Курсом зюйд - Елена Валериевна Горелик

Глядит на нас, будто на прислугу.

— Вы не будете возражать, князь, если я с ним поговорю? Помню его по приезду в Москву шесть лет назад, когда шли переговоры о выкупе Карла Шведского. Только он меня, боюсь, не вспомнит, я тогда полковыми делами занималась.

— Кто знает, может, сей господин вас и признает — вы тогда знатно всех удивили.

— Думаю, сейчас я удивлю его ещё сильнее…

…Вопрос принадлежности шведских владений на севере Германии в диспутах больше не поднимался. Все понимали: если русский царь пожелает, он по праву победителя наложит лапу на всё, что придётся ему по нраву. Правда, все также знали, что Пётр — политик, а не авантюрист, и лишнего себе не возьмёт. Всё прочее попросту выставит на политические торги и станет выбирать лучшие предложения. Многие из европейских государей невысокого полёта сейчас мечтали поменяться с ним местами. Насколько Катя знала, некоторые из них, отцы и братья принцесс на выданье, уже начали предлагать своих девиц в качестве невест для царевича Алексея, а некоторые, загадывая на будущее, намекали на возможные брачные союзы и для младших царевичей, пока дочки ещё малы. Но сейчас задумываться об этой евромелочи было недосуг. Решались куда более серьёзные вопросы, чем будущее замужество полунищих немецких принцесс. Ведь именно сейчас прорезался голос ганноверского курфюрста — будущего короля Англии по версии ныне действующего Акта о престолонаследии. У того идеей-фикс были Бремен и Верден, и потому Георг Ганноверский старался воспользоваться возросшей силой «этой варварской страны» в собственных шкурных интересах — чтобы затем знатно отплатить за помощь самой чёрной неблагодарностью, как и случилось в той истории.

Политика — это не просто шахматы. Это трёхмерная шахматная доска, на которой выставлены фигуры нескольких цветов. Которые, к тому же, эти самые цвета могут менять в самое неожиданное время. Поначалу Кате казалось, что от этого можно сойти с ума. Но прошло всего три месяца с небольшим, а она уже втянулась в игру, даже не без удовольствия. Возможно, это оттого, что в этой партии она была одним из игроков, а не фигурой. Спасибо Полтаве, иначе ситуация могла быть и иной.

Датский представитель, Юст Юль, который в отсутствие короля представлял интересы своей страны, действительно был ей знаком по 1701 году. Тогда Фредерик Четвёртый прислал его в Москву в качестве одного из посредников по переговорам со шведами. Тогда он был ещё в чине капитан-командора датского флота, сейчас, насколько было известно, вырос до командора. Политик он был весьма посредственный. Катя помнила, как он скучно провалил все до единого датские предложения по Московскому договору между Россией и Швецией. Возможно, в этом и крылись корни его неприязни к России. Прошло шесть лет, и с этим человеком приходится говорить о политике, к которой у него явно душа не лежит… До следующего «круглого стола» оставалось не менее часа, дипломаты только начали съезжаться к королевскому дворцу. Катя явилась первой — именно для того, чтобы неспешно побеседовать с датчанином, предложив прогуляться по аллеям дворцового парка. Юль от предложения в восторг ожидаемо не пришёл, но отказать даме не решился.

— Скажите честно, друг мой, чего вы ожидаете от этих переговоров? — Катя не стала терять время на предисловия и сразу заговорила о деле.

— Лично я настроен не слишком оптимистично, — признался Юль. Хоть прислуга и приводила в порядок дорожки в дворцовом парке, но сейчас под ногами его башмаков слегка поскрипывал снежок, выпавший всего час назад. — Дискуссии идут вот уже более месяца, мы собираемся дважды или трижды в неделю лишь для того, чтобы выслушать что-нибудь новенькое от кого-то из представителей сторон. Особенно мне претит пафос короля Августа Саксонского, который ведёт себя так, будто он, а не царь Петер, одержал победу под Полтавой. Кажется, сей монарх позабыл, что его войска вовсе не преуспели в Польше… Боюсь, это будет длиться до второго пришествия.

— Позиция его величества Фредерика, которую вы представляете, по крайней мере, неизменна и всем известна. То же самое могу сказать и о себе. Однако, что вы могли бы предложить представителям иных держав — и как датчанин, и как лицо, уполномоченное быть голосом короля?

