Яд минувшего (сборник) - Вера Викторовна Камша

бурана или хотя бы до утра.

– Нет. – Айрис потянулась за седлом, однако Эйвон опередил родственницу. – Мы едем немедленно!

– Дорогая, ты не представляешь, что творится за стенами. – Губы и глаза Эйвона убеждали, а руки умело затягивали подпругу. Если б у него были приличные кони, он бы ездил немногим хуже Эпинэ, но что же делать?! Кошки б разодрали Аурелию, ведь все было почти хорошо! Айри перестала ненавидеть, да и Мирабелла начинала походить на человека, и тут на тебе! Сияющие раны, отрубленная тень и всё прахом…

– Сударыня… – Эйвон надел на Майпо уздечку и все-таки вздохнул: – Сударыня, я вижу, вы намерены сопровождать…

– Да. – Сил нет смотреть, как он ищет слова. – Это мой долг.

– Я не могу вас отпустить!

– Я же говорила! – Айрис вцепилась руками в повод Майпо. – Мы уедем! Мы всё равно…

– Ты меня не поняла! – На лице графа появилось выражение одержимости. – Я не могу вас отпустить одних, даже с Налем и Ларсом. Я еду с вами! Буря, конечно, сильная, но если ты твердо решила…

– Дядя! – Айрис, не дослушав, с каким-то всхлипом бросилась Эйвону на шею. Граф обнял племянницу, но смотрел он не на нее. Закатные твари, а он вообще думает возвращаться?!

5

Ночь смешалась со снегом, и он стал черным. Воющая холодная каша вызывала оторопь и у людей, и у коней. Бедняги дали себя оседлать, но во дворе заупрямились, возродив в Луизе надежду. Теплая конюшня казалась капитанше восхитительно безопасной, но Айрис решила, а влюбленные Лараки подлили масла в огонь.

– Стой! Стой, зар-р-раза! – Мимо Луизы с пронзительным ржаньем пролетела какая-то лошадь. Насчет бури у нее имелось собственное мнение.

– Баловник! – выкрикнул Эйвон, перехватывая повод Луизиной кобылы. И вовремя. Дурища шарахнулась в сторону, едва не налетев на Реджинальда.

– Скотина безрогая! – возопил Ларс вслед ускакавшему нахалу. – Вырвался-таки!

– Он хочет с нами! – Айрис торопливо запихнула волосы под капюшон. – Пусть идет!

Дурной пример заразителен. Упиравшаяся Майпо подчинилась и двинулась к воротам, Эйвон тоже справился со своим одром и потащил за собой Луизу. Селиной, за неимением Левфожа, занялся Наль.

Под прикрытием башен дело пошло легче. Обалдевшие привратники безропотно сняли запорный брус и налегли на утонувшие в снегу ворота. Если б только они были потяжелее, но занявшие гнездо мятежников солдаты выломали окованные железом створки и разбили подъемный механизм.

Лошадка Селины жалобно заржала и попятилась, но Наль был начеку. Дочка благодарно кивнула. Она тоже хотела сбежать.

– Граф, – смешанное со страхом раздражение требовало выхода, – похоже, из людей в здравом уме только я, а из коней тронулся только Баловник.

– Эрэа, кони, они те же дети, только очень большие. – На Эйвона обуявшая его даму злость не действовала. – Конюшня для них – дом, там они чувствуют себя в безопасности. Насильно увести их туда, где им страшно, непросто. Дети ведь тоже прячутся под столом, даже если в доме пожар и спасения нужно искать на улице.

– Сейчас не пожар, а буран, – напомнила Луиза, с ненавистью глядя на расширяющуюся щель между воротными створками, – но лошади умнее нас с вами… Эйв… эр, вы соображаете, что делаете?

– Доверьтесь мне! – потребовал любовник. – Скоро мы будем в безопасности.

Рехнулся. Все они рехнулись, а мчаться с доносом к Мирабелле поздно. Эйвон, конечно, свою даму не бросит, но молодняк сбежит. Значит, пропадем все.

