Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность - Лев Клейн

«— Алло, — раздался в трубке знакомый голос, — слушаю вас.

Я молчал, тяжело дыша в трубку.

— Сережа, это вы? — вдруг спросил он.

— Да, это я, — набравшись, наконец, смелости и как бы бросаясь с обрыва в реку, ответил я.

— Так что?

— Я хотел бы к вам приехать. Можно?

— Когда?

— Ну хоть сейчас».

Примчавшись домой, принял душ и отправился. Новый знакомый принял его в ярком халате, хорошо угостил вином и закусками. Потом поцеловал в губы, сначала слегка, потом крепче.

«Похоже, я тогда тоже начал отвечать ему. Он очень ловко и быстро расстегнул на мне все пуговицы сначала на рубашке, а потом на брюках и снял их, так что я и ахнуть не успел, как оказался в одной майке и трусиках.

Вот тогда меня впервые в жизни начал ласкать мужчина. <…> Моя плоть восстала, и Иван Леонтьевич, освободив ее от трусов, припал к ней губами. Мой член никто и никогда, кроме меня самого, не трогал не только губами, но и руками, поэтому это вызвало у меня настолько сильную реакцию, что, казалось, мой член разорвет изнутри. Я застонал и выгнулся дугой в своем кресле. <…> Меня всего била дрожь, дыхание перехватывало, и даже горло сводила какая-то судорога». Добившись у гостя оргазма, хозяин встал с колен и сказал Сергею, что, как он понимает, он смог доставить гостю лишь физическое удовольствие. Это была правда. Этот мужчина был не в его вкусе. Но хозяина это не опечалило. Он вытащил набор фотографий своих приятелей, снятых в обнаженном виде, — мужчин, юношей и совсем мальчиков, — и предложил выбрать. Сергей остановился на одной из фотографий.

«На ней был сфотографирован юноша лет двадцати во весь рост. Он был стройный, с длинными, точно выточенными ногами, мускулистый, но в меру <…> Правую руку он опустил на лобок, точно собираясь прикрыть свой хорошо развитый член и мошонку, а другую забросил на затылок, открыв свою тенистую подмышку. <…> У него было волевое, мужественное лицо, большие глаза…»

Хозяин тотчас позвонил этому парню (его звали Геннадий) и познакомил его с Сергеем. Назавтра встретились в кафе и отправились домой к Геннадию. Открыла бабушка Гены. Затем оказались в крохотной комнатке. Смотрели друг на друга. «Я вдруг почувствовал, что меня охватывает волнение, а в руках появилась какая-то дрожь. Ни слова не говоря, мы подошли друг к другу и, всё так же пристально глядя в глаза, крепко сжали друг друга в объятиях. Губы Геннадия нашли мои и до боли охватили их, языком он раздвинул их. От ощущения нахлынувшей на меня небывалой страсти меня даже затошнило. Я зажмурил глаза и, сжимая упругое тело Геннадия в своих руках, до боли впился в его губы. <…>

Прижимая Геннадия к себе, я почувствовал, как напряглась, стремясь вырваться на свободу его плоть, да и мой собственный член, казалось, вот-вот вырвется из брюк. Одежда явно мешала нам, но никто не решался начать раздевание первым. <…> Наконец, Геннадий резко расстегнул молнию на моих брюках, и они, как будто только и ожидали этого момента, свалились вниз. Освободившийся член мгновенно развернулся, и мои тоненькие трусики раздулись спереди холмом. Геннадий присел и прямо через ткань охватил губами так рельефно выделяющуюся головку. Тепло его губ проникло через ткань, и весь член затрепетал от неслыханного наслаждения. Здесь уверенность пришла и ко мне». Они быстро раздели друг друга.

«— Боже мой, как ты хорош, — проговорил Геннадий прерывающимся голосом. Мне тоже хотелось ему сказать, в каком я восторге от его обнаженного тела, но почему-то слова застревали у меня в горле. <…> От Геннадия исходил тонкий запах чистого и здорового молодого тела. Его роскошный член покачивался, как бы приглашая к любви». Сергей, потеряв самообладание накинулся на Геннадия, опрокинул его на диванчик и стал бешено целовать, оставляя красные следы на теле. «Наши возбужденные члены, покрытые липкой смазкой, терлись о волосы на лобках и, соприкасаясь, как бы самостоятельно ласкали друг друга». Неожиданно Геннадий изловчился и «перевернулся на живот. Это на какой-то миг сбило накал моей страсти, но зато позволило продлить наслаждение. Теперь я лежал, обхватив Геннадия ладонями за грудь, просунув руки под него и упираясь локтями в диван. Мой живот уютно устроился на пушистых ягодицах, а разгоряченный член удобно устроился в тенистой выемке между ними. Я начал тереться членом о выемку, приподнимая свои бедра. Некоторое время мы продолжали эту игру, пока Геннадий, просящим тоном не простонал:

— Сереженька! Туда, туда, пожалуйста. Мне так хочется. Я больше уже не могу терпеть.

