Капитан Немо - Жюль Верн

После того как колымага проехала за короткое время еще с десяток миль, ей пришлось ехать среди рощиц высоких акаций, мимоз и белых камедных деревьев с их разнообразными цветами. Растительное царство этих равнин, богатых источниками, нельзя было упрекнуть в неблагодарности по отношению к дневному светилу: все, что солнце изливало на него в виде света и тепла, оно возвращало ароматами и цветами. Зато царство животных представлено было более скупо. Лишь кое-где бродили по равнине эму, приблизиться к которым оказалось невозможным. Майору все же удалось подстрелить одну очень редкую и уже исчезающую птицу. Это был ябиру – гигантский журавль английских колоний. Ростом он был пяти футов, а клюв его, черный, широкий, конической формы, очень заостренный с конца, имел восемнадцать дюймов длины. Лилово-пурпурная окраска его головы составляла резкий контраст с лоснящейся зеленой шеей, блестящей белой грудью и ярко-красными длинными ногами. Казалось, что природа израсходовала все свои основные краски на оперение этого ябиру.

Путешественники залюбовались этой птицей, и майор был бы, конечно, героем дня, если бы юный Роберт, проехав несколько миль дальше, не встретил и безбоязненно не убил какое-то бесформенное животное – нечто среднее между ежом и муравьедом, напоминавшее недоразвитое существо первобытных времен. Из его сомкнутой пасти висел длинный, растягивавшийся липкий язык, которым это животное вылавливало муравьев – свою главную пищу.

– Это ехидна, – объяснил Паганель. – Случалось ли вам когда-либо видеть подобное животное?

– Она отвратительна! – отозвался Гленарван.

– Отвратительна, но интересна, – заметил Паганель. – К тому же она встречается только в Австралии. Тщетно было бы искать ее в другой части света.

Понятно, Паганелю захотелось увезти с собой отвратительную ехидну, и он задумал положить ее в багажное отделение, но тут мистер Олбинет запротестовал с таким негодованием, что ученый должен был отказаться от мысли сохранить для науки этого представителя австралийской фауны.

В этот день наши путешественники достигли 141°31′ долготы. До сих пор им в пути встречалось мало колонистов-земледельцев и мало скваттеров. Местность казалась пустынной. Туземцев и совсем не было видно, так как дикие племена кочуют севернее, по бесконечным пустыням, орошаемым притоками Дарлинга и Мёррея.

Отряд Гленарвана очень заинтересовался встречей с одним из тех колоссальных стад, которые предприимчивые торговцы пригоняют с восточных гор в провинции Виктория и Южная Австралия.

Около четырех часов пополудни Джон Манглс указал своим спутникам на огромный столб пыли, поднимавшийся вдали, милях в трех впереди. Никто не мог догадаться, что означало это явление. Паганель склонен был видеть в этом влияние какого-нибудь метеора, и пылкая фантазия ученого уже подыскивала ему естественное объяснение, но Айртон, не дав географу углубиться в область догадок, заявил, что пыль эту поднимает двигающееся стадо.

Боцман был прав. Густое облако пыли все приближалось. Оттуда неслось мычанье, ржанье и блеянье. К этой пасторальной симфонии примешивались также – в виде криков, свиста и брани – человеческие голоса.

Из шумного облака появился человек. То был главный вожатый этой четвероногой армии. Гленарван поехал к нему навстречу, и они разговорились без дальнейших церемоний. Вожатый был в то же время и владельцем части этого стада. Звался он Сэм Митчель и направлялся из восточных провинций к бухте Портланд.

Его стадо состояло из двенадцати тысяч семидесяти пяти голов: тысячи быков, одиннадцати тысяч баранов и семидесяти пяти лошадей. Весь этот скот, купленный худым на равнинах у Голубых гор, перегонялся теперь на тучные пастбища Южной Австралии, с тем чтобы после откорма его можно было перепродать с большим барышом. Сэм Митчель, выгадывая по два фунта стерлингов с быка и по полфунта с барана, должен был выручить кругленькую сумму в сто пятьдесят тысяч франков. Такое дело являлось, конечно, выгодным, но сколько надо было проявить терпения и энергии, чтобы довести до места назначения это норовистое стадо, сколько трудов приходилось положить на это! Да, нелегко достается барыш, получаемый от этого сурового ремесла.

В то время как стадо Сэма Митчеля продолжало двигаться вперед через рощицы мимоз, сам он в немногих словах рассказал свою историю. Элен Гленарван и Мэри Грант сошли с колымаги, всадники соскочили со своих коней, и все они, усевшись под тенью большого камедного дерева, слушали рассказ скотопромышленника.

Сэм Митчель был в пути уже семь месяцев. В среднем он проходил ежедневно миль десять, и его бесконечное путешествие должно было продлиться еще месяца три. В этом трудном деле ему помогали тридцать погонщиков и двадцать собак. Среди погонщиков было пять негров, умевших замечательно отыскивать отбившихся от стада животных по их следам. За этой армией следовало шесть телег. Погонщики с бичами в руках (рукоятка этих бичей была восемнадцати дюймов длины, а ремень – девяти футов) пробирались между рядами животных и восстанавливали то и дело нарушаемый порядок, между тем как легкая кавалерия в виде собак носилась по флангам. Путешественников привела в восхищение царившая в стаде дисциплина. Различные породы животных шли отдельно, ибо дикие быки не станут пастись там, где прошли бараны. Поэтому необходимо было гнать быков во главе этой армии. Они, разделенные на два батальона, двигались впереди. За ними под командой двадцати вожатых следовали пять полков баранов; взвод лошадей шел в арьергарде. Сэм Митчель обратил внимание своих слушателей на то, что вожаками этой армии являлись не люди, не собаки, а некоторые быки – смышленые «лидеры», авторитет которых признавался их сородичами. Они с большой важностью шествовали впереди, инстинктивно выбирая наилучшую дорогу. Видимо, они были глубоко убеждены в своем праве пользоваться общим уважением. Стадо беспрекословно повиновалось им, и поэтому с ними приходилось считаться. Если им заблагорассудилось сделать остановку, надо было уступать их желанию; и тщетно было бы пытаться снова пуститься в путь после стоянки до того, как они сами подадут к этому сигнал.

Скотопромышленник добавил еще несколько подробностей к описанию этой экспедиции. Пока эта армия животных движется по равнине, все идет хорошо – не надо преодолевать препятствия, не чувствуется усталости. Скот пасется тут же, по дороге, утоляет жажду в многочисленных ручьях, ночью спит, днем идет, послушный лаю собак. Но когда путь пролегает по обширным лесам материка, через заросли мимоз и эвкалиптов, затруднения возрастают. Взводы, батальоны, полки – все это смешивается или рассыпается по сторонам, и немало надо времени, чтобы снова всех собрать. Если, к несчастью, потеряется один из быков-лидеров, его приходится во что бы то ни стало разыскать, иначе все стадо может разбежаться; негры-погонщики нередко тратят по нескольку дней на эти трудные поиски. Когда идут сильные дожди, ленивые животные отказываются двигаться вперед, а вовремя бурных гроз обезумевший от страха скот охватывает паника.