Франция. Большой исторический путеводитель - Алексей Дельнов

Африка, край благодатный, была, как и Египет, житницей империи - что твоя Кубань. Интервенты, как полагается, устроили погром средней продолжительности: чтобы подавить всякие очаги сопротивления и обозначить, что к чему, на будущее (во время осады Гиппона скончался блаженный Августин). Так возникло королевство вандалов, просуществовавшее более столетия.

А дальше, неустанно совершенствуя свои мореплавательные навыки, новоселы занялись пиратством в средиземноморском масштабе. Каждую весну были объяты страхом жители побережий Испании, Галлии, Италии, Греции, Сицилии. И никто не знал, на кого выпадет черная карта, куда направится из карфагенской гавани расправивший паруса свирепый вандальский флот. Потому что Гензерих выбирал жертву экспромтом, «по наитию». Он сам иронизировал по этому поводу (или неужто же говорил всерьез?): «Удар ждет берега, жители которых больше других провинились перед божеским правосудием». Вандалы были христианами арианского толка.

Тем временем на всеевропейском театре войны назревало потрясение такой силы, что за всю историю человечества по пальцам пересчитать. Явился Аттила.

***

Наверное, до гуннов наконец дошло, что они остаются в стороне от слишком лакомых дел. Около 420 г. они опять устремились на запад. Сохраняя в то же время за собой все прежние завоевания - это теперь была скорее держава, а не орда (хотя все равно принято называть ордой, и мы тоже не будем себе отказывать в таком удовольствии).

По прибытии обосновались в обширных придунайских степях, в Паннонии (на венгерской равнине). Сначала прощупали немного Восточную империю - тамошние правители, по имеющемуся уже опыту, сразу прислали богатые подарки и обещали быть не менее Щедрыми каждый год.

Западная империя (она состояла теперь из Италии и небольшой части Галлии - ее северо-запада и центра) тоже как-то откупилась. При этом в ставку тогдашнего верховного гуннского хана Роилы был передан в качестве заложника молодой римский офицер знатного происхождения Аэций. Распространенная в древности форма ответственности слабого перед сильным: если бы Рим в чем-то нарушил договор, тем более проявил враждебность - Аэцию могло не поздоровиться (однажды такое чуть не случилось, но обошлось).

Человеком он оказался общительным и располагающим к себе. Пробыв заложником несколько лет, сдружился и с ханом, и со многими его приближенными, и с его сыном Аттилой. Всесторонне одаренный и дальновидный, Аэций, возможно, уже тогда стал продумывать вариант - а не доведется ли ему когда-нибудь, опираясь на гуннскую поддержку, править в Риме, как не так давно правил Стилихон (знать бы, насколько схожими будут их судьбы!).

Наверное, отчасти благодаря его влиянию гунны вели себя по отношению к империи довольно миролюбиво - если что и было, то так, по мелочи.

***

Аттила стал верховным ханом в 434 г., когда скончался его отец Роила. Приведем его характеристику, данную Г.В. Вернадским. «Аттила был одним из тех неукротимых завоевателей мира, которые время от времени преуспевали в объединении кочевых племен в могучую империю. Подобно Чингисхану, он был не только военным гением, но также очень одаренным государственным деятелем. Безжалостный на войне, Аттила не был жесток по природе. Его лицо было смуглым, с маленькими, глубоко посаженными глазами, широким носом и жидкой бородой. Его спокойное достоинство и жесткий взгляд впечатлял всех, кто сталкивался с ним, и одно племя за другим признавало его в качестве своего властителя. Тип гуннского преуспевания был одинаков во многих случаях. Сначала врагу наносилось быстрое военное поражение; затем следовали дипломатические переговоры, связывающие его накрепко с гуннской ордой. Личное влияние великого хана завершало затем задачу слома воли бывшего врага».

Можно добавить еще, что, как и большинство людей того времени, в религиозном отношении Аттила был куда больше склонен к магии, чем к мистике. При нем постоянно находились гадатели и маги разных религий. Рядом с ними содержали и пленного христианского епископа, «чтобы святой человек принес счастье войску».

Сначала Аттила наведался на периферию своей державы, на Северный Кавказ - навести порядок. Потом были некоторые разногласия с Восточной империей: во время них пролилось не так уж много крови, но золота из Константинополя утекло предостаточно.

