Кречет. Книга 1-4 - Жюльетта Бенцони

в Оранжерею или в отдаленную рощицу, но широкие плечи Турнемина и его многообещающий взгляд дали ему возможность сделать предположение о возможных последствиях. Тот самым вежливым образом указал ему на ступеньки, ведущие в партер Латона.

— Ее Величество там, со своими дамами и окружающими ее господами. Вы найдете ее на скамье у бассейна Ящериц.

Действительно, королева была там. Одетая в этот раз в простое белое батистовое платье, с прелестным воздушным получепцом на голове, в накинутой на плечи муслиновой накидке, с большим веером в руках, она сидела на скамье среди расположившихся полукругом дам и господ, из которых самым пожилым и самым болтливым был командир швейцарской сотни, барон де Безенваль, один из заводил этого общества.

Рядом с королевой сидела одна из ее камеристок, с другой стороны восседала восхитительная и томная герцогиня де Полиньяк. Ее голубые глаза постоянно были затуманены мечтаниями.

Мария-Антуанетта трогательно держала ее тонкую руку. Перед ними стояла некрасивая молодая женщина, нервозная, но элегантная. Она затеяла с Безенвалем, должно быть, довольно забавный диалог, поскольку все окружающие смеялись от чистого сердца. Это была графиня Диана де Полиньяк, невестка герцогини, — без всякого сомнения, один из самых злых языков всего двора.

Не осмеливаясь подходить ближе. Жиль скрылся за одним из выступов, окаймлявших аллею, полукругом плавно спускавшуюся к бассейнам.

Постепенно толпа на террасе и в партере рассеялась. К полуночи оставалось уже совсем немного народу. Музыканты начали играть свою заключительную мелодию. Время тянулось медленно. Но вдруг Жиль даже вздрогнул. Из темных глубин парка возник какой-то человек. Он с удивлением узнал в нем молодого рыжеволосого денди, служившего секретарем у мадам де Ла Мотт. Этот человек приблизился к веселящейся группе, все раздвинулись, пропуская его. Он низко поклонился королеве, что-то тихо сказал ей.

Мария-Антуанетта тотчас же поднялась.

— Ну, что же, пойдемте, — радостно воскликнула она. — Я думаю, что мы сейчас позабавимся.

Произошла заминка. Мадам де Полиньяк попросила разрешения удалиться, ссылаясь на усталость. Мария-Антуанетта взяла под руку свою камеристку, и вся группа пошла за этим секретарем в темную глубину парка. Без всякого колебания Жиль устремился за ними, шагая по траве и тем самым заглушая шум шагов. По всему было видно, что королева направлялась не в Трианон.

Но куда же она направляется, ведомая личностью, столь близкой той авантюристке?

Процессия спустилась к осенней аллее, обогнула рощу с залом для балов и углубилась в старый лабиринт времен Людовика XIV, который подновили, подкрасили и назвали Рощей Венеры.

Это было темное и прохладное место, расположенное подле стены, держащей гигантскую лестницу, называемую Сто ступенек, скрытую от нескромных взглядов рядами грабовых аллей, переплетенных виноградными лозами.

Глаз Жиля без труда различал движущиеся в темноте пятна белых платьев королевы и сопровождавших ее дам. Когда вся процессия остановилась, ему легко было, перейдя на другую сторону грабовой аллеи, приблизиться к ней на достаточное расстояние.

Вся группа столпилась между двумя хрупкими стенами, образованными из пахучей акации и виргинских тюльпанов. Воцарилась тишина. Ни королева, ни ее окружение не произносили ни единого слова. Вдруг появилась темная женская фигура. Она склонилась в низком поклоне.

— Ну что, графиня! — прошептала королева. — Все готово?

— Совершенно готово, мадам, — ответила вновь прибывшая. Это была не кто иная, как госпожа де Ла Мотт. — Не угодно ли Вашему Величеству Взглянуть через листву на эту женщину? А того мы приведем через некоторое время.

— Она на меня очень похожа?

— Ваше Величество, можете об этом судить сами.

«По всей видимости, — подумал Жиль, — речь идет о какой-то очень интересной сцене, которая сейчас разыграется в этой рощице. Совершенно необходимо, чтобы я тоже мог поаплодировать актерам.»

В тишине он прошел через один из проемов, проделанных в стене из зарослей, сохраняя, однако, достаточную дистанцию от всей группы, чтобы не быть замеченным. Он приблизился к стене и осторожно раздвинул листву.

То, что он увидел, повергло его в неописуемое удивление.

Посреди лужайки стояла какая-то женщина с розой в руке. Она была высокого роста, стройная, вся в белом. В это мгновение вышедшая из-за облака луна осветила ее слабым светом, и этого было достаточно, чтобы заметить, что она была удивительно похожа на королеву, да и одета она была так же, как королева.

Женщина, похоже, нервничала. Из своего укрытия Жиль мог слышать ее учащенное дыхание.

Она с трудом заставляла себя оставаться на одном месте и время от времени делала несколько нерешительных шагов. Внезапно появилась графиня, которую нельзя было не узнать из-за ее черного домино. Она была в сопровождении мужчины, одетого также в черное, нечто вроде черного сюртука, застегнутого на все пуговицы. Лицо было скрыто широкополой шляпой.

Госпожа де Ла Мотт показала ему на лже-королеву. Человек отпрянул, словно его ударила пуля, поднес руку к груди. Затем, сняв шляпу, он отвесил низкий поклон. Такой низкий, что почти встал на колени. Затем он приблизился к белому силуэту нерешительными шагами. Оказавшись перед ней, он, словно его в это мгновение покинули все его силы, рухнул на колени и распростерся, как перед божеством.

Жиль слышал, как он шептал с рыданиями в голосе:

— О, сударыня! Сударыня! Наконец-то Ваше Величество соизволило простить меня.

Этот человек был тот, которого шевалье видел у Калиостро через щель в двери. Человек, который распростерся перед женщиной, был священником. Это был главный духовник Франции, кардинал Луи де Роган.

Ошеломленный Жиль увидел, как он обнимает ступни этого королевского призрака, целует их. Женщина обронила розу и прошептала:

— Вы знаете, что это значит.

В это мгновение раздался голос денди-секретаря:

— Тревога! Госпожа и господин д'Артуа идут сюда.

Госпожа де Ла Мотт устремилась к кардиналу, подняла его и почти насильно повлекла к другой стороне рощицы. Однако она дала ему время подобрать оброненную розу, к которой тот приник губами. Секретарь, сопровождаемый незнакомым Жилю человеком, вывел из рощи лже-королеву, набросил на нее накидку и увел в другую сторону.

Когда их торопливые шаги стихли, вновь воцарилась глубокая тишина. Вдруг раздался взрыв хохота.

— Даже хочется поаплодировать. Следует поздравить графиню. Она отлично устраивает комедии. Ей следовало бы доверить театр в Трианоне.

— На этом месте она будет просто чудом. — На этот раз это был голос Марии-Антуанетты. — Во всяком случае, я давно так не смеялась. Этот человек, был ли он достаточно смешон? Видели, как он распростерся у ног этой… Я думала, что он вот-вот заплачет.

— Но кто же эта женщина? — произнес другой голос. — Может, костюм, может, темнота, но было полное впечатление, что…

— Вот поэтому-то я и говорю, что этот кардинал есть презренное и