Газета "Своими Именами" №13 от 27.03.2012 - Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)

Муравьёв составил подробное описание сфинкса, приложил собственный рисунок, отзыв Шампольона и отправил материалы в столицу, но переговоры по поводу приобретения затянулись. В 1831 г. поступил запрос относительно полезности данной покупки, ибо новая тогда наука - египтология (занимающаяся изучением древнего Египта) насчитывала не более 10 лет, но в России активно интересовались историей той эпохи. Президент Академии художеств А.Н. Оленин сумел заинтересовать этим вопросом ректорат, и тот направил царю предложение о приобретении данных скульптур. Император дал согласие, и Россия за 64 тыс. рублей получила сфинксов.

Никогда раньше греческий корабль “Добрая надежда” не фрахтовали с подобными целями. Люк был расширен, пол трюма застелен бревнами, на палубу уложили катки, а погрузка велась с многочисленными предосторожностями. В чреве судна в огромных клетках из бревен, чтобы не повредить друг друга при качке, гранитные великаны прибыли в Петербург. Плыли тихим ходом вдоль берегов, поэтому перевозка затянулась, но в первых числах мая 1832 г. вошли в Неву, где сфинксов выгрузили на берег и временно поместили в Круглом дворе Академии художеств, ибо постоянное место для них уже было выбрано.

А теперь давайте вернемся немного назад. Ни в одном другом городе мира не проводилось в XVIII-XIX вв. столько работ по укреплению берегов рек и каналов, как в Петербурге, ибо причина заключалась в частых наводнениях. Ведущие инженеры разрабатывали каменные и свайные конструкции, зодчие искали архитектурные формы, а армия рабочих сражалась с Невой, постепенно заковывая ее буйные воды в гранитные набережные. Вбивали сваи, выстраивая их шеренгами параллельно берегу, булыжником и щебнем заполняли пустоты, а с оборудованных подъёмниками судов на матрацы из бобрового меха укладывали ряды камней. Стены набережной росли с наклоном в 14,5 градуса, облицованные гранитными плитами длиной от 1 до 2,5 м, и поверх “Кардного камня” вытягивался парапет. К концу первой четверти XIX века все берега города с регулярной застройкой оделись в гранитный панцирь, и только величественный ряд зданий Кунсткамера, Академия наук, Двенадцать коллегий, дворец Меншикова и Академия художеств продолжали отражаться в воде вместе с отделанными деревом берегами. Поэтому в августе 1831 г. царь отдал распоряжение: построить в этом месте гранитную пассажирскую пристань и украсить её скульптурами, выполненными в лучших традициях греческого стиля.

Заказ был почетным и поручен архитектору Тону. Знаменитым Константин Андреевич станет позднее, когда возведёт Большой кремлевский дворец, Оружейную палату в Москве и здания вокзалов железной дороги между Петербургом и Москвой. А в то время среди его крупных работ были церковь в Коломне и перестройка здания Академии. Ему понадобилось немного времени на чертежи и расчёты, и уже в ноябре 1831 г. зодчий представил проект.

Небольшая пассажирская пристань протянулась вдоль берега, но выглядела монументальной. Четырнадцать гранитных ступенек спускались к воде двумя крутыми четкими маршами, и лишь полукруглые скамейки на средней площадке смягчали простоту прямых линий. На верхней площадке тянулись ввысь светильники-жирандоли, а на огромных цоколях, поставленных по обе стороны спуска, вскидывали копыта скульптуры бронзовых коней, пытающихся вырваться из рук укрощавших их людей. Логически ясная и торжественная композиция соответствовала панораме береговой застройки, “сливалась со стихиями”, соединяла парадный фасад Академии художеств с широкой водной гладью Невы.

Проект сразу был принят, но тут возникло непреодалимое препятствие. Предполагалось, что конные группы отольёт скульптор П.K. Клодт, но как только он провёл нужные расчёты, выяснилось, что данные работы обойдутся в 425 тыс. рублей, и эта огромная сумма полностью выбивалась из сметы, а дополнительные расходы не предусматривались, поэтому план строительства срывался. (Впоследствии эти фигуры всё-таки были изготовлены и поставлены на Аничковом мосту через Фонтанку.) А тут как раз пришло письмо от Муравьёва, который предлагал купить древнеегипетских сфинксов, и на заседании совета Академии Тон высказал мнение: установить их на пристани вместо коней Клодта. Данное предложение было рассмотрено и одобрено, и царь согласился с этим вариантом.

