Неизбежная могила (ЛП) - Гэлбрейт Роберт

— И он не позвонил тебе после того, как покинул встречу?

— Нет. Было уже поздно, и он, вероятно, решил, что я уже в постели.

— Разумеется, — проговорил Мёрфи с той самой ноткой в голосе, которая когда-то была у Мэтью, когда они обсуждали Страйка.

— Ради Бога, просто спроси, — Робин теряла самообладание. — Спроси, спала ли я наверху.

— Если ты говоришь, что спала в кабинете...

— Это я и говорю, потому что это правда, и ты можешь продолжать свой допрос с пристрастием, но история не изменится, потому что я говорю тебе о том, что произошло на самом деле.

— Прекрасно, — отозвался Мёрфи, и в этом коротком ответе было столько от Мэтью, что Робин сказала:

— Слушай, я уже проходила через такое дерьмо, и не собираюсь делать это снова.

— В смысле?

— В смысле ты не первый, кто считает, что я не могу быть партнером Страйка и не трахаться с ним. Если ты мне не доверяешь...

— Это не вопрос доверия.

— Как это может быть не вопросом доверия? Ты только что пытался уличить меня во лжи!

— Возможно, ты хотела пощадить мои чувства. Спала наверху, и, может быть, ничего и не было, но ты не хотела говорить, что была там.

— Этого не было. Мы со Страйком друзья, и да будет тебе известно, он встречается с юристом.

Ложь слетела с губ Робин легко и помимо ее воли, а увидев, как прояснилось выражение лица Мёрфи, она поняла, что попала в точку.

— Ты никогда не говорила мне об этом.

— Я и не подозревала, что ты так интересуешься личной жизнью Страйка. В будущем я буду держать тебя в курсе.

Мёрфи рассмеялся.

— Мне очень жаль, Робин, — сказал он, протягивая к ней руку. — Правда, серьезно. Черт... Я не хотел... В конце концов, Лиззи ушла к так называемому «другу».

— Я знаю, только ты не учитываешь, что я не Лиззи.

— Я знаю. Мне жаль, серьезно. Долго Страйк с этой девушкой?

— Не знаю — несколько месяцев. Я не записываю, — сказала Робин.

Остаток вечера прошел достаточно дружелюбно. Уставшая, все еще раздраженная, но желающая сохранить мир, Робин решила, что будет беспокоиться позже о том, что произойдет, если Ник, Илса или сам Страйк раскроют, что его роман с Бижу окончен.

116

В начале сильная черта. Нырнувший дракон, не действуй.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

Робин провела большую часть следующих трех дней, задавая себе вопросы о собственных чувствах, на которые не могла дать ответы, и строя предположения о вероятной траектории развития внезапно открывшейся ревности Мёрфи. Пройдут ли их отношения тот же путь, что и ее брак: от растущих подозрений до разрушительного взрыва, или же она проецирует на Мёрфи старые обиды, как и он свои на нее?

Хоть Робин и заключила перемирие, изо всех сил стараясь вести себя так, будто все прощено и забыто, ее по-прежнему раздражало, что она снова вынуждена оправдываться и что-то скрывать в вопросах, касающихся Корморана Страйка. Эти роковые четыре слова «Я тоже тебя люблю» привели к переменам в Мёрфи. Назвать его новое отношение собственническим было бы слишком, но в нем появилась уверенность, которой раньше не хватало.

В минуты откровений Робин спрашивала себя, почему она не позвонила ему, когда опасалась, что за углом скрывается вооруженный преступник. Немногочисленные варианты ответов, к которым она пришла, были путаными, а некоторые открывали двери для дальнейших вопросов, на которые она не хотела отвечать. Она допускала, что причиной был ее страх, что Мёрфи слишком остро отреагирует. Она не хотела давать своему парню основания диктовать ей, на какой риск идти, потому что ей и так хватало ее матери. И все же совесть шептала ей, что она позволила Страйку сказать, чтобы она была осторожнее, не так ли? Она также последовала его совету: стала ездить на такси и не бралась за работу, которую нужно было делать в одиночку. В чем же разница?

