Грот танцующих оленей (журнальные иллюстрации) - Клиффорд Саймак

мере, пока не хочется. Может быть, расскажу позже, когда узнаю побольше о вашей деятельности. Но сначала у меня вопрос к вам. Почему выбор пал на меня? На безобидного художника, который всего-то старался заработать себе на хлеб? Ну и заслужить репутацию, которая помогла бы ему зарабатывать больше и жить лучше.

— Вижу, вы уже сумели во всем разобраться.

— Далеко не во всем. И наверное, не во всем точно. Но меня возмущает, если меня рассматривают как врага, как потенциальную угрозу для кого бы то ни было. Нет у меня ни характера, ни мотивов для того, чтобы с кем-то враждовать. А Инид, ради всего святого! Она же поэтесса. Или Алиса, которая только и умеет, что хорошо играть на рояле…

— Эти вопросы не по адресу, — заявил Гейл. — На них мог бы ответить Брин, если захочет, конечно. Я лишь заведую кадрами.

— А кто такой Брин?

— Он возглавляет группу оценки.

— То есть группу тех, кто решает, кого изъять и зашвырнуть в иное время?

— Грубо говоря, да. Хотя на самом деле все гораздо сложнее. Здесь проводится огромная работа. Чтобы выявить потенциальных клиентов, надо прочитать тысячи газет и других периодических изданий. Провести первоначальный психологический анализ. Потом необходимо предпринять дальнейшие исследования в первичном мире. Изучить потенциальных клиентов как можно глубже. Но, по правде говоря, в первичном мире никто по-настоящему ни о чем не догадывается. Людей просто нанимают, чтобы они выполнили ту или иную работу. Подлинный мозговой центр находится здесь.

— Под первичным миром вы подразумеваете наше настоящее? Ваш и мой прежний мир?

— Да, конечно. Однако вы полагаете, видимо, что первичный мир — это настоящее время, а здесь — прошлое. Вы заблуждаетесь, это не так. Мы имеем дело не с временем, а с альтернативными мирами. Тот мир, откуда вы прибыли сюда, во всем идентичен первичному миру, кроме одного: в том мире эволюция обошлась без человека. Человек там не появился и никогда не появится. Здесь, где мы с вами находимся сейчас, произошло нечто еще более удивительное. Рептилии здесь не вымерли, меловой период не кончился, кайнозойская эра не наступала. На планете по-прежнему господствуют пресмыкающиеся, а млекопитающие остаются на вторых ролях.

— Вы не слишком рискуете, рассказывая мне об этом?

— Думаю, что нет, — ответствовал Гейл. — Вы же никуда отсюда не денетесь. Это относится и к любому из нас. Подписав контракт, мы знаем, что к прежней жизни нам не вернуться никогда. Здесь мы и останемся. Если у вас нет специальных устройств…

— Какие там устройства! Мне просто повезло.

— Вы привели нас в известное замешательство, — сообщил Гейл. — За все годы действия нашей программы ни на одной из станций не случалось ничего подобного. Мы не знаем, как тут быть, и не знаем, что делать лично с вами. Пока что вы будете жить здесь как наш гость. Позднее — разумеется, с вашего согласия — мы подыщем вам работу. Вы можете войти в штат исследовательской группы.

— Что-то в данную минуту, — сказал Латимер, — это меня не слишком привлекает.

— Только потому, что вы не в курсе фактов, не в курсе грозящих человечеству опасностей. Большинству людей в первичном мире никогда не жилось так хорошо, как при утвердившейся ныне экономической и общественной системе. Разумеется, существуют идеологические различия, но остается надежда, что их постепенно удастся сгладить. Не приходится отрицать, что на Земле до сих пор есть и районы бедности. Но их единственная надежда — в том, чтобы развиваться в интересах и под руководством мирового бизнеса. Так называемые интересы большого бизнеса — главная и единственная надежда планеты. Если существующее экономическое устройство вдруг рухнет, весь мир откатится к новому средневековью. Чтобы оправиться от такого удара, понадобятся тысячи лет, если это окажется достижимым в принципе.

— И чтобы защитить свою бесценную экономическую систему, вы решили подвергнуть заточению поэтессу, художника и пианистку.

Гейл в отчаянии всплеснул руками:

— Я же сказал вам, что не знаю рационального объяснения! Вам надо увидеться с Брином, если, конечно, он сумеет выкроить для вас время. Он чрезвычайно занят…

— Легко могу себе представить.

— Он мог бы даже вскрыть файлы и познакомить вас с их содержанием. Но, как я уже говорил, вы никуда отсюда не денетесь. И при всем желании не создадите нам новых проблем. Вы прикованы к нам, а мы к вам. Наверное, мы могли бы перебросить вас обратно в дом на берегу, но это, по моему мнению, нежелательно. Это бы только расстроило всех остальных, кто там живет. В настоящий момент они, вероятно, считают, что вы попросту заблудились и вас задрал медведь, или укусила гремучая змея, или вы утонули в болоте. Они, конечно, будут вас искать, но раз не найдут, то и забудут. Вы для них где-то заплутали, и все, — им и в голову не приходит, что вы нашли путь к бегству. Наверное, лучше, чтобы они и впредь оставались в неведении. Раз вы уже здесь и с течением времени непременно пронюхаете обо всем существенном, что касается нашей деятельности, у нас нет выбора, кроме как держаться с вами откровенно. Тем не менее нельзя не понять, что мы предпочли бы не расширять круг посвященных.

— Послушайте, там, в доме на берегу, в моей комнате повесили мою собственную картину…

— Нам показалось, что это приятный штрих. Своего рода жест доброй воли. Картину можно перебросить сюда, если хотите.

— Да нет, я не о том. Мне пришло в голову: а может, сюжет этой картины как-то соотносится с судьбой, какую вы мне уготовили? Может, вы опасались, что я и впредь буду рисовать картины, указывающие на слабости вашей несравненной экономической системы?

— Не могу сказать ничего определенного, — ответил Гейл, которому было явно не по себе.

— Хотелось бы заметить, что, если так, вы опираетесь на крайне ненадежную почву и к тому же вас гложет комплекс вины.

— Это вне моей компетенции, — ответил Гейл. — Я не вправе даже комментировать ваши слова.

— И это все, чего вы от меня хотите? Чтобы я попросту держался тихо-мирно? На положении гостя ваших великодушных корпораций?

— Если вы не надумаете рассказать нам, как вы сюда попали.

— Я уже заявил, что рассказывать не намерен. По крайней мере, пока. Хотя, наверное, если вы подвергнете меня пыткам…

— Пыток не будет. Мы люди цивилизованные. Мы сожалеем о некоторых акциях, какие приходится предпринимать, но не уклоняемся от ответственности. И не по отношению к великодушным корпорациям, как вы изволили выразиться, а по отношению ко всему человечеству. Оно развивается в благоприятном направлении, и мы не