Разбойники Сахары. Пантеры Алжира. Грабители Эр-Рифа - Эмилио Сальгари

на склонах этой злосчастной горы.

Педро покачал головой:

— И все же меня гложут дурные предчувствия.

— Боишься, что нас вновь схватят?

— Да, Карминильо.

Будущий инженер собирался что-то ответить, когда на плато загрохотала артиллерия. Десятки пушек начали обстреливать адуары и заградительные редуты из камней, сооруженные защитниками. Засверкали вспышки мощных взрывов. К небу потянулись дымные хвосты пожарищ.

— Наши войска пошли в наступление на Гуругу! — закричал Карминильо, внимательно вглядываясь в даль. — Теперь они отомстят за поражение в каньоне Лобо.

— Думаешь, им удастся? — спросил Педро.

— Война всегда непредсказуема. Однако мне кажется, наши настроены решительно, а значит, уверены в своих силах и рассчитывают преподать дикарям суровый урок, который заставит их присмиреть на долгие годы. Посмотрите туда, за дальний лес! Видите? Дым и пламя! Под нашими снарядами адуары рушатся, точно карточные домики!

— А мы тут возимся, — проворчал Педро, засовывая в наполненную порохом ямку полдюжины сигарет. — Внесем свою лепту в переполох. Каррамба! Испанцы мы или не испанцы!

— Отойдите подальше, — распорядился Карминильо. — Запал подожгу я. Спрячьтесь за скалу и ничего не бойтесь.

— Сам-то не взлетишь на воздух вместе со своей самодельной бомбой?

— Я мигом к вам присоединюсь.

Пока цыганка и Педро прятались, Карминильо взял зажженную сигарету и подложил к тем, которые должны были послужить «запальным шнуром». Увидев, что сигареты начали тлеть, он быстро подбежал к товарищам, стоявшим за скалой.

— Взорвется или нет? — гадал Педро.

— Надеюсь. Дует ветерок, табак истлеет, и огонь доберется до пороха.

— Не пришибет нас верхушка этой сахарной головы?

— Брось! Сколько там пороха? С гулькин нос.

— А я слыхал, что с бомбами шутить опасно.

— Повторяю, нам ничего не угрожает.

Прошло несколько минут, и с той стороны скалы донесся глухой взрыв, звук которого слился с грохотом испанской артиллерии, обстреливавшей адуары уже недалеко от подножия Гуругу.

— Взорвалось! — крикнул Педро. — Туда!

Они подбежали к тому месту, где Замора увидела цыганский знак. Как и предполагал будущий инженер, слабый взрыв лишь немного сместил плиту, и на высоте трех метров появилось отверстие, куда протиснулся бы даже упитанный человек.

— На лучшее я и не рассчитывал, — обрадовался Карминильо. — Зажги лампу, Педро.

— Готово!

Карминильо передал лампу вместе с револьвером Заморе:

— Честь первой войти в склеп цыганского короля по праву принадлежит тебе. Мы последуем за тобой.

— Благодарю, сеньор. — Глаза цыганки ярко, почти фосфорически, блеснули.

Она ловко, как белка, взобралась по плите, смещенной взрывом, и исчезла в полукруглом отверстии. Студенты торопливо полезли за ней. Не терпелось узнать, улыбнулась ли им удача, или все усилия оказались напрасны. Они как раз протискивались в дыру, когда внутри загрохотали выстрелы.

— Тысяча чертей! — Карминильо спрыгнул в пещеру, посредине которой стоял огромный каменный саркофаг. — В кого ты стреляла, Замора?

— В пещерного питона, — спокойно ответила девушка. — Разнесла ему башку вдребезги, он и дернуться не успел.

Никто не задался вопросом, как сюда попала змея. Скорее всего, заползла через какую-то незаметную щель. Маловероятно, что питона заперли здесь при похоронах царя, хотя эти змеи и могут поститься довольно долго.

Троица искателей приключений бросилась к саркофагу, на крышке которого виднелся все тот же знак: три черты и крохотная стрелка. Из всех глоток вырвался радостный крик:

— Ура! Победа! Талисман! Мы нашли талисман!

