История Германии в ХХ веке. Том II - Ульрих Херберт

со стороны влиятельных заинтересованных сторон: нефтяных и энергетических компаний, автопроизводителей, ADAC и, не в последнюю очередь, водителей автомобилей и таблоидов.

Весной 1998 года СДПГ настолько решительно выступила против решения «Зеленых» повысить цены на бензин до пяти марок за литр в долгосрочной перспективе, что прохождение партии в бундестаг оказалось под серьезной угрозой. На самом деле, под давлением СДПГ повышение налогов оказалось настолько умеренным, что предполагаемый эффект оказался гораздо меньше, чем планировалось. Тем не менее эта реформа стала прорывом; десять лет спустя необходимость регулирования энергопотребления с помощью налогообложения уже никем не оспаривалась, а энергетические налоги уже были третьим по величине источником государственных доходов. То же самое можно сказать и о более активном продвижении возобновляемых источников энергии. Ветряные турбины, солнечные батареи и повышение энергоэффективности продвигались с помощью государственных субсидий, а затем были приняты и частным сектором; хотя размер субсидий оставался спорным[33].

Самый значительный проект красно-зеленого правительства, отказ от ядерного оружия всегда был одной из главных политических целей «Зеленых», но в СДПГ также началось переосмысление. После длительных споров действительно удалось достичь соглашения с четырьмя крупнейшими энергетическими компаниями о медленном постепенном отказе от ядерной энергии, который должен был произойти в течение тридцати лет. Учитывая высокие затраты, связанные с расширением возобновляемых источников энергии, и непревзойденную дешевизну атомной энергетики (благодаря социализации последующих затрат), эта концепция не была безрисковой, тем более что Чернобыль уже забывался, а большинство соседних европейских стран, прежде всего Франция, продолжали полагаться на атомные электростанции. Компромисс также вызвал споры среди «Зеленых», поскольку он допускал настолько длительный переходный этап, что термин «постепенный отказ от ядерного оружия» уже не казался вполне подходящим для него. Но все же: Германия была первой промышленно развитой страной в мире, решившей свернуть ядерную промышленность, которая была признана слишком рискованной, и в последующие годы она заняла привлекательные рынки возобновляемых источников энергии. Однако десять лет спустя либерально-консервативное правительство под давлением энергетических компаний отменило ядерный компромисс и фактически продлило срок службы атомных электростанций вдвое, пока авария на АЭС в Фукусиме (Япония) не спровоцировала новое переосмысление весной 2011 года. Теперь решение о быстром отказе от ядерной энергетики было окончательно принято и даже перенесено на более ранние сроки, чем до того планировалось, – на 2022 год[34].

Эти проекты реформ красно-зеленого правительства реагировали на процессы изменений в экономике и обществе, происходившие с конца 1970‑х годов. Они были «постматериалистическими» в том смысле, что развивались не в соответствии с принципами промышленного роста и технического прогресса, но так это было лишь на первый взгляд. В конце концов, в долгосрочной перспективе постепенный отказ от атомной энергетики и переход на возобновляемые источники энергии экономически оправдан, даже если не принимать во внимание ущерб от аварии, подобной той, что произошла на Фукусиме. Но, несмотря на это, в период с 1998 по 2001 год произошел сдвиг парадигмы, который, как бы неуклюже и шатко он ни был запущен правительством Шрёдера – Фишера, тем не менее предложил новый подход к экономической и социальной политике, который не смог быть отменен в последующие годы. В этом отношении показатели внутренней политики красно-зеленого правительства были вполне респектабельными. Однако в первые четыре года своего существования она не справилась с основными задачами в области экономической и социальной политики.

Когда закончился ХX век? Если оставить в стороне календарь, то этот вопрос поднимает проблему разделения исторического времени на фазы или эпохи. Историческая периодизация – это интерпретация. Они выделяют определенные события и разработки как особенно значимые и формирующие для того или иного исторического этапа, который они анализируют и классифицируют с этой точки зрения. Такая классифицирующая интерпретация, однако, предполагает прежде всего временную дистанцию, благодаря которой только долгосрочные, эффективные, исторически мощные процессы могут быть распознаны и отделены от исторически менее значимых. Но какой датой заканчивается история Германии ХX века? Здесь отсутствует уточняющая временная дистанция, и невозможно оценить, как те или иные взрывоопасные с сегодняшней точки зрения проблемы проявят себя через тридцать или сто лет, или достоверно определить, какие нынешние события вообще можно считать исторически мощными. И все же выбор даты окончания эпохи имеет определенное значение для оценки прошедших десятилетий. Для тех, кто, подобно британскому историку Эрику Хобсбауму, понимает XX век как «одну из самых черных эпох в истории», которая началась в 1914 году Первой мировой войной и закончилась в 1990 году двойным кризисом «с одной стороны, крахом эксперимента под названием социализм, с другой стороны, неудачной попыткой как-то сделать капитализм более гуманным и социальным после Второй мировой войны», – XX век по сути является борьбой двух систем порядка, которые даже в ретроспективе могут быть признаны одинаково пагубными[35]. Фрэнсис Фукуяма также выбрал 1990 год в качестве конечной точки ХX века, хотя в отличие от Хобсбаума он связывает гибель советской системы с установлением либерально-демократического капитализма как победившей и единственно приемлемой системы порядка в эпоху индустриального модерна. 1990 год является самым ясным и с точки зрения историографии, вероятно, наиболее правдоподобным поворотным пунктом. Эта дата связана с распадом советской империи и концом первенства классических индустриальных обществ. Однако не следует упускать из виду, что такой поворотный момент ставит в центр интерпретации антагонистическую ось между Западом и Востоком, но не между Севером и Югом. 1990 год не был решающей датой для истории колониализма и постколониализма.

В последние годы разговоры о конце ХХ и начале XXI века стали часто используемым топосом, который может относиться к совершенно разным срезам и событиям. Поэтому в конце книги рассмотрим предлагавшиеся альтернативы, каждая из которых содержит утверждения об оценке и классификации предшествующих десятилетий.

– После эпохального 1990 года, который – в этом никто не сомневается – был поворотным в мировой истории, обсуждался еще и 1995 год как исторический поворотный пункт, хотя и скорее символического характера. Этот год ознаменовал собой всемирное внедрение интернета, который в то время завоевал Западную Европу и, таким образом, положил начало цифровой эры и конец аналоговой. Хотя в то время такое разделение казалось довольно провокационным или ироничным, последующие два десятилетия показали, что оно может быть не совсем абсурдным. Цифровая революция не только изменила экономическую жизнь больше, чем любая другая инновация со времен высокой индустриализации, она также расширила коммуникационные пространства, сделала расстояния и скорости относительными и, что не менее важно, сформировала жизнь значительной части человечества, как на работе, так и в частной жизни. Но это также принесло новые, ранее неизвестные опасности. Новые средства коммуникации позволяют в считанные секунды