Прорыв реальности - Сергей Недоруб

Звон бьющегося стекла слился с плотным, как жесть, женским воплем. Испуганные гости корчмы вскакивали со своих мест и неслись к выходу. Посреди перевернутых столов и разбитой посуды стояла химера — зверь с клыкастой крупной головой, грубой шерстью на спине и мощным хвостом тираннозавра. Чудовище стояло, медленно обводя зал взглядом, время от времени ударяя хвостом по бокам. Потом, сориентировавшись в обстановке, оно ринулось в глубь помещения, туда, откуда официанты выносили заказы. На кухне на пути Тимура попытался встать один из поваров, размахивая разделочным топором. Вялым движением, даже не посмотрев в сторону повара, зверь оттолкнул его и в два прыжка достиг лестницы в подвал, где находилась холодильная камера. Через секунду посетители корчмы, которые уже начали успокаиваться, снова завопили при виде чудовища, несущегося через зал с тушей теленка на спине.

Тимур быстро вернулся в подземелье и там с глухим урчанием стал рвать свежатину, еще не успевшую затвердеть в морозильной камере. Он не различал ни тонких ребер, которые перемалывал мощными зубами в порошок, ни нежных хрящей, ни сочных пластов мяса на окороках. Через двадцать минут от туши теленка остался только обглоданный каркас, вокруг которого уже суетились, ожидая своей очереди, тоннельные крысы.

Рымжанов немного отдохнул, выпил воды из речки. Он чувствовал, как метаболизм чудовищной скорости и эффективности превращает его тело в громадного монстра, как наливаются силой стальные мышцы, как обостряются слух, обоняние, зрение. Теперь, когда чувствительность глаз выросла во много раз, тоннель уже не казался черным провалом, а светился всеми оттенками радуги. Свет, пробивавшийся из канализационных люков и решеток ливневки, от чахлых лампочек высоко под сводчатым потолком, соединенных провисшими проводами, от невиданных фосфоресцирующих мелких тварей, суетящихся в гнилой воде, расцветил старинные кирпичные стены и мутную воду неровными пестрыми бликами.

Тихо, не издавая ни звука, даже не выдавая себя дыханием, Тимур ринулся вперед, туда, где скрывалась Эльза, вернее, морф, который совсем недавно был Эльзой. Он чувствовал ее дыхание, ее мускусный запах, слышал шелест чешуек на ее спине. Тимур несся по тоннелю, проскальзывая иногда на поворотах когтями по липким кирпичам. Он чувствовал, что догоняет, что цель близка. В какой-то момент пришлось свернуть с главного тоннеля налево, перескочив узкое русло, