Владимир Высоцкий: Я, конечно, вернусь… - Федор Раззаков

Несомненным является тот факт, что творчество Владимира Высоцкого послужило мощным толчком для развития советской рок-музыки в сторону Слова. Истоки поэзии того же Андрея Макаревича, его желание исполнять песни прежде всего на русском языке, лежат в 70-х, когда слава певца и поэта Владимира Высоцкого достигла небывалого размаха. В 80-м, когда Высоцкого не стало, Макаревич напишет песню его памяти.

…Это злая судьба,Если кто-то опять недопел и кого-то хоронят.Это – время ушло.И ушло навсегда.И случайно вернулось ко мне.

Макаревич не ошибся: время Высоцкого действительно ушло вместе с ним, но творчество его явилось той путеводной звездой для новой волны молодых рок-музыкантов, что повела их за собой в сторону серьезного осмысления окружающей их действительности. И не случайно, что в начале 80-х на небосклоне советской рок-музыки появились знаменитые «текстовые» группы – «Аквариум» Бориса Гребенщикова, «Кино» Виктора Цоя, «Алиса» Константина Кинчева, «Зоопарк» Майкла Науменко. Те годы подарили нашей сцене и 24-летнего барда Александра Башлачева, о котором в первой отечественной рок-энциклопедии сказано: «За считаные годы создал около шестидесяти песен, хотя некоторые из них песнями не назовешь – каждая из больших вещей Башлачева („Ванюша“, „Егор Николаевич“) содержит в себе целый мир, как эпические поэмы древности. Ранние песни написаны под непосредственным влиянием В. Высоцкого, А. Галича, М. Науменко („Зоопарк“)…

Объявляя поход против той же рок-музыки, партийные идеологи в первую очередь боролись не с чуждой пропагандой западных идей, их пугала осмысленность творчества новоявленных рок-певцов, их идейная преемственность с творчеством умершего, но незабываемого Владимира Высоцкого. Тот же Артем Троицкий писал: «Смешно. И горько: казалось бы, официоз должен трубить в фанфары, радоваться тому, что подростки наконец-то получили в кумиры своих соотечественников, что впервые за пятнадцать лет советская поп-музыка и песни на русском стали популярны и престижны у молодежи… Но у бюрократов своя извращенная логика и свои представления об интересах страны…»

И чтобы заткнуть глотку рок-певцам новой волны, и создавались «черные списки», которые запрещали официальным органам печати, телевидения и грамзаписи популяризировать крамольные рок-группы, для этого и выдвигалось условие подобным исполнителям использовать в своем репертуаре до 80 % песен официального изготовления, то бишь надежных и проверенных по отношению к режиму композиторов и поэтов, для этого и выходили в свет статьи, подобные статье С. Куняева в «Нашем современнике» или в «Советской России» за 8 мая 1984 года под названием «Игра с микрофоном».

Декабрьский номер того же «Нашего современника» разродился подборкой писем-откликов на июльскую статью С. Куняева.

«…Вызывает возмущение поведение поклонников Высоцкого на кладбище. Вытаптывание чужих могил – это неуважение к нашим предкам. Печально, что к этим топтунам теперь стали присоединяться и молодожены, заезжающие на кладбище из загса. Заметьте, заезжают к Высоцкому, а не на могилы своих отцов и дедов…» (Н. Богданов, аппаратчик, поселок Мамонтовка.)

«Ни один талант не виноват в крайностях своих поклонников. Знаете, почему я зачеркнула слово „гений“? – потому что решила написать не только о Высоцком. Разве голос Лемешева стал хуже из-за того, что его сумасшедшие поклонницы целовали след от ботинка прославленного тенора? Разве песни Аллы Пугачевой перестали быть драматически насыщенными из-за того, что в ее подъезде целыми днями стоят влюбленные почитательницы? Любовь к таланту принимает порой самые уродливые формы, но в этом ни в коей мере не виноват первоисточник» (Т. Салынская, школьница, Москва).

«Герой Высоцкого не знает нормального мира народных, общечеловеческих ценностей. Но ежели судьба обделила – это одно, тут не вина, тут беда. Однако герой и не помышляет о нормальном мире нормальных ценностей. Возможно, я сужу предвзято. Но отсутствие диалога с Родиной, ответственности перед ней – очень серьезный показатель болезни. Нет душевного родства героя с народом, нет включенности в общее дело. Герой всегда особенный, всегда противопоставленный – заранее и всему. И совсем уже нерусская черта: самореклама. Поза настоящего мужчины, который, как ему и положено, нигде не пролил настоящую слезу…

Я боюсь Мужчины с неприкрытой претензией к жизни: отдай мне мое! Не вижу в нем веры, не вижу идеала. Не вижу, ради чего раздвоенный, страдающий певец встал к микрофону, точно к амбразуре.

Герой Высоцкого, претендующий быть Мужчиной, слишком смахивает на мальчика с гитарой из подворотни. Одно в нем устойчиво – качества хорошего кулачного бойца.

И еще одно: «бард» хотел улучшить людей. Но разве от этого легче? Хороши ли средства? Хорош ли его герой, его идеал? Если и была маска, то она приросла, стала лицом – есть у маски такая скверная тенденция прирастать. И надо быть великим мастером, чтобы соблюсти дистанцию. В данном случае – увы… Вот и прижился Высоцкий там, где явно не хотел бы. Сытые «сильные личности» поют его пьяными голосами. Держат за своего…» (О. Разводова, преподаватель Воронежского университета.)

Отделив Владимира Высоцкого от русского народа, авторы подборки добрались и до современной молодежи и письмом старшего библиотекаря Г. Морозова из Калуги раскрыли невольно весь смысл своего мероприятия: «Всем отделом и всей библиотекой прочитали статью С. Куняева. Вы выразили нашу тревогу за состояние культуры и нравственности молодежи (и уже не только молодежи). Как поэт, оценивая „потребление“ музыки, кино, вы не поставили точки над „i“, а я позволю себе употребить штамп, набивший оскомину, но точно отражающий суть явления: ЭТО ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ ДИВЕРСИЯ (выделено мной. – Ф. P.). Как это страшно, что музыку делают оружием разложения!»

К декабрю 1984 года здоровье Константина Черненко катастрофически ухудшилось. По словам Е. Чазова: «Его состояние осенью 84-го стало настолько тяжелым, что он мог выезжать на несколько дней на работу только после внутривенных введений комплекса лекарств». Умирал режим – умирали столпы этого режима один за другим. 20 декабря после загадочного заболевания ушел из жизни министр обороны СССР Дмитрий Устинов, а за неделю до этого покончил жизнь самоубийством доведенный до отчаяния травлей со стороны бывших своих соратников Николай Щелоков.

Первые январские дни 1985 года Валерий Золотухин зафиксировал в своем дневнике: «7 января. Всю ночь сочинял телеграмму Куняеву, от себя и от коллектива… Первое. С каких пор мертвые в ответе за деяния живых? Почему не мы с вами, живые, а мертвый Высоцкий отвечает за то, что кто-то топчет чье-то захоронение? Даже если такой факт имел место быть, что весьма и весьма сомнительно, он должен будет проверяться народным судом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});