Безрогий носорог - Михаил Никитин

Случай приходит на помощь профессору. Случайность здесь вступает, как необходимое звено, и в развитие мыслей профессора и в развитие самого рассказа. Неподалеку от стоянки экспедиции обнаружились какие-то ископаемые кости. Беглое ознакомление с находкой убеждает профессора, что он столкнулся с чрезвычайно редким экземпляром ископаемого индрикотерия — безрогого носорога. Находка имеет мировое значение в палеонтологии. Наука, несомненно, обогатится, будут сделаны интересные и важные выводы о прошлом данного края. Эквивалент апатитов найден. Силы и деньги истрачены не зря. Какой-нибудь почвовед-практикант и не заподозрил бы всей ценности находки. Для этого нужно быть именно таким высоким специалистом, как проф. Крот. Чрезвычайно удачно, что он оказался на месте.

Экспедиция всецело уходит в раскопки. Скелет индрикотерия (редкий до своей сохранности) выкопан, упакован, отвезен в город. Перевозка удастся нелегко. Экспедиции ставят препятствия. Директор совхоза отнимает у нее транспорт. Но профессор энергичен, настойчив и добивается своего. Однако, найденный им скелет сразу же начинает играть неожиданную, совсем неподходящую для мирного ископаемого роль. С профессором в экспедиции работает студентка Нина, будущая аспирантка и вероятная преемница по кафедре. До сих пор она была горячей поклонницей своего учителя. «В ее будущем, с поправками на современность, повторялось прошлое проф. Крота». Ей пришлось съездить за ящиками для упаковки носорога в соседний совхоз. Она познакомилась с горячей работой совхоза, побывала на полевом собрании рабочих, — и мечты о профессорской карьере поблекли. По приезде в город, она объявила Кроту, что работу у него бросает, создает ударную группу по изучению методов исследования почв и весной выезжает с ней в совхоз. У проф. Крота нет больше преемницы, некому продолжать линию его научной работы. Другой его помощник, Сергей Сергеич, которого он считал узким специалистом, неспособным вырасти в ученого мыслителя (каким Крот считал себя), на собрании во время отчета об экспедиции укоряет профессора именно в отсутствии широкого взгляда на научную работу, в поверхностности. Если бы Крот учел бурный прогресс науки, вызванный социалистическим строительством, он не бросил бы порученного ему дела, не погнался бы за эффектной находкой. Даже пионеров, обнаруживших носорога, профессор, несмотря на свои старания и увлекательные объяснения, не может заинтересовать раскопками: они предпочитают работать в совхозе. В сущности, еще до приезда в город он, благодаря своему индрикотерию, остался совершенно одиноким. А его сообщение о редкостной и высокоценной находке, сделанное «Обществе по изучению производительных сил Сибири», вызвало отношение, которое совсем его доконало. Один из ораторов, человек, правда, неученый, сказал прямо и резко: «Я, товарищи, уважаю науку. Но я не уважаю ту науку, которая в период напряженнейшего социалистического строительства занимается зряшными делами. Я не хочу сказать, что допотопные носороги не нужны науке, они, конечно, нужны, но для них нужно знать время». И только один сочувственник оказался у Крота, мертвец от науки проф. Брюн, один из тех, кого Крот презирал за «их никчемные монографии о скакунах и жужелицах». Профессор потерпел полное крушение. Он еще не мертвец, «неизвестно еще, что с ним будет. У него еще нет двухтомной монографии скакунах и жужелицах. Но она может появиться, она может появиться, потому что ветер его покинул — ветер времени».

Автор покидает своего героя, как на кладбище, в его музее, посреди мамонтов и птеродактилей. Он не говорит, что дальше станется с ним: похоронит ли он себя среди своих ископаемых или спустится с «высот» чистой науки, чтоб отдать свои знания насущным нуждам строительства. Однако, не верится, чтобы он пошел на самопогребение. Умирать ему не хочется, а то, что его может окончательно погубить, он разглядел и понял.

«Ученого коммуниста, являющегося активным борцом на фронте социалистического строительства» в повести, действительно, нет. И еще вопрос, как подействовал бы его пример на такого убежденного одиночку, как проф. Крот. Но автор заставил его прийти к убеждению, что он шел неверным путем, заставил понять, где лежит правильная дорога, не посредством назидательного примера; Крот осознал это в процессе собственной своей работы. Может быть, вокруг него еще нет настоящих работников, борцов за соцстроительство, но он теперь знает, что они настоятельно нужны, и знает, какими они должны быть. Дальнейший выбор зависит от него самого. Его молодые сотрудники этот выбор уже сделали.

Все это сделал «безрогий» носорог. Вряд ли за это его можно считать «обезроженным». Ведь он помог отрезать начисто целую полосу научной традиции, которую вел далеко не плохой представитель старой школы и которую собирались продолжать его советские ученики.

Есть разные способы воздействия на читателя, в частности, по-разному можно внушать «положительные» идеи. Можно показать ему положительного героя в его созидательной работе и — борьбе, как бы говоря этим: вот какие люди нужны; делай и ты так же. Можно сделать иначе. Писатель не изображает положительного героя, не говорит о том, что и как нужно делать, но повествование строится так, что читатель невольно думает: вот как нужно сделать, вот какие люди нужны. <…>

Каждый из этих способов имеет свои достоинства, каждый достигает цели. Право писателя выбрать тот или другой. Никитин выбрал второй. Разбирая его повесть, мы должны сказать, правильно ли он использовал материал, достиг ли поставленной цели. Но вряд ли основательно упрекать писателя, что он прибег к этому, а не тому способу, решил задачу (говоря арифметическим примером) не приведением к единице, а путем пропорции.

Решил ли автор задачу?

Показать проф. Кроту, что как раз в тот момент, когда, по его мнению, он поднимается на заоблачные высоты беспартийной, внеклассовой, свободной от «узкого практицизма и делячества» науки, он терпит крах именно как ученый и мыслитель, что его наука ценна только тогда, когда она служит делу соцстроительства, значит, думается, решить задачу — и решить правильно. А Кротов ведь немало, и они далеко не худший элемент в своей среде. Специалистов старой школы нельзя валить в одну кучу. Многие из них хотят работать заодно с рабочим классом, чтобы проявить инициативу (как Крот), но при этом могут впадать в ошибки, думая, в то же время, что они делают важное и нужное дело. К ним нужно «проявлять побольше внимания и заботы», между прочим, и в этом отношении, сказать это читателю — разве не значит решить задачу?

В повести не изображена классовая борьба в науке, говорит т. Терентьев. Однако, в повести есть побежденный. Его победил рабочий класс своим планомерным, рассчитанным упорством в строительстве новой жизни, и он принужден сдать свои позиции в области науки. Если есть побежденные и победители, значит, есть и борьба, а так как позиции сданы в науке, то очевидно, борьба науки касалась. Разве классовую борьбу в науке должны вести непременно ученые? Если бы это было так, немного бы успел пролетариат в этой борьбе; ведь в начале борьбы ученых у него было куда как мало.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});