Адмирал Ушаков ("Боярин Российского флота") - Михаил Петров

Впрочем, компасы — мелочь, в конце концов можно и без них обойтись, тем более что у турок к этому привыкли. Беспокойство вызывало состояние команд. Многие матросы были набраны в самый последний момент из числа деревенских и городских жителей, еще ни разу не видевших настоящего моря. Новобранцы погрузились на суда со своими сундуками и сундучками, загородив ими проходы. Емкости эти были пока пусты, они надеялись заполнить их во время похода. Чем? Да тем, что под руку попадется или удастся добыть силой! На то и война, чтобы поживиться…

На одном корабле матросы, окружив Ушакова, стали о чем-то спрашивать его, перебивая друг друга.

— Чего они хотят? — обратился Ушаков к Метаксе, сопровождавшему его.

— Они желают знать, богаты ли те края, куда поплывет флот?

Ушаков нахмурился.

— Скажи им: какими бы ни были те края, никому не будет дозволено грабить мирное население, заниматься мародерством.

Когда Ушаков рассказал об этом случае посланнику господину Томаре, тот сочувственно покачал головой:

— Народ действительно буйный. Настоящие головорезы. Укротить их будет трудно. Но… может быть, это к лучшему? На вашем месте я не стал бы тратить усилий на их обуздание. Пусть насильничают, пусть грабят, пусть убивают! Разумеется, французов. Мы должны воспользоваться случаем, чтобы французы надолго возненавидели этих турок! — Увидев недоумение на лице Ушакова, посланник продолжал развивать свою мысль с еще большим темпераментом: — Поймите, адмирал, турки сто лет были союзниками Франции против России, и будет очень хорошо, если удастся бывших союзников надолго поссорить, так поссорить, чтобы возненавидели друг друга лютой ненавистью. Русские, разумеется, должны соблюдать в отношении французов правила войны, но вы не должны требовать того же от турок. Пущай делают с французами что хотят. Ежели будут убивать пленных, пусть убивают. И не бойтесь, сами вы останетесь в стороне.

Ушаков терпеливо слушал, и в мыслях его почему-то снова возник вопрос о национальном происхождении дипломата: кто же он все-таки; немец, грек или, быть может, англичанин?.. На русского он был мало похож… Но, постой, чего же хочет от него этот человек с нерусской фамилией? Натравить один народ на другой. Именно этого. Положим, он, Ушаков, постарается не заметить беззаконий, чинимых турками, закрыть глаза на резню пленных французов, если таковые будут. Но как тогда быть с русской национальной честью и достоинством?

— Ваши советы, несомненно, продиктованы заботой о безопасности отечества, — сказал Ушаков, когда посланник кончил свою речь. — Однако мне вряд ли придется воспользоваться ими. Я солдат, а для солдата важнее всего не запятнать свою честь.

Томара не ожидал такого ответа и сконфуженно промолчал.

20 сентября приготовления к походу были наконец закончены. Ушаков дал сигнал поднять паруса, и соединенный флот вышел в море.

4

Ионический архипелаг, куда взял курс русско-турецкий флот, состоял из семи островов: Цериго, Занте, Кефалонии, Итаки, Св. Мавры, Паксо и Корфу. По сведениям, которыми располагал Ушаков, они защищались сравнительно небольшими гарнизонами французских войск. Сильно был укреплен только Корфу. Там стояла первоклассная морская крепость, взятие которой представлялось делом сложным, трудным. Во всяком случае, так утверждали в Константинополе, а английский посланник Смит уверял даже, что сия крепость вообще неприступна и если ее кому и удастся взять, то разве что Нельсону.

С выходом в море Ушаков сделался молчаливым, внутренне собранным. Он то и дело поднимался на шканцы, подносил к глазам подзорную трубу и подолгу безотрывно смотрел в безбрежную даль, переливавшуюся на солнце перламутровыми дорожками. Со стороны казалось, что он ищет в перламутровом сиянии какой-то предмет. Но он ничего не искал. Подзорная труба нужна была, чтобы ему не мешали думать.

Об островах, которые надлежало взять, почему-то не думалось. Да что острова!.. Наступит час, и он их непременно возьмет. И Корфу ему покорится. В этом он не сомневался. Его заботила сложность обязанностей, которые легли на его плечи с выходом в дальние воды.

