Гений. Оплот - Теодор Драйзер

огорчайтесь, Флори, – фамильярным тоном отозвался Юджин, не выпуская ее руки и ласково глядя ей в глаза. – Вы еще раз повторите – специально для меня. Кое-что я все-таки успел услышать, поднимаясь в лифте. А! Миссис Дэйл! – Он выпустил руку девушки. – Как я рад вас видеть! Вот мило! Артуро Скальчеро! Здорово, Скалджер, старый морж! Где это вы раздобыли свое итальянское имя? Бонавита! Вот чудесно! Надеюсь, вы нам сыграете? Я опоздал? Как жаль! Марджори Мак-Теннен! Вы сегодня очаровательны! Если бы миссис Витла не видела нас, я бы вас расцеловал! И какая восхитительная шляпка! А, Фредерик Эллан! Вы тут на кого заглядываетесь? Ладно, ладно, я все вижу! И миссис Шенк у нас? Очень рад! Анджела, почему ты мне не сказала, что будет миссис Шенк? Я бы примчался домой в три часа.

Здороваясь с гостями, он прошел в глубину просторной студии. Здесь у сверкающего серебром чайного стола стояла молодая цветущая девушка, с прелестным овалом лица и свежими, полураскрытыми в улыбке губами. Ее русые волосы были стянуты вокруг лба серебряной лентой, из-под которой выбивались легкие завитки. Юджин обратил внимание на ее полные красивые руки. Она держалась очень прямо и вместе с тем непринужденно, в глазах ее светился чуть насмешливый огонек. Белое с розовой каймой платье красиво облегало девичью фигуру.

– Я, конечно, вас не знаю, – начал Юджин, – но сейчас попробую угадать. Это… это… Сюзанна Дэйл! Правда?

– Да, вы угадали, – отвечала она смеясь. – Можно предложить вам чашку чаю, мистер Витла? Я догадалась, что вы мистер Витла, по описанию мама и по тому, как вы со всеми разговариваете.

– А как же я со всеми разговариваю, разрешите узнать?

– Это не так просто объяснить. Я знаю, но не нахожу нужного слова. Фамильярно – вот, по-моему, как. Сколько вам сахару – один кусок или два?

– Лучше три. Помнится, ваша матушка говорила, что вы поете или играете?

– Не верьте всему, что говорит про меня мама. Она вам много чего расскажет, – ха-ха! Даже смешно – это я-то играю! Мой учитель говорит, что ему хочется бить меня по пальцам. О боже! (Она залилась смехом.) И это я пою! Вот потеха!

Юджин внимательно изучал хорошенькое личико девушки. Ее губы, нос и глаза были очаровательны. Как она прелестна! Он любовался линиями ее рта, округлостью щек и подбородка. Изящный нос правильной формы, чуть широкий и не нервный, уши маленькие, глаза большие, широко расставленные, высокий, наполовину закрытый завитками лоб. На лице у нее было несколько веснушек, а на подбородке – чуть заметная ямочка.

– Кто это разрешил вам так смеяться? – сказал Юджин с притворным негодованием. – Смотрите, как бы вам не пришлось отвечать за свой смех. Во-первых, он противоречит уставу этой обители. Здесь никому никогда не разрешается смеяться, а тем более девицам, разливающим чай. Чай, как правильно выразился Эпиктет, требует самого внимательного отношения. Разливательницы чая пользуются некоторой привилегией – им дозволено изредка улыбаться, – но никогда ни за что и ни при каких обстоятельствах…

Губы Сюзанны уже начали складываться в восхитительную улыбку, предвещавшую новый взрыв смеха.

– Что тут происходит, Витла? – спросил подошедший к ним Скалджер. – Почему вы здесь застряли?

– Чай, сын мой, – ответил Юджин. – Не выпьете ли со мной чашку?

– С удовольствием.

– Представьте, мистер Скалджер, мистер Витла хочет убедить меня, что мне нельзя смеяться, – пожаловалась Сюзанна, протягивая Скалджеру чашку чаю. – Можно только улыбаться. – Губы ее раскрылись, и она весело расхохоталась. Юджин невольно рассмеялся вместе с ней. – Мама (она каждый раз произносила «мама») уверяет, что я вечно хихикаю! Меня, наверно, прогонят отсюда, правда?

Она снова повернулась к Юджину и посмотрела на него своими большими смеющимися глазами.

– Допускаются, конечно, исключения, – сказал он, – и я готов, пожалуй, сделать одно, но ни в коем случае не больше!

– А зачем одно? – лукаво улыбаясь, спросила она.

– Ах, только ради того, чтобы услышать естественный смех, – протянул он чуть жалобно. – Чтобы услышать настоящий беззаботный смех. Вы умеете смеяться беззаботно?

Она снова расхохоталась, и он уже собирался сказать, что у нее смех действительно беззаботный, но тут Анджела позвала его слушать Флоренс Рил, которая опять собиралась петь, специально для него. Юджин нехотя отошел от мисс Дэйл, мысленно сравнивая ее с яркой мейсенской статуэткой. Она казалась ему изменчивой в своем совершенстве, как весенний вечер, нежной, трепетной и пленительной, как отдаленная музыка, звучащая в ночи над водой. Он подошел к роялю и, отдавшись чувству легкой грусти, стал слушать романс «Летний ветер веет, веет» в прекрасном исполнении Флоренс Рил.

Юджин слушал и думал о Сюзанне. Его взгляд невольно обращался в ее сторону. Он разговаривал с миссис Дэйл, с Генриеттой Тенмон, с Люком Севирасом, с мистером и миссис Дьюла, с Паялеем Стояном (который был теперь специальным корреспондентом какой-то газеты) и с другими, а сам ни на минуту не забывал о ней. Как она прелестна! Как очаровательна! Если бы еще хоть раз в жизни насладиться любовью такой девушки!

Гости начали разъезжаться, Анджела и Юджин провожали их. Поскольку Сюзанна все еще была занята исполнением своих обязанностей, миссис Дэйл тоже задержалась, продолжая беседовать с Артуром Скалджером. Юджин ходил из студии в переднюю и обратно, поглядывая украдкой на Сюзанну, скромно стоявшую у самовара и чашек. Давно не видел он такого молодого и свежего существа. Она напоминала ему только что распустившуюся белую водяную лилию. Она была свежа, как ветка цветущей яблони, как первая сочная весенняя травка. Глаза ее были ясны, как прозрачный ключ, а кожа – белее слоновой кости. Ее не коснулись еще ни усталость, ни забота, ни черные мысли, – все в ней говорило о здоровье и счастье. «Какое лицо!» – восторгался он, издали наблюдая за ней. – Трудно себе представить более прелестное создание. Она сверкает, как солнечный луч.

Перед его глазами