— Вы удивитесь, но точно такой же вопрос я хотел задать вам, — усмехнулся Юль. — Ранее все консультации по поводу согласования позиций его величество проводил с господином послом и с вами, минуя мою скромную персону… Да, мне с самого первого дня показалось знакомым ваше лицо, я вас раньше совершенно точно видел, но не могу вспомнить, где именно.

— Шесть лет назад, в Москве, — напомнила Катя. — Правда, я тогда была одета несколько иначе.

— Не припоминаю, простите.

— Я была в числе солдат и офицеров гвардии, осуществлявших охрану шведского короля.

— Боже милостивый! — совершенно искренне изумился датчанин. — Вы были в охране Карла Шведского? Вы — та самая дама, которой он был обязан пленом?

— А я вас отлично помню, — Катя в полной мере оценила и его запоздалое удивление, и то, насколько на самом деле его интересовала русская делегация, раз он не удосужился разузнать о ней хотя бы самое существенное. — Вы, кажется, тогда жаловались на государевы застолья с обильной выпивкой.

— Увы, я не могу приветствовать увлечение вашего государя крепкими напитками, особенно их количеством, — поморщился Юль.

— Сказать по правде, я разделяю ваше мнение. Со всей уверенностью готова утверждать, что разделяет его и супруга государя. Так что за минувшие годы в нашей стране кое-что переменилось к лучшему, — с улыбкой произнесла Катя. — Итак, вернёмся же к предложениям, которые вы могли бы сделать представителям иных держав, чтобы завершить эти переговоры подписанием договора.

— Который устроил бы всех?

— Который не устроил бы никого, — улыбка госпожи Меркуловой сделалась совершенно лучезарной. — Давайте будет реалистами: договор, который устроит всех без исключения — это фантазии. Соблюдают именно те соглашения, которыми недовольны все стороны. Хотя бы из соображений: мол, не нам же одним это неприятно… У меня есть определённые инструкции от государя. Не сомневаюсь, что его величество король Дании снабдил вас аналогичными напутствиями. И коль мы союзники, то нам лучше всего, как у нас говорят, «сверить часы». Совместными усилиями мы добьёмся гораздо большего, чем поодиночке.

— Резонно, — согласился Юль. — Цель у нас одна — это мир, способный принести максимально возможную выгоду обеим нашим странам. Как офицер флота, я горячий сторонник прекращения военных действий именно на море. Надо сказать, пока не поступило приказание от короля Карла, шведские приватиры творили чудовищные вещи. Сейчас они притихли. Но едва шведский король вновь окажется на свободе, он немедля забудет все данные обещания и разорвёт подписанные соглашения. Этот человек не способен жить без войны. Потому безопасность морской торговли — это главное, к чему стремится Дания на переговорах. Если наши совместные усилия обеспечат мир на море, я буду считать свою миссию однозначно успешной.

— Наши позиции здесь совпадают полностью. Но какие меры вы предлагаете для обеспечения мира?

— Таковой мир невозможен без мира на суше, — сказал датчанин. — Вам известен конфликт по поводу принадлежности части Шлезвига и части Гольштейна. Так вот, это мелочи по сравнению с тем, что желательно моему королю. Однако его претензии известны иным государям северной Европы, и они категорически не согласны с оными. Это и есть камень преткновения. Закрытая дверь, в которую стучатся все, но там не открывают.

— А ключ от двери находится не в Копенгагене, оттого его величество и медлит с принятием решения… Что ж, думаю, что мы с вами найдём некий компромисс. Я проведу консультации с нашим послом на сей предмет, и возможно вскоре мы озвучим предложение, которое никому не понравится, но с которым все, скорее всего, согласятся.

— Насколько мне известно, мадам, это ваша первая дипломатическая миссия.

— Да, командор.

— Тем не менее, я слышу речи политика, — впервые в голосе Юста Юля прозвучало нечто, отдалённо напоминающее уважение. — Вы стали неожиданным открытием этих переговоров, мадам. Никто не предполагал, что Россия пришлёт на них дипломата, а не интенданта, коим был ваш прежний посол. К тому же — даму.

— Поверьте, я также ожидала этого менее всего. Но раз так сошлись звёзды, то интересы своей страны я буду отстаивать так же твёрдо, как делала это на поле сражения.

— Политика значительно отличается от войны, — вздохнул Юль, ткнув кончиком трости в неубранную садовниками