Ворота пронзительно взвизгнули и подались еще на локоть. Первым, распустив хвост и едва не сбив то ли Томаса, то ли Джека, на мост вылетел ошалевший Баловник. Следом с жалобным ржаньем прыгнула пришпоренная Майпо.

– Когда кончится буран? – крикнул Эйвон, поудобней перехватывая повод Луизиной рыжули.

– Дед говорит, уже кончился, – усмехнулся то ли Томас, то ли Джек. – Никак не поверит, что метет…

– Эрэа, прикройте лицо, – посоветовал Ларак, и они нырнули в метель. Луиза едва не задохнулась в чем-то холодном, мокром и остром, что просто не могло быть обычным снегом. Сразу стало не до страха. Женщина понимала, что они на крепостном мосту, свалиться с которого проще простого, но это больше не пугало. Эйвон что-то крикнул, но его голос утонул в визгливом вое. Капитанша, ничего не соображая, кивнула и зажмурилась, не понимая и не желая понимать, что с ней, а потом в уши ударили отчаянное ржанье и крик Айрис. Майпо била копытами на краю моста, не желая сделать и шагу. Обычно кроткую кобылу точно подменили, она осаживала, то и дело вскидывалась на дыбы, колотя передними копытами воздух, и испуганно храпела. Ноздри лошади широко раздувались, вытаращенные глаза казались белыми…

– Волки, – догадалась Луиза, – там, впереди, волки!

– Айрис, назад! – Эйвон обернулся к Луизе. – Вы удержите лошадь?

– Удержу!

Айри отступать не хотела, но Майпо, улучив момент, крутанулась на задних ногах и прыгнула со всей силы, едва не свалившись с моста. Она явно собралась в конюшню, но дорогу загородили четверо всадников. Лошадь захрапела, шарахнулась вбок и замерла. Ларак перевел дух, кивнул то ли подозрительно хватавшей ледяной воздух Айри, то ли возлюбленной, и послал своего одра на мост. Бедняга послушно сделал пару шагов, всхрапнул и встал. Намертво.

Глава 5. Талигойя. Ракана (б. Оллария). 400 год К. С. Вечер 11-го дня Зимних Ветров

1

Рокэ Алва шел, глядя прямо перед собой и слегка улыбаясь. Другой на его месте был бы смешон или жалок, но знаменитая красота Ворона и его не менее знаменитая дерзость делали свое дело. Даже скованный и обнаженный, герцог поражал воображение, и какая-то подвыпившая по случаю казни горожанка громко завопила:

– Хорош!

Рокэ обернулся на голос и весело подмигнул. Ответом стала буря восторженных воплей:

– Вас бы так провести – отворотясь не наплюешься!..

– Такому штаны без надобности!

– Чем этакого жеребца калечить, лучше бабам отдайте!

– И то верно! Жеребца днем с огнем не найдешь, одни мулы!

– Почему мулы? Каплуны еще…

Кто-то из гимнетов под вой толпы торопливо набросил на плечи осужденного лиловый плащ, и Алва засмеялся. Он наслаждался происходящим, словно его ждала не казнь, а награда, и вернее всего, так оно и было. Ворон наконец освободится и от бессмысленной жизни, и от совершенных предками преступлений, и обретет покой. Но сюзерен допустил ошибку! Чернь на стороне Алвы, не следовало вести осужденного пешком через весь город, хватило бы и сотни надежных свидетелей. Тех же послов и негоциантов, только не талигойских…

– Монсеньор, к вам курьер из Надора.

Смеющийся Ворон исчез. Его место занял сменивший Джереми Эмиас. Камердинер с трудом скрывал изумление, и Ричард с облегчением понял, что задремал прямо в кресле, чего делать не следовало. Послеобеденный сидячий сон чреват кошмарами, это говорил еще отец.

Юноша небрежно провел рукой по волосам и усмехнулся:

– Спать после обеда неправильно, не правда ли, мой друг?

– О да, монсеньор, это способствует полнокровию. – Эмиас показал себя отменным камердинером, но с солдатом было бы проще и надежней. Жаль, солдаты не знают