Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

— Слава богу неба, подгоняющему наши стрелы! — прокричал Акмен-хотеп. — Да сотрет великий Пхакт пыль с наших глаз!

Сухет, верховный жрец Пхакта, стоял в центре круга жрецов, склонив бритую голову. Он открыл один глаз и выгнул тонкую бровь, глядя на царя-жреца.

— Пыль принадлежит Гехебу. Если хочешь, чтобы она улеглась, обратись к нему, а не к Ястребу Воздуха, — произнес он гнусаво.

Царь нахмурился, но не стал спорить, а повернулся к своему трубачу.

— Играй общее наступление, — приказал он.

Вдоль шеренг, вторя друг другу, запели трубы. Командиры пехоты подняли свои окровавленные мечи и прокричали приказ. Воины сделали шаг вперед, потом другой. Копья с бронзовыми наконечниками кололи и пронзали, текла кровь, и измученные воины Живого Города дрогнули.

Шаг за шагом воины Ка-Сабара теснили врага. Они перешагивали через трупы, и ноги их по щиколотку были измазаны кровью. Тем временем воины на флангах начали окружать отступающего противника. Легкая кавалерия Кхемри засыпала фланги копейщиков тучами стрел, но не могла замедлить их неотвратимое наступление.

Акмен-хотеп сделал знак своему возничему, тот взялся за поводья и хлестнул лошадей. Колесница покатилась вперед, грохоча колесами с бронзовыми ободами, и нагнала наступающую армию.

С правого фланга появился гонец с раскрасневшимся от волнения лицом.

— Сузеб просит разрешения атаковать! — прокричал он пронзительным голосом.

Царь-жрец немного подумал, проклиная пыльную завесу.

— Еще рано, — ответил он. — Скажи Льву, пусть еще немного потерпит.

Бронзовое Войско неумолимо катилось через равнину, медленно, но неуклонно приближаясь к цепи холмов. Колесница Акмен-хотепа подпрыгивала и кренилась, то и дело переезжая трупы. Жрецы остались далеко позади, за завесой пыли. Пыль скрывала и то, что находилось впереди. Царь-жрец слышал грохот колес справа и слева, слышал тревожное ржание коней — это кавалерия поравнялась с пехотой. Он внимательно прислушивался к звукам битвы, дожидаясь свидетельств того, что враг окончательно разбит и бежит.

Но воины Живого Города не желали сдаваться. Чем дальше их оттесняли к безмолвным черным шатрам на холмах, тем ожесточеннее они сражались, прижимаясь к щитам копейщиков противника, словно неминуемая смерть была для них предпочтительнее того, что ожидало позади.

Час спустя сражение переместилось к подножиям холмов. С их каменистых вершин битва казалась не более чем вихрящейся песчаной бурей, освещенной изнутри жесткими вспышками сверкающей бронзы.

На склоне в ожидании стояли молчаливые фигуры. Между темными полотняными палатками располагалась тяжелая кавалерия. Их стяги безжизненно повисли в жарком неподвижном воздухе. Небольшие отряды тяжелой пехоты в кожаных доспехах, со щитами, окаймленными бронзой, опустились на колени перед большими шатрами и дожидались команды к бою.

В центре, перед самой большой палаткой, стояла группа жрецов. Высокие, царственные, в черных мантиях погребального культа Кхемри; на бритых головах венцы, усыпанные сапфирами и рубинами, узкие бородки перевиты полосками чеканного золота. Смуглая кожа бледна, ястребиные лица костлявы. Их окутывала темная сила, подобная невидимому савану, и воздух вокруг дрожал и мерцал, как мираж.

Эти ужасные люди стояли над сутулым старым рабом, скорчившимся у их ног, и наблюдали за битвой на равнине. Раб был беззубый и слепой, его синие глаза затуманились молочной катарактой, а смуглая кожа высохла и сморщилась, как старый пергамент. Лысая голова клонилась набок, покачиваясь на тощей шее. Между дрожащих губ проступала слюна. Раб начал медленно поднимать голову. Жрецы встрепенулись. Они шагнули вперед, на лицах было написано ожидание. Губы раба зашевелились.

— Пора. Открывайте кувшины, — произнес раб голосом, исполненным боли и тяжести долгих лет.

Жрецы молча поклонились слепому и вошли в палатку. В ней стояли два саркофага, изготовленные из блестящего черного и зеленого мрамора, достойные для упокоения тел могущественного царя и его царицы. На поверхности саркофагов были вырезаны зловещие символы власти, а воздух, окружающий эти гробы, был холодным и сырым, как в склепе. Жрецы, отводя взгляды от внушающей ужас фигуры, высеченной на царском саркофаге, опустились на колени перед восемью тяжелыми кувшинами, стоявшими у его изножья.

Они взяли в руки пыльные кувшины и понесли их из палатки. Глиняные сосуды дрожали в их руках, и низкий тревожный гул пробирал жрецов до костей. Медленно, опасливо, но с благоговением жрецы поставили кувшины на неровную землю. Каждый сосуд был запечатан толстым слоем темного воска с рядами замысловатых символов на нем. Когда все восемь кувшинов оказались поставлены на место, жрецы вытащили свои ирхепы — кривые церемониальные кинжалы, предназначенные для того, чтобы извлекать органы из тел умерших перед погребением. Жрецы срезали восковые печати. Гул тотчас же сделался громче и настойчивее, напоминая жужжание множества рассерженных ос. Тяжелые глиняные крышки на кувшинах неистово затряслись. Кони отчаянно метнулись в сторону от распечатанных сосудов. Жрецы протянули дрожащие руки и откинули крышки.

Акмен-хотеп поднял руку, подавая сигнал трубачу. Настало время послать в атаку колесницы и кавалерию, чтобы покончить с врагом.

Неожиданно пелена пыли развеялась. Царь-жрец ощутил дуновение холодного ветра, обнаженная кожа поднятой вверх руки покрылась мурашками.

Пыль взлетела вверх по каменистому склону горной гряды единым стремительным порывом. На какое-то головокружительное мгновение Акмен-хотеп увидел поле боя в мельчайших деталях. Он увидел немногих вражеских пехотинцев, оттесненных к самому подножию холмов. За ними царь-жрец увидел каменистый склон, ведущий к длинному ряду черных матерчатых палаток, а между ними — устремившихся вперед всадников.

Потом он разглядел жрецов и высокие кувшины. Над открытыми сосудами маленькими смерчами вращалась пыль. Акмен-хотеп видел, как она темнела, становясь из светло-желтой темно-коричневой, а затем лоснящейся, блестящей, черной.

Вниз по каменистому склону прокатился громкий гул, захлестывая сражающихся, проникая сквозь доспехи в плоть, вибрируя в костях. Кони лягались и пронзительно ржали, глаза их побелели от ужаса. Люди бросали копья и зажимали уши руками, пытаясь избавиться от этого невыносимого звука. Царь-жрец с нарастающим ужасом смотрел, как черные словно смоль столпы поднимались вверх. Из них выплескивалась клубящаяся тьма, заливавшая небо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});