Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля. - Николай Зенькович

«Пустая трата усилий и денег», — с жаром утверждал посол. Александр Николаевич был убеждён, что резидентура только и занимается тем, что вовсю следит за ним — подслушивает, ведёт наружное наблюдение, досматривает почту, и вообще, как он выразился, «копается в грязном белье».

Да, исподнее Яковлева действительно уже в ту пору было ой каким «несвежим»! Если бы наши сотрудники и впрямь занимались тем, что им приписывал Яковлев, думаю, мы гораздо раньше узнали бы некоторые «детали», которые до сих пор пытается тщательно скрыть этот «архитектор» перестройки…

Я старался дать собеседнику выговориться, не прерывал его, но к концу беседы Яковлев всё же узнал и мою позицию. Я сказал, что недостатков и промахов в нашей работе даже больше, чем считает посол, но ведь есть и положительные, о которых он почему-то не упомянул и которые с лихвой перекрывают весь тот негатив, который есть в деятельности разведки. Столь отрицательные суждения о разведслужбе, Комитете госбезопасности в целом, подчеркнул я, для меня лично являются неприемлемыми, поскольку они, по моему глубокому убеждению, просто не соответствуют действительности. Характер работы разведки таков, что, к сожалению, о её успехах и конкретных результатах в открытую не расскажешь, но они тем не менее есть, хотя и не в таких количествах, как хотелось бы.

Надо сказать, что после этого довольно решительного отпора Яковлев быстро сориентировался и стал проявлять такую гибкость, что заключительная часть нашей беседы прошла совсем в ином ключе, отличалась уже сплошной «доброжелательностью» с его стороны и, более того, «заботой», как помочь нашим разведчикам в Канаде.

Но тем не менее мои первые впечатления от личной встречи с Яковлевым остались неизменными — они полностью подтверждали слова, сказанные Андроповым.

В памяти отложился настороженный колючий взгляд Александра Николаевича, недоброжелательность его натуры, уникальная способность быстро менять свою точку зрения, переходить от только что высказанных оценок к прямо противоположным. И главная его черта — исключительная скрытность, замкнутость.

Ни в ходе нашей первой встречи, ни потом мне никогда не удавалось составить завершённое представление о внутреннем мире этого человека: вот уж про кого поистине можно сказать, что «его душа — потёмки»!

Вскоре после описываемых событий Яковлев (с помощью Горбачёва) вернулся в Союз и тут же был назначен директором Института мировой экономики и международных отношений АН СССР. Он довольно быстро вошёл в неофициальную команду Горбачёва, помогая последнему готовить материалы к докладам и статьям.

Наши контакты с Яковлевым стали носить более частный характер. В 1985 году Яковлев вновь возвращается на работу в ЦК КПСС, при этом он окончательно связывает свою судьбу с Горбачёвым.

Несостоявшийся пленум

А. Коробейников:

— Приходилось ему поступаться делом и ради конъюнктурных соображений. Так, не единожды в своей книге упоминает Михаил Сергеевич о несостоявшемся Пленуме ЦК КПСС по вопросам научно-технического прогресса, утверждая, что проведение пленума усилило бы его позиции, а это не устраивало Н.А. Тихонова, В.В. Гришина, А.А. Громыко.

Помилуйте, уж если бы Михаил Сергеевич точно знал, что его позиции окрепнут, по логике вещей, он не мог сам предложить К.У. Черненко отказаться от проведения этого пленума! Почему же он так легко отступился от идеи, обещающей решение действительно актуальной государственной задачи? Оказывается, настаивать на проведении пленума, вопреки мнению ряда членов Политбюро, было в некотором отношении рискованно: так ведь можно было потерять набранный темп продвижения к посту генсека.

В. Афанасьев:

— Несколько месяцев с краткими перерывами мы готовили доклад и другие материалы к Пленуму ЦК КПСС по научно-технической революции. Написали два варианта доклада. Пару раз приезжал на дачу сам Леонид Ильич, однажды прочитал доклад, одобрил его.

А Пленум ЦК по научно-техническому прогрессу не состоялся. Мне хотелось услышать от самого Брежнева, почему так случилось, но он меня не принял — сослался на занятость.

По моему мнению, причина была вполне понятной.

Хорошо известно, что для эффективного использования электроники нужны: парк ЭВМ, масса специалистов, умеющих работать на электронной технике, а главное — адекватная новейшей технике экономическая наука. Ни того, ни другого, ни третьего у нас не было.

Особенно остро ощущалась нужда в учёных-экономистах, в современных менеджерах, управленцах. Но овладевать новейшей наукой мало кто торопился, ведь куда легче и выгоднее вести бесплодные дискуссии типа «план или рынок», поддакивать политическим лидерам, защищать диссертации, писать мало кому нужные книги. Десяток толстых томов был издан по проблеме «Система оптимального функционирования экономики», а толку ни на грош.

Итак, Пленум ЦК КПСС по научно-техническому прогрессу не состоялся. В результате важный этап научно-технической революции, связанный с новейшими технологиями, электроникой, информатикой, прошёл мимо страны, что обрекло её на сильное отставание в сфере производства, науки и техники от Запада, от Японии.

В.А. Медведев:

— Воспроизводя непростую обстановку, складывающуюся вокруг Горбачёва в тот период, не могу не обратиться ещё к одному факту. По предложению Горбачёва где-то в конце 1984 года было принято решение вернуться к идее проведения Пленума ЦК КПСС по вопросам научно-технического прогресса, которая не раз возникала ещё в 70-е годы. Несмотря на застойность брежневского времени и самоуспокоение мнимыми успехами, уже тогда для многих учёных-экономистов, дальновидных хозяйственных руководителей было ясно, что мы начинаем технологически быстро отставать от Запада. Не раз формировались группы для подготовки Пленума, «высаживался десант» на загородные дачи, готовились обширные выкладки. Самую активную, можно сказать, ведущую роль играли академики Н.Н. Иноземцев и Г.А. Арбатов, а из работников ЦК — заведующий Отделом машиностроения В.С. Фролов. В числе других и я на разных этапах участвовал в этой работе.

Но как только дело доводилось до практического выхода на Пленум и докладывалось на самом верху, оно притормаживалось и откладывалось в долгий ящик. Разработанные материалы оседали в сейфах.

У меня сложилось впечатление, что брежневскому руководству эта проблема была просто не по зубам, не хватало духа, решимости и компетенции браться за исключительно трудное и масштабное дело. А упускать его из своих рук и передать кому-то другому, например, Косыгину, Брежнев не хотел.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});