Поднатужившись, они столкнули крышку саркофага.

— Посвети-ка, Замора!

Донельзя взволнованная девушка приподняла лампу повыше.

В отделанном затейливой резьбой саркофаге, на ложе из диамантов, рубинов, смарагдов и бирюзы, покоился скелет, принадлежавший, видимо, настоящему великану. Между ребрами посверкивала диковинная реликвия: маленький золотой арбалет, украшенный крупными жемчужинами.

— Талисман! — задохнулась цыганка.

В тот же миг кости под действием свежего воздуха рассыпались прахом. От короля не осталось ничего. Девушка схватила талисман и принялась жадно его рассматривать.

— Власть! Вот она, власть! Таборы всей Испании теперь будут подчиняться мне одной, как когда-то подчинялись моей матери… Сеньор, — нежно произнесла она, повернувшись к Карминильо, — и это все благодаря тебе. Я люблю тебя. О как же я тебя люблю!

— И я тебя, Замора, — ответил юноша. — Хочешь стать моей женой?

Тем временем Педро перебирал драгоценные камни, сверкающие в свете лампы.

— Но я же цыганка… Подумай хорошенько, сеньор.

— Ты краше солнца.

— А не пожалеешь ли ты однажды о своем решении, сеньор? Твои соотечественники презирают нас, цыган.

— Я люблю тебя, и баста. Если же кому-то придет в голову насмехаться над нами, что ж, я не тот, кто поджимает хвост.

— Мне известен твой характер, сеньор. Коли так, мы разобьем глиняный кувшин по обычаю севильских цыган.

Их беседу прервал Педро:

— Слушай, дружище, сколько стоят эти камни? Ты у нас горный инженер, а значит, более искушен в подобных материях.

— Миллиона два, если не больше. Ведь это не просто камни, а настоящие произведения ювелирного искусства.

Педро козлом заскакал вокруг саркофага, размахивая руками:

— Два миллиона! Два миллиона! Неужто бедный студент из Саламанки, перебивающийся по богадельням жидкой похлебкой да сушеной треской, станет сказочным богачом?

— Да как тебе сказать… Вообще-то, клад принадлежит Заморе, моей будущей жене. Но мы тебя не обидим, мой храбрый и надежный друг. Ты вернешься в университет с мошной, набитой золотом.

— Вот те на! Богатенький школяр! Интересно, как мы объясним в Саламанке свалившееся на нас состояние?

Девушка схватила талисман и принялась жадно его рассматривать.

— Скажем, что заработали кучу денег, выступая с концертами в Эр-Рифе, только и всего. Сейчас же нам лучше подумать над тем, как переправить сокровища в Испанию. Ведь даже сундук соорудить не из чего.

— Попросим помощи у солдат. Мне кажется, наша доблестная армия уже рядом, выстрелы пушек звучат очень отчетливо. У артиллеристов всегда найдется доска-другая для устройства эскарпов.

— Знаю.

— Надеюсь, нам не откажут.

— Нет, конечно. Мы, рожденные под иберийским солнцем, слишком благородны, чтобы отказать в помощи соотечественнику, особенно здесь, во враждебных африканских землях.

— Интересно, сколько весит клад?

— Килограммов сорок, не меньше. Бирюза, она тяжелая.

— Ну сорок я унесу! Только бы пересыпать куда-нибудь камни…

— Давайте пока оставим клад лежать там, где лежит, и понаблюдаем за сражением. Самое главное, талисман у нас. Теперь ни его, ни сокровища никто не украдет.

— А заодно позавтракаем галетами и вином.

— Да будет так, ненасытный обжора, — засмеялся Карминильо. — Подчистим остатки, раз уж наши войска близко.

Они выбрались наружу через дыру и соскользнули по плите.

— Жестокая битва, — произнес Карминильо. — Полагаю, вскоре участь горных разбойников будет решена.

Пушки нескольких батарей испанской артиллерии гремели совсем близко. Войска находились где-то в ущельях Гуругу. Время от времени доносился треск ружейных выстрелов.

— Залезем-ка на скалу, — предложил Карминильо. — Оттуда будет лучше видно.

Забраться на