В 1834 г. инженер Адамов, руководящий строительными работами, довёл до конца сооружение гранитного берега. К воде спустились крутые ступени пристани, распластались площадки, поднялись монолиты цоколей, установили увенчанные чашами светильники, а торцы полукруглых камней замкнули бронзовые грифоны. Однако самое неожиданное для жителей города было впереди: 2 мая 1834 г. на цоколи по сторонам спуска к Неве бережно установили сфинксов. Тон не ошибся в расчётах: монументальные изваяния, высеченные из единых глыб, за исключением съёмных корон на головах, действительно воедино смотрелись с героически приподнятым и лаконичным рисунком пристани. Одним был материал - суровый гранит, и даже полностью соответствовали размеры, а новое украшение настолько органично вписалось в убранство берегов Невы, что все посетители набережной считали, что эти фигуры специально недавно изготовили для установки в данном месте, ибо поначалу никто не верил, что они сделаны в Древнем Египте.

На гостей из Африки приходили смотреть, дивясь мастерству, с каким ваятели соединили, казалось бы, несовместимое - человека и льва, ибо действительно не было никаких лишних деталей. Недвижные, лишенные мимики лица с выразительными портретными чертами соответствовали сдержанной силе звериных тел. Сразу возникли вопросы - какова их историческая ценность? Чьи черты повторяют лица с повелительным взглядом? Ответить на это могли только надписи, выбитые на фигурах, которых было довольно много. Иероглифы столбцами располагались на груди, тянулись по постаменту слева направо и справа налево от знака “анх”, означающего «жизнь», начерченного под лапами.

Попытки частично разобрать письмена были сделаны сразу, и надо признать, что их расшифровка дала мощный толчок развитию египтологии в Петербурге, но первый достаточно полный перевод всего текста появился лишь в 1912 г. Из него следовало: «Царь Верхнего и Нижнего Египта Небмаатра, сын Солнца Аменхотеп».

Это титул правителя, в нём содержится не одно имя, а два, они обведены овальными рамками, ибо помимо личного имени, следовавшего за титулом “сын Солнца”, фараоны располагали ещё одним – тронным. Двойные имена помогают установить личность того или иного правителя. Так вышло и в данном случае. Аменхотепом назывались многие владыки Египта, но в сочетании с именем Небмаатра известен только один - Аменхотеп III. Сфинксы, найденные вблизи Фив, изображали львиную мощь этого правителя.

Данный фараон правил страной с 1455 по 1419 гг. до нашей эры и явился весьма заметной фигурой в древней истории, ибо не вёл завоевательных войн и его царствование явилось периодом мира, а также небывалого по размаху строительства. Только для святилища Мут-Сохмет в Карнаке скульпторы высекли более шестисот двухметровых изваяний из базальта, и одно из них сейчас хранится в ленинградском Эрмитаже, а знаменитый Луксорский храм с колоннами, похожими на бутоны лотоса, в большом количестве посещается туристами. Поэтому больше соответствует действительности та часть надписей, где прославляется строительная деятельность фараона: Царь, великий памятник, владыка чудес; Никогда ранее не совершалось подобное; Царь, создающий памятники, восходящие до небес, подобно четырём столпам, на которых покоится небо. Из этих эпитетов видно восхищение жителей той эпохи деятельностью этого правителя.

Он не только строил, но и покровительствовал художникам, а также собрал богатейшую для своего времени библиотеку. Сам облик фараона не отличался воинственностью, в статуэтке, хранящейся в одном из музеев Нью-Йорка, Аменхотеп III изображён человеком среднего роста с рыхлым и оплывшим жиром телом, но всё-таки он был бесстрашным охотником - один с копьём охотился на крупных хищников. Поэтому не случайно в надписи на жуке-скарабее, хранящемся в берлинском музее, данный правитель назван львом среди царей. Фараону действительно понадобилось особое мужество, чтобы вопреки тысячелетней традиции вступить в брак с женщиной не царского рода - и его супругой стала горячо любимая им Тия, дочь одного из жрецов. Про жизнь Египта того периода писательница из ГДР Элизабет Херинг написала интересную книгу “Ваятель фараона”, в которой приводятся материалы из подлинных документов древних времен. Данное произведение было издано в Советском Союзе, и всем, кто интересуется египитологией, я рекомендую его прочитать. Сыном и наследником Аменхотепа III был знаменитый фараон-реформатор Эхнатон, женой которого являлась известная царица Нефертити.