Фантастика 2023-189". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Резанова Наталья Владимировна

– Вы совершенно правы, друг мой. Несомненно, суеверие это привнесено сюда сравнительно недавно.

– Но если это суеверие рудокопов, – сказал Сигвард, – какого черта празднуют в деревне? Добро бы еще на руднике Куаллайда…

– Мужичье, – пожал плечами Ингоз. – Темнота! Им лишь бы нажраться да напиться. – И, подхватив кружку, чокнулся с Пандольфом.

Больше в зале так никто не делал. Хотя пили весьма старательно. Но, как показалось Сигварду, будто бы исполняя повинность. Черное пиво, которым заливали жаркое, черпали из большого бочонка, и было оно, как справедливо отметил Пандольф, крепче обычного.

– Не вижу особого веселья, – заключил Сигвард, обведя взглядом празднующих. Он не повышал голоса, его, однако, услышали.

– А вот сейчас придут, все и начнется, – откликнулся широкоплечий, длиннорукий парень из-за соседнего стола.

– Кто придет? Кобольды? – Ингоз плеснул себе еще пива.

– Типун тебе на язык! Господа рудные мастера… Ну, и прочие.

– В портовых городах Карнионы есть обычай «прогонять старуху», то есть зиму, – сказал Перегрин. – Люди всю ночь носятся по улицам, визжат, орут, бьют в сковородки и барабаны, трещат в трещотки, дуют в свистульки, так что шум стоит адский. Должно быть, нынче ожидается нечто подобное. Женщин и детей отправили по домам, возможно, чтоб они думали, будто пресловутые кобольды реальны. Это уже другой обычай, более древний…

Ингоз хохотнул.

– Кружевница-то угадала, когда решила не высовываться! Вот ведь вредная девка! Кстати, мэтр, вы какие-то записи делали, так напрасно вы их в комнате оставили. У Кружевницы ни стыда, ни совести, пока нас нет, она нос туда сунет.

– Непременно, – подтвердил Перегрин. – Любопытно будет узнать, что из этого получится.

Сигвард не разделял исследовательский интерес Перегрина.

– Значит, ожидаются люди с шахт Куаллайда. Они могут вас опознать?

– Рудничные мастера – нет, – Ингоз был настроен благодушно. – А кабы и могли, какая разница? Они к нашим делам – никаким боком. Вот если бы охрана… были промеж нас кой-какие споры…

Он не успел развить тему. Хозяин постоялого двора, уже некоторое время топтавшийся возле двери, глянул наружу и выдохнул:

– Идут!

– Сейчас несу, хозяин! – с готовностью откликнулся белобрысый.

Миру был явлен поднос со свиными ребрами и буханками хлеба. Его водрузили на пустовавший стол у самого входа.

– Еще бочонок кати! – цыкнул хозяин.

Дверь открылась, и один за другим появились с полдюжины мужчин. Мрачные бородатые люди в рабочих робах мало были похожи на жданных гостей, пришедших повеселиться.

– Трещотки и барабаны? – прошептал Пандольф. – Что-то я ничего такого не вижу.

Сигвард сделал ему знак помолчать.

Хозяин и один из вошедших, надо думать старший, поклонились друг другу.

– Угощенье на столе, – сказал хозяин. Голос его внезапно стал хриплым, словно бы осел. – Пусть никто не скажет, будто мы дурно вас приняли и оставили голодными.

Старший мастер кивнул и сказал остальным:

– Ешьте, пейте и вынесите угощенье тем, кто во дворе. – В его речи слышался акцент, но какому языку он принадлежал, трудно было определить. Затем он обратился к хозяину: – Среди вас чужаки.

– Это гости. Они пришли на праздник по своей воле.

– Они знают правила?

– Они не знают правил. Но мы им скажем.

Возражений не последовало. Горняки принялись за еду. В отличие от деревенских они, кажется, и впрямь были голодны и спешили насытиться. Но все равно это мало напоминало сельское пиршество на осеннем празднике. Хотя пили много, никто не чокался и не произносил тостов. Две компании – местная и пришлая – не смешивались, как вода и масло.

– Их там не меньше двадцати, – тихо сказал Сигвард Ингозу.

– Кого?

– Тех, что во дворе. И это те, кого я смог разглядеть.

– Ясное дело, тут и так полно народу, все бы не втиснулись.

– Не нравится мне это, – сказал Пандольф.

Перегрин промолчал.

Наевшись, гости поднялись из-за стола.

– Вы исполнили первую половину уговора, – сказал старший мастер. – Исполните и вторую. Расскажите пришлым правила, а мы будем ждать. И помните, – он повернулся так, чтоб его угрюмую физиономию видели все собравшиеся, – в эту ночь дома сидят только дети, бабы и дряхлые старики. Мужчины изгоняют зло. И вы поклялись не мстить за тех, кого эта ночь заберет.