<…> Приподнявшись и раздвинув ноги, он, упираясь коленями в диван, взял в руку мой разгоряченный член и плавно вел его себе в анус. Горячая влажная плоть охватила плотным кольцом мой изнемогающий от желания пенис и поглотила его весь без остатка до самых яиц. Геннадий застонал от наслаждения, ритмично двигая своими бедрами. Тут уж и я включился в работу. Неслыханное наслаждение просто захватило меня. Упругое кольцо плавно скользило по моему члену от головки до мошонки во всё ускоряющемся темпе. Живот приятно щекотали волоски, покрывающие ягодицы и даже поясницу Геннадия».

Их страстные возгласы могла слышать бабушка за стенкой, но это не останавливало новых друзей. «В те моменты, когда я, теряя сознание от немыслимого наслаждения, внедрялся в эту податливую глубину, я вообще не воспринимал окружающее, и, казалось, только смерть может оторвать меня от этого желанного мне тела. Что особенно поражало меня, так это неуемная радость по поводу всего происходящего. Я просто парил в облаках счастья и наслаждения. Еще несколько толчков, и мой разрывающийся от внутреннего напряжения член выбросил горячую струю сжигающей меня жидкости. Я выдернул член из этой сладостной глубины, и капли молочного цвета упали на мокрую от пота спину Геннадия».

Потом они устало лежали и разговаривали. «Во время этого диалога Геннадий продолжал забавляться с моей вставшей во весь рост игрушкой. Он то поглаживал его от кончика до мошонки, то двигал крайнюю плоть, то осторожно перебирал яички. Я снова начал испытывать такое наслаждение, что закрыл глаза. <…> Мне тоже захотелось поласкать его. Так и не открывая глаз я вытянул руку и поймал его увеличивающийся в размере пока еще не твердый член. Он, как живой, подергивался у меня в руке и начал заметно твердеть. <…> Геннадий раздвинул ноги, и его «фамильная гордость» предстала перед моим взором. Хорошо развитый член с большой похожей на сливу головкой, расширяясь к корню, скрывался в густых пушистых зарослях на лобке. Темная тугая мошонка с крупными подтянутыми яичками резко выделялась на светлом фоне незагорелого под плавками тела. Член подрагивал, и едва заметная судорога пробегала по нему. Я низко наклонился над покачивающейся головкой и ощутил терпкий, но очень приятный запах недавно выброшенной спермы.

Не знаю почему, но мне страшно захотелось вдруг охватить губами этот запретный плод. <…> Осторожно, как бы примериваясь, я прикоснулся губами к его покрытой поверхности и замер. Губы ощутили тепло живой плоти и вкус миндаля. Геннадий замер от нахлынувших на него чувств и закрыл глаза. И вот тут я поборол свое тормозящее чувство и охватил губами всю головку, осторожно сдавливая ее у ободка. Геннадий тихо застонал и, приподнявшись, продвинул мне член поглубже в рот. В то же время его теплые губы охватили мой набрякший фаллос и стали энергично его возбуждать. Так мы и лежали валетом, зарываясь носами в растительность на наших лобках и лаская языком и губами наши возбужденные члены».

Дальше Сергей изливает переполнявшие его эмоции, которые усиливались от чувства взаимности и одновременности того же у любимого. Когда оба кончили и впали в полуобморочное состояние, одна мысль сверлила его сознание: «Боже мой, этот мальчик мой. Он пил мою сперму, а я наполнил его и сзади. Более того, частицу его живой плоти я принял в себя». Они признались друг другу в вечной любви.

Эта вечная любовь продолжалась несколько месяцев. Вместе ездили за город и в Крым, а во время отъезда Сергея в командировку, его сменил у Геннадия другой мальчик. Словом, обычная история. Сергей был близок к самоубийству, но Геннадий позвонил снова… Занятно, что всё это происходило на фоне прежней, семейной любви к жене и трогательной заботы о ней (Атес 1993).

Автор называет себя бисексуалом, и этому не противоречит упоминание о раннем сексуальном интересе к юноше. Был ведь и интерес к девушкам. Но приключения с мужчинами описаны так подробно, со смакованием, тогда как о сношениях с женщинами сказано мельком, а первый сексуальный опыт с женщиной, обычно запоминающийся навсегда, даже не упомянут. Этот контраст говорит о том, что по крайней мере ко времени создания рукописи автор был уже сугубо гомосексуален. Но так или иначе, здесь резкий и тайный уход в гомосексуальность был просто реакцией на явные и серьезные неполадки в сексе с женой. Меньшее и менее явное охлаждение в супружеских отношениях при нежелании их рвать порождает не столь бурное обращение к альтернативному сексу. Но интерес к нему у многих налицо.