Ответ (во всяком случае, так сказала себе Робин) заключался в том, что они со Страйком вели совместный бизнес, что давало ему определенные права — но на этом ее самоанализ прекращался, поскольку тогда можно было утверждать, что и у Мёрфи есть права; просто она не считала их приемлемыми для себя. Подобные опасные рассуждения подталкивали ее взглянуть в лицо тому, чего она решительно избегала. К размышлениям об истинных чувствах Страйка, которые, как она знала по опыту, приводили лишь к растерянности и боли.

Тем временем у Страйка были свои заботы. В субботу днем Люси ему позвонила и сообщила, что Тед, который все еще жил у нее дома, почувствовал головокружение. С чувством вины, что за последние пару недель он ни разу не навестил Теда, Страйк бросил наблюдение за мужем клиентки, которого они прозвали Хэмпстедом, и сразу же поехал к Люси в Бромли, где обнаружил Теда еще более дезориентированным, чем обычно. Люси уже записала дядю на прием к врачу и пообещала информировать Страйка о состоянии Теда.

Большую часть понедельника он провел, следя за Любовничком, передав наблюдение Барклаю поздно вечером, а в четыре часа вернулся в офис. Робин пробыла там весь день, стараясь погрузиться в работу, в попытке уйти от беспокойства, которое она испытывала по поводу того, что Уилл покинет безопасное убежище в доме Пат ради встречи у Пруденс этим вечером.

— Я все еще думаю, что Уилл и Флора могли бы пообщаться по Фейстайму, — сказала Робин Страйку, когда он подсел к ней за стол партнеров с чашкой кофе в руке.

— Да, но ведь Пруденс — психотерапевт, не так ли? Ей нужен личный контакт.

Он взглянул на Робин, которая выглядела одновременно уставшей и напряженной. Предположив, что это связано с ее не ушедшим страхом перед церковью, он заметил:

— Они будут глупее, чем я думаю, если попытаются преследовать нас после того, что я сказал Уэйсу в пятницу, но если мы кого-нибудь заметим, то остановимся на обочине и встретимся с ними лицом к лицу.

Страйк предпочел не упоминать о том, что если, как он смутно подозревал, Уэйс на самом деле оказывает психологическое давление, а не пытается следить за ними, то он может усилить преследование в отместку за их беседу с глазу на глаз в «Олимпии».

— Боюсь, у меня плохие новости, — сообщила Робин. — Я не могу быть уверена на сто процентов, но думаю, что Айзек Миллз, возможно, мертв. Смотри, я нашла это час назад.

Она протянула через стол распечатку небольшой статьи в газете «Телеграф» от января 2011 года. В ней описывалось дорожно-транспортное происшествие, в котором 38-летний Айзек Миллз погиб при лобовом столкновении с фургоном, который, в отличие от автомобиля Миллза, ехал по своей стороне дороги.

— Возраст подходящий, — сказала Робин, — езда по встречной полосе. Похоже, он был пьян или под кайфом.

— Черт, — выругался Страйк.

— Я продолжу поиски, — добавила Робин, забирая вырезку, — потому что там есть и другие Айзеки Миллзы, но у меня плохое предчувствие, думаю, это наш человек. Кстати, ты уже говорил с Дэвом о том, чтобы пригласить Рози Фёрнсби на ужин?

— Да, говорил, он собирается создать профиль на сайте «Гуру общения» сегодня вечером. У меня появилась еще одна мысль насчет Рози. Если тот профиль и правда ее, и она действительно путешествует по Индии последние несколько лет, то вполне логично, что у нее нет здесь постоянного места жительства. Я подумал, не может ли она присматривать за домом, пока ее мать в Канаде?

— Все это время, что я пытаюсь дозвониться, никто не отвечает на домашний телефон. Звонок отправляется на автоответчик.

— Даже если так, нам практически по пути проехать через Ричмонд на обратном пути из Строберри Хилл. Можем просто постучать в дверь дома на Сидар-Террас и посмотреть, что произойдет.

Зазвонил мобильный Страйка. Ожидая увидеть Люси, он вместо этого увидел номер Мидж.