеся, чмокнув его в щеку.

– Ну тогда поменяй количество фишек.

– Ни за что, – повторила она, не отрывая глаз от шарика, судорожно мечущегося в колесе рулетки. – Это дело принципа. Красное, нечет и вторая дюжина. Я буду играть до тех пор, не выиграю на этом.

– Так на этом много не выиграешь. Я бы еще понимал, если бы ты ставила на одно и то же число. Тут вопрос только терпения, и рано или поздно сорвешь банк. А так…

– Мне не нужно много и сразу, – она улыбнулась и прижалась к нему. – Мне важен процесс. Пожалуйста, попроси, чтобы мне принесли «кампари-оранж».

Ситников огляделся, нашел глазами официанта и сделал едва заметный знак пальцами. Через мгновение чернявый симпатичный юноша склонился к нему.

– Слушаю вас.

– Даме «кампари-оранж», а мне, будьте любезны, эспрессо и пачку «Вог».

Он медленно пил свой кофе, затягивался тонкой «дамской» сигаретой и любовался Олесей. Боже мой, как же он ее любил! Когда он смотрел на нее, у него внутри все таяло и превращалось в мягкую пуховую подушку. В ней не было недостатков, она была совершенством, как совершенны бывают дочери для любящих отцов, а сыновья – для любящих матерей.

У Олеси в сумочке замурлыкал мобильник. Она досадливо сморщила носик и не глядя щелкнула замком.

– Алло! Я? В казино. Ну да, играю… Нет-нет, не беспокойся, я с папой… Да перестань ты, ради бога, ну сколько я выпила-то? Три кампари, там алкоголя вообще кот наплакал. Ладно, ладно, хорошо.

Она протянула трубку Ситникову.

– Получи руководящие указания, – шепнула она и снова отвернулась к игровому столу.

– Конечно, я ее отвезу, не волнуйся, – проговорил он, не тратя лишних слов на приветствия. – Пока, увидимся.

Вот дал же бог девке мужа! Хуже матери-наседки. Впрочем, в роли бога в данном случае выступил сам Ситников. Что ж, за все надо платить. У Гриши есть недостатки, а у кого их нет? Но зато в этом браке масса достоинств, и за Олесю Вячеслав Антонович спокоен. Она в хороших руках. Во всяком случае, в таких, какие устраивают лично его, Ситникова.

– С папой она, – хмыкнул он, возвращая ей телефон. – Нашла себе прикрытие. Думаешь, если папа стоит рядом, то порок в глазах твоего мужа перестает быть пороком?

Олеся повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

– Если папа стоит рядом, значит, рядом нет любовника, – мягко произнесла она. – Это же очевидно.

«Вот уж это-то совсем не очевидно», – с сарказмом подумал Ситников.

Он так до конца и не понял, что влечет ее сюда, в казино, почему она с таким упорством приходит играть на рулетке дважды в неделю, делает одни и те же ставки и покидает заведение не тогда, когда заканчиваются фишки и деньги, а в одной ей известный момент. Играла она азартно, волновалась, сжимала ладони, глаза горели, щеки то пылали, то покрывались мраморной бледностью, но примерно через два часа Олеся прекращала игру и уходила. И сколько Вячеслав Антонович ни бился, вразумительного ответа он так и не получил.

Он заказал еще кофе, отошел от стола и сел в мягкое кресло, рядом с которым стоял низенький деревянный столик с пепельницей. Сам Ситников не играл вообще, никогда и ни при каких обстоятельствах, у него не было тяги к азартным играм, они не были ему интересны, кроме того, он – государственный чиновник, руководитель департамента в министерстве экономики и должен беречь репутацию. Хорошо известно, что игры в казино – легкий и практически не проверяемый способ отмывания денег, полученных в виде взяток, а зачем Ситникову эта головная боль? Но с Олесей он ходил в казино с удовольствием, потому что каждая минута рядом с ней была праздником. Не играл, а просто стоял рядом или чуть в стороне, наблюдал за тем, как она играет, разговаривал с ней. Вот и сейчас он сидел и смотрел на ее обтянутую тонким трикотажным платьем спину, на изящную шею, на покачивающиеся длинные серьги, изысканно постриженные волосы на затылке, и ему казалось, что ничего лучше, ничего прекраснее на свете не существует. Как же милостива к нему судьба, давшая ему Олесю и позволившая любоваться этой красотой!