Воевать у родных берегов куда проще, чем за двумя морями. Там знай только дело свое, военное. А дело политики коснется, прискачет фельдъегерь из Петербурга. А сюда фельдъегерю долго скакать придется. Пока доберется, может, к тому времени и война кончится. Тут самому, на свой страх и риск, решения принимать надо. И насчет будущего островов, и насчет сношений с союзниками…

В поведении дружественных держав было много подозрительного, не поддающегося объяснению. Еще в Константинополе стало известно, что на Ионические острова зарилась Австрия. Та самая Австрия, которая по Кампоформийскому договору поделила с Францией Венецианскую республику. Тогда она уступила эти острова Бонапарту, а теперь, после оттеснения французского флота из Средиземного моря, была не против поднять на них собственный государственный флаг.

Великобритания тоже вела себя странно. Вроде бы приветствовала присутствие русских в Средиземном море и в то же время боялась пускать их туда. После разговоров со Смитом Ушаков был уверен, что Нельсон не обрадуется встрече с его эскадрой. Нелегко будет устанавливать добрые отношения с этим самолюбивым адмиралом.

С турками было вроде бы все ясно, их эскадра находилась под началом русского адмирала. Кадыр-бей, правда, воротит глаза, желая скрыть недовольство своим подчиненным положением, но деваться ему некуда…

По пути к Ионическому архипелагу союзному флоту надлежало остановиться у острова Хио, чтобы взять на борт лоцманов и присоединить к себе восемь трехмачтовых кирлангичей. На острове жили в основном греки. Столпившись на берегу, они с любопытством смотрели на армаду судов под русским и турецким флагами. Но стоило нескольким лодкам с турецкими матросами направиться к берегу, как толпа разбежалась, улицы портового городка мгновенно опустели, двери и окна в домах наглухо закрылись.

— Что сие может значить? — обратился Ушаков к Метаксе.

— Жители боятся галонджиев, матросов-грабителей, — пояснил Метакса.

Ушакову все стало ясно. Он приказал сигналом вызвать Кадыр-бея и, когда тот явился, выразительным жестом показал ему на городок:

— Извольте полюбоваться, какое впечатление производят на жителей ваши матросы.

Кадыр-бей посмотрел, куда ему показывали, и черные брови его сдвинулись в гневе.

— Чем каждый раз наблюдать такое, — продолжал Ушаков с сарказмом, — не лучше ли условиться о месте встречи эскадр и продолжать плавание порознь?

— Я наведу порядок, — сказал Кадыр-бей, едва сдерживаясь, — я срублю голову каждому, на кого поступит хоть одна жалоба от жителей.

Он спустился в ожидавшую его лодку и тотчас поплыл к городку. Со шканцев корабля Ушаков видел, как, сойдя на берег, он выхватил саблю и накинулся на матросов, собиравшихся выломить дверь стоявшего у пристани магазинчика. Матросы сразу присмирели, отступили, отказавшись от своей затеи. Вскоре к ним вышел хозяин магазинчика. Убедившись, что его грабить не будут, он сам открыл свое заведение, и торговля началась. Спустя некоторое время открылись другие магазинчики, распахнулись окна, улицы вновь стали наполняться людьми. Жизнь в городке вернулась в прежнюю колею.

Убедившись, что жителям острова ничего больше не угрожает, Ушаков вызвал на флагман капитан-лейтенанта Шостака, командовавшего одним из фрегатов. Надо было уже думать о выполнении главной задачи — завоевании Ионического архипелага. Изучая Архипелаг по карте, Ушаков пришел к выводу, что лучше всего начать его завоевание с острова Цериго, лежавшего на границе Архипелага и прикрывавшего в том районе плавание мелких французских судов.

— Вам еще не приходилось бывать в этом море? — спросил Ушаков капитан-лейтенанта.

— Нет, — ответит тот.

— Тогда от вас потребуется двойная бдительность. — Ушаков развернул перед ним карту и стал объяснять задачу: — Вам придется отплыть к острову Цериго с двумя фрегатами раньше нас, сегодня же. Когда прибудете на место, постарайтесь связаться с местными жителями, передать им заготовленное нами воззвание, разведайте противника и ждите нашего прибытия.

— Будет исполнено, ваше превосходительство, — заверил Шостак.

Фрегаты ушли в разведку еще до наступления вечера, а через два дня следом за ними двинулась вся соединенная эскадра.

26 сентября в лучах предзакатного солнца перед взором матросов появилась каменистая полоска земли. Это и был остров Цериго, с которого намечалось завоевание Архипелага. Когда корабли стали приближаться к берегу, навстречу им из-за камней выплыла небольшая лодка с несколькими русскими матросами. То были разведчики капитан-лейтенанта Шостака. Причалив к флагману, они доложили главнокомандующему, что островитяне готовы с радостью принять союзников.