Господство клана Неспящих. Сборник - Руслан Алексеевич Михайлов

места в явном ожидании продолжения непонятного спектакля.

Будь мы в реальном мире и скажи я полузнакомым людям нечто подобное: «Ребята, будет буча, валите!» уже через минуту оказался бы в гордом одиночестве. А здесь все бесстрашные герои и никто не боится смерти. Игра…

Ну и ладно. Мое дело предупредить, их право отказаться.

– Не пиво, а кислятина, – поморщился Грим и с хрустом повел раздавшимися еще больше плечами. – Знаешь, Росгард… знаешь, с кем ты сейчас разговариваешь?

– С тобой, – осторожно ответил я.

– Верно. Со мной. В первый раз.

В смысле? Мы уже много раз беседовали, при чем здесь «первый раз»?

– Я не совсем понимаю, – признался я.

– Я – Грим! Грим Серебряный Молот! – прорычал гигант. – Воин! Воин, прошедший множество битв! Я настоящий Грим! А тот, с кем ты вел беседы раньше – всего лишь моя жалкая тень! Эхо моего голоса! Тогда… в последней битве… когда окровавленная Мирта умирала на моих руках, когда мое сердце сжималось от невыносимой боли… именно тогда со мной что-то случилось. Меня словно разорвало надвое! На две неравные части! Я был слишком слаб и оглушен, чтобы сопротивляться, и ОН вышел из того боя победителем, зашвырнув меня на самые задворки души. ОН! Безвольный слабак! Жалкое ничтожество!

Ручища Грима метнулась вперед и молниеносно сцапала на свою беду подплывшего слишком близко протея. Пальцы медленно сжались, выдавливая из крохотного создания жизнь.

Глядя на дергающегося протея, Грим угрюмо молчал несколько секунд, а затем резко сжал кулак, раздавив беспомощное создание.

Я невольно вздрогнул, глядя на это зрелище. Не только я – остальные также притихли.

У моих ног раздалось тоненькое, но угрожающее рычание. Тиран. Сидящий у моих ног волчонок вздыбил шерсть на загривке и яростно скалил маленькие клыки, не отрывая взгляда от Грима.

– Знатный волчара вырастет, – с одобрением кивнул Грим, вновь прикладываясь к почти опустевшей фляге. – А может, и не вырастет.

– Не тебе решать, – холодно усмехнулся я.

– Может, и так, – пожал плечами гигант, глядя на меня сквозь спутанные пряди волос. – Может и так…

– Ты хотел поговорить, – напомнил я и, покосившись на системные часы, добавил: – Еще есть время. Так, может, побеседуем? Зачем тратить время на убийство мелких тварей?

– Верно, – проворчал Грим и вновь взглянул на меня. На этот раз в его взоре отчетливо читалась тоска. – Знаешь… именно из-за него я не могу умереть. Проклятый трус, позорно сбегающий с поля битвы, едва только почует опасность… Трус! Будь ты проклят! – яростно взревел оборотень.

Эхо безумного крика разнеслось по темным гулким ходам подземелья. Не прошло и минуты, как к нам на огонек заглянуло несколько кобольдов.

Мы не успели даже вскочить с места и схватиться за оружие. Грим все решил за нас.

Коротко взмахнул рукой, свистнул разрезаемый воздух, и стоящий впереди кобольд-воин получил в лоб камень. От удара его отбросило назад и впечатало в стену, чего несчастный не почувствовал – он умер еще в полете.

– Я! Здесь! Разговариваю! Пошли! Вон! – грозно, ясно и отчетливо процедил Грим, взглянув на оставшихся кобольдов налившимися красным светом глазами. – Не хотите? Что ж! Я предупреждал!

Кобольды при всем желании не смогли бы принять решения так быстро, но их уже никто не спрашивал. Еще четыре свистнувших в воздухе каменюги и в нашем отнорке не осталось ни одного коба. Только кучки барахла в воде. Судя по торопливым звукам шлепающих по воде шагов, еще один спасался паническим бегством.

– Трусливые твари, – прохрипел Грим. – Ненавижу трусов! Ты… ты не такой. Ты не убежал, тогда… Ох… ох… Мирта-а-а!.. – тоскливо взвыл оборотень, его руки прямо на глазах начали обрастать густой белоснежной шерстью. Лицо исказилось, нижняя челюсть с хрустом подалась вперед и начала удлиняться.

Со стороны сопартийцев донесся приглушенный хор возгласов и ругательств.

– Грим! Стой! Стой! – заорал я. – Погоди! Мы собрались поговорить! Помнишь?!

– Да… помню, – глухо отозвался Грим, с явным трудом шевеля непослушными и деформированными частичным изменением губами. – Поговорить… поговорить…

– Расскажи свою историю, Грим! Настоящую, а не ту, что воспета в легендах и лживых книгах, – попросил я, одновременно врубая режим записи, которую не собирался выключать до самого окончания событий. – Про Мирту, про свое проклятье, про то, как случилось… то, что случилось.

– Почему бы и нет, – чужим голосом просипел Грим, опускаясь на камень. – У меня забрали всё. Даже тело. Единственное, что у меня осталось, так это воспоминания. Давно это было… Я читал книги, сидя в темных углах трактиров, я слушал песни бардов о нас с Миртой. Все ложь… Один я знаю правду. Знаешь, до того как встретить Мирту, я был простым наемником. Ввязывался в любые войны, исследовал неведомые земли, уничтожал чудовищ… я брался за всё, если щедро платили звонкой монетой. В одной из схваток и случилось это – меня погрыз оборотень, за чью голову назначили огромную награду. Я все-таки убил его, но и сам превратился в чудовище… Злобное чудовище, нападающее на всех без разбору и рвущее их на куски!

– Господи, – завороженно прошептал Док и судорожно сглотнул.

Не обратив на него внимания, Грим продолжил:

– Это страшно! Каждый день смотреть на ночное небо и бояться увидеть полную луну, почувствовать, как изменяется твое тело и просыпается безумная жажда крови! Как глаза застилает багровая пелена, а ты ничего не можешь с этим поделать! Я скрывал свое проклятье, боролся с ним… в дни полной луны уходил в глухие безлюдные места, приковывал себя цепями и грыз камни, оглашая окрестности диким воем… Но не всегда… не всегда получалось удержать зверя, с легкостью рвущего цепи и преодолевающего огромные расстояния за ничтожные часы! И тогда я вновь убивал! Всех встречных! Проклятье было сильнее меня…

– И что случилось дальше? – поспешил я прервать возникшую паузу.

– Я встретил Мирту, – ответил оборотень. – Однажды я очнулся ранним утром среди десятка разорванных трупов. Разорванных мной. Покрытый чужой кровью, голый, я выполз на дорогу и оказался у широко распахнутых ворот храма. Так я и встретил мою Мирту… Она стояла у ворот и, увидев меня, ласково улыбнулась.

– Она служила в храме?

– Да. Мирта была боевой жрицей этого храма, – кивнул Грим. – Я исповедался ей. Поведал все без утайки, заливаясь слезами и посылая проклятья жестокому небу. Излил душу. И она не отвергла меня! Не убежала в ужасе и не изгнала из храма! Нет! Она тоже заплакала… и глядя в ее прекрасные глаза, я почувствовал, как моя израненная душа начинает исцеляться! Мирта спасла меня, вытащила из темноты… И я поклялся, что никогда не покину свою Мирту! Всегда буду