Время и Боги (рассказы) - Лорд Дансени

Но раб спустился к берегу великого моря, и бросил в воду и тело, и кандалы, которые сковывали тело, и вновь появился в Краю Сумерек и предстал пред Богами и взглянул на Них. Этого Боги, когда Они собирались посмеяться, не предусмотрели. Жажда власти ярко горела в душе того Короля, и сохранил он всю силу и гордость, которую вложили в него Боги, и он был слишком силен для Древних Богов. Тот, чье тело снесло удары плетей человеческих, не мог больше снести владычества Богов, и встав пред Ними, он потребовал, чтобы Боги ушли. С Их губ сорвался весь гнев, вся ярость Древних Богов, но душа Короля все еще стояла перед Ними, и Их гнев замер, и Они не вынесли этого взгляда. Тогда Их троны опустели, и Край Сумерек обнажился, когда Боги убрались прочь. Но душа избрала себе новых спутников.

Сны пророка

I

Когда Боги вели меня по пути страданий, и нападала на меня жажда, и сбивал меня с пути голод, тогда я молился Богам. Когда Боги низвергали города, в которых я обитал, и когда Их гнев опалял меня и Их глаза пылали, тогда я восхвалял Богов и предлагал им жертвы. Но когда я снова прибыл в мой зеленый край и увидел, что все ушли, и старые таинственные призраки, которым я молился ребенком, исчезли, и что Боги уничтожили самую пыль и даже паучью сеть из последнего памятного укромного уголка, — тогда я проклял Богов, сказав это Им в лицо:

«Боги моих молитв! Боги моих жертв! Хотя Вы забыли священные места моего детства и поэтому они сгинули, я все равно не могу забыть их. Поскольку Вы сотворили это, Вы увидите остывшие алтари и ощутите недостаток и страхов моих, и восхвалений. Я не стану вздрагивать при звуках Ваших молний и не буду преклонять колен, когда Вы шествуете».

Тогда, обратившись к морю, я встал и проклял Богов, и в этот момент ко мне явился некто в обличье поэта, произнесший:

«Не проклинай Богов».

И я сказал ему:

«Почему бы мне не проклясть тех, которые ночью выкрали мои священные места ночью и вытоптали сады моего детства?»

И он ответил: «Идем, и я покажу тебе».

И я последовал за ним туда, где стояли два верблюда, обращенные к пустыне. И мы отправились в путь, и я путешествовал с ним очень долго. Он не говорил ни слова. И мы прибыли наконец в заброшенную долину, скрытую посреди пустыни. И здесь, подобные падшим лунам, завидел я обширные ребра, которые белели из песка, возносясь на холмами пустыни. И здесь и там лежали огромные черепа, подобные белым мраморным куполам дворцов, давным-давно построенных для тиранических королей армиями покорных рабов. Также лежали в пустыне другие кости, кости огромных ног и рук, против которых пустыня, подобная бушующему морю, вела осаду, и уже скрыла наполовину. И пока я пристально взирал в удивлении на эти колоссальные вещи, поэт сказал мне:

«Боги мертвы».

И я долго вглядывался и сказал наконец:

«Эти пальцы, которые теперь столь мертвы и так белы, тем не менее срывали когда-то цветы в садах моей юности».

Но мой спутник сказал мне:

«Я привел тебя сюда, чтобы просить у тебя прощения за Богов, поскольку я, будучи поэтом, знал Богов, и будет справедливо отбросить проклятия, которые парят над Их останками, и даровать Им последнее прощение людей, чтобы сорняки и плющ могли скрыть Их кости от солнечных лучей».

И я сказал:

«Они сотворили Раскаяние, покрытое седыми волосами, подобными дождливым осенним вечерам, с раздирающими многих когтями, и Боль, с горячими руками и вялыми ногами, и Страх, подобный крысе с двумя холодными зубами, вырезанными из льда двух полюсов, и Гнев, который летит быстро, как летние стрекозы, и обжигает глаза. Я не прощу этих Богов».

Но поэт сказал:

«Как можешь ты проклинать эти прекрасные белые кости?»

И я снова посмотрел на те изогнутые дивные кости, которые не могли больше причинить зло самому маленькому существу во всех мирах, сотворенных ими. И я долго думал о зле, которое они сотворили, и также о добре. Но когда я подумал о том, что Их огромные руки, ставшие красными и влажными от сражений, сотворили первоцвет для ребенка, тогда я простил Богам.

И нежный дождь пал с небес и разгладил беспокойный песок, и мягкий зеленый мох внезапно вырос и скрыл кости, пока они не стали похожи на странные зеленые холмы, и я услышал крик, и пробудился, и понял, что спал; и выглянув из дома на улицу, я узнал, что удар молнии убил ребенка. Тогда я понял, что Боги все еще живы.

II

Я спал в маковых полях Богов в долине Алдерона, куда Боги прибывают ночью, чтобы встретиться на совете, когда луна стоит низко. И я видел во сне, что это была Тайна.

Судьба и Случай играли в свою игру и закончили партию, и все было кончено, все надежды и слезы, сожаления, желания и печали, все, о чем люди плакали и о чем забывали, и королевства, и маленькие сады, и моря, и миры, и луны, и солнца; и осталось только ничто, не имевшее ни цвета, ни звука.

Тогда сказала Судьба Случаю: «Сыграем в нашу старую игру снова». И они снова разыграли ее вместе, используя Богов как фигурки, как они многократно делали. И тогда все вещи, которые были, возникли снова, и на том же берегу в той же стране внезапный яркий солнечный луч в тот же весенний день пробудил к жизни тот же нарцисс, и тот же ребенок еще раз должен был сорвать цветок, не сожалея о миллиарде лет, которые отделяли это событие от предшествующего. И те же старые лица появились снова, еще не понесшие тяжелую утрату своих знакомых признаков. И летом вы и я снова встретимся после полудня, когда солнце стоит на полпути между зенитом и морем, в саду, где мы часто встречались прежде.

Ибо Судьба и Случай играют вместе только одну партию, повторяя раз за разом те же ходы, и они разыгрывают ее очень часто — пока минует вечность.

Путешествие короля

I

Однажды Король обратился к женщинам, которые танцевали для него, и сказал: «Достаточно танцев». И тотчас же он отослал прочь тех, которые разносили вино в драгоценных кубках. Дворец Короля Ибалона освободился от звуков песен, и раздались там голоса герольдов, взывавших на улицах к пророкам земли.

Тогда танцовщицы, виночерпии и певцы направились вниз по мощеным улицам среди зданий; ушли Падающая Листва, Серебряный Фонтан и Летняя Молния, танцовщицы, ноги которых были созданы Богами не для каменных дорог, которые только танцевали для принцев. И с ними ушли певицы, Душа Юга и сладкогласная Морская Греза, устами которых Боги объявляли свою волю королям, и старый Иштан, виночерпий, оставил дело своей жизни во дворце, чтобы шагать дальше по обычным дорогам, — тот, кто стоял у локтя трех королей Зарканду и долгие годы наблюдал за качеством подаваемого вина, поддерживавшего их доблесть и радость, как воды Тондариса вскармливают зеленые равнины на юге. Всегда он сохранял каменную серьезность среди их шуток, но его сердце согревалось только огнем радости Королей. Он также, с певцами и балеринами, ушел во тьму.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});