Из западных войн важнейшей, - на наш взгляд, а никак не на взгляд ее современников, - был разгром в 436 г. маленького бургундского королевства на Рейне. Это была потрясающая драма, и мы можем соприкоснуться с ней - сквозь причудливую призму многовековых наслоений, разумеется. Память о тех событиях, слившись с преданием о «золоте Рейна», образовала почву для двух великих германских эпосов: «Старшей Эдды» и «Песни о нибелунгах». Их сильно германизированный персонаж Аттли - это Аттила.

***

Аэций к тому времени успел стать главнокомандующим и фактическим правителем при императоре Валентиниане III. На его счету была победоносная война с аквитанскими вестготами: с помощью своих друзей, гуннских вождей, он выбил их из имперской части южной Галлии, куда они рвались.

Сын Аэция, как и отец, некоторое время провел в главной гуннской ставке на Дунае - когда Аттила был уже верховным ханом. Сам Аэций и отправил его туда. Одним из гражданских советников Ат-тилы стал знатный римлянин - по рекомендации Аэция.

Резиденция Аттилы, по описанию секретаря римского посольства Приска, представляла собой целый деревянный город, укрепленный деревянными же стенами. Многие здания были огромны, величественно выглядел дворец самого Аттилы, расположенный на холме. Но и он был деревянным - каменной была только баня, устроенная у дворца главной жены.

Приск встретил и там, и по дороге множество пленных греков. Они, по их собственным словам, чувствовали себя вполне неплохо и наслаждались полной свободой. Жители Римской империи могли только завидовать обитателям царства Аттилы. Они даже не платили налогов - зачем хану эти гроши, когда казна ломилась от военной добычи и дани.

Как помним, Аттила не был зол по природе. Суровый воин, он мог лично рубить головы взятым с боя. Сдавшихся же щадил и, как видим, не ущемлял.

***

«Аттила - бич Божий!» - это определение закрепилось за ним в трудах римских историков и в сочинениях христианских писателей. Но какие обстоятельства определили, что именно на Западную империю пришелся главный удар этого бича? 

Орда, конечно, никогда не пребывала в покое. Тем более, что она не была жестко централизована - не таковы обычаи кочевников. В нее были объединены улусы множества ханов, которые до поры вели себя вполне самостоятельно. Если на то не было строгого запрета, они могли воевать с кем угодно и грабить кого угодно - на огромных просторах хватало и земель двух империй, и варварских королевств, можно было и куда подальше нагрянуть. Для того, чтобы расправиться с каким-нибудь незначительным образованием, вроде бургундского королевства, вовсе не требовалось личного присутствия «Аттли».

Но если наступала пора, если верховный хан трубил общий поход - мгновенно воцарялась железная дисциплина. А дело к тому и шло. Кто должен был подвергнуться испепеляющему удару - Константинополь или…

Предание донесло до нас такую мелодраму. У императора Валентиниана III, мужчины еще более ничтожного, чем Гонорий, была сестра Гонория - умная, честолюбивая.

Неизвестно, хан ли воспылал к ней, наведываясь в Рим, или инициатива исходила с ее стороны. Если последнее - причины на то у женщины были. Валентиниан III боялся своей сестры, боялся, что она покусится на его власть. Поэтому решил пристроить ее за какого-нибудь своего бесцветного лизоблюда. Подобрал старика-сенатора, которого сестрица к тому же терпеть не могла, и в 450 г. состоялась насильственная помолвка.

Но Гонория была из того немалочисленного разряда знатных римлянок, которые привыкли на удар отвечать ударом похлеще. Она отправила к Аттиле своего евнуха с просьбой о защите, а в придачу со своим обручальным кольцом.

Что ж, Аттиле это отчасти льстило, отчасти сулило на будущее немалые политические перспективы. И он затеял сватовство. Пожелание у него было по-варварски скромное: половину империи в качестве приданого. А Валентиниан почему-то заартачился, отказал. Аттила почувствовал себя оскорбленным (что ж мы, гуннским рылом не вышли, или у императора чего недоброе на уме?!). Теперь стало ясно, куда обрушится «Бич Божий».

***

Оборону империи возглавил давний друг гуннов правитель Аэций. Но какая тут давняя дружба… Энергия его была бешеной - времени терять было нельзя.

Стягивались, усиливались, приводились в полный боевой порядок знаменитые римские легионы. Они не стали слабее оттого, что в их рядах сплошь варвары. Но с ними одними империю уже не отстоять - Аэций знал, с кем ему придется биться. И он с той же энергией, но уже дипломатической, сколачивает могучий союз: вестготы, бургунды, франки.