– Мы поклялись, – откликнулись сидевшие за столами.

Горняки вышли, и хозяин подскочил к пришлым.

– Правила такие, – сообщил он. – Обещались из пистолей и мушкетов не палить. Вы свои пистоли, смотрю, в комнате оставили, так что все верно. В дома не забегать. Ежели кого поранят – того сюда. Это все.

– А, так они здесь стенка на стенку ходят! – догадался Пандольф, когда хозяин отошел.

– Что ж, можно и поразвлечься, вряд ли мы деремся хуже, чем эти увальни, – сказал Ингоз, на что Перегрин заметил:

– Похоже, не так все просто.

– Вам бы, Перегрин, лучше остаться здесь, – сказал Сигвард, глядя, как мужчины поселка топают к выходу.

– И правда, мэтр, лучше бы вам… – Ингоз продвигался к двери, но, выйдя наружу, осекся.

Там было светлее, чем можно ожидать по этому времени суток. Ибо во дворе пылал высокий костер.

– Чем выше огонь, тем правильней, – промолвил кто-то из крестьян. – Он отпугивает зло.

Пламя освещало тех, кто стоял по другую сторону костра. Лица некоторых из них казались в неверном колеблющемся свете черными. И вовсе не потому, что на руднике Куаллайда работали эфиопы. Просто они вымазали лица глиной. Неизвестно, было это сделано ради соблюдения некоего ритуала или для того, чтоб их не узнали.

– У них кайла и лопаты, – сообщил Пандольф.

– А у нас шпаги и кинжалы. – Ингоз уже оправился от замешательства. – Что тут сказали? Только стрелять нельзя. Остальное все можно. Это мужикам впору бояться рудокопов. Но черт меня побери, если эти придурки с лопатами сладят с такими парнями, как мы!

Сигвард знавал людей, умевших в бою управляться с молотом, клевцом, от которого кайло не слишком отличается, да и с той же лопатой не хуже, чем с мечом или пикой, но спорить не стал – был настороже. До этого момента все предшествующее грядущей драке было благопристойно. Слишком благопристойно для сборища крестьян и рудокопов. Они соблюдали ритуал… что у них там положено дальше?

Дальше следовала перебранка. Что вполне обычно и для боя, и для простой потасовки. Один за другим крестьяне, стоявшие рядом с пришлыми, начали подавать голоса:

– Шлюхины дети!

– Черномордые!

– Псиное отродье!

Ингоз все еще усмехался. Он слышал в городах гораздо более заковыристые ругательства, чем те, которые способно было изобрести скудное воображение поселян. Было бы любопытно, чем ответят горняки. Но рудокопы молчали. Сигвард услышал, как Перегрин бормочет за его спиной:

– Кобольдова ночь… они хотят изгнать зло, которое приходит с гор… это рудокопы приходят вместо кобольдов… игра, притворство… но жертва должна быть настоящей.

– Какая жертва? – спросил Пандольф.

Перегрин не успел ответить. Когда из толпы крестьян раздалось отчаянное:

– Сдохните! Сдохните все! – рудокопы ринулись вперед.

Местные жители не были такими уж рохлями. Оружие им не было положено, но почти никто не явился во двор с голыми руками. Большинство были вооружены дубинками. При сидении в зале их прятали под одеждой. Кое-кто похватал заготовленные заранее вилы и грабли. И Сигвард готов был поручиться, что есть у них и ножи. Хотя в подобной драке пускать их в ход вроде бы не принято.

Но гадать было некогда. Рудокопы бежали на них. Теперь они вопили, даже выли. И те, кто прятался сейчас по домам, вероятно, верили, что в поселок и впрямь нахлынула орда злых духов. И это было к лучшему. Потому что горняки вели себя как те самые кобольды, коих они стремились изгнать. И слабым лучше было им не подворачиваться.

Сигвард быстро сообразил, что деревенские будут стараться выгнать рудокопов из поселка, а те, наоборот, – загнать здешних обратно на постоялый двор. А драк в тесноте он страсть как не любил. Поэтому без зазрения совести вытащил меч и перерубил черенок лопаты у того, кто первым попытался к тому присунуться. Убивать он никого не собирался, однако правила позволяли себя защищать. А лучшая защита, как известно, – это нападение. Он выбивал оружие у нападавших, оглушал их, бил рукоятью меча по зубам. Его спутники предлагали «развлечься», но для Сигварда это было не развлечение, а работа, привычная, в каком-то смысле рутинная. Впрочем, и Пандольф не выказывал восторга, он привык рассчитывать на огневую поддержку, хотя и рубился неплохо. А вот Ингоз развлекался вовсю, стремясь поиздеваться над противником: ставил подножки, отвешивал пинки, распарывал одежду, так чтоб неудачливый поединщик запутался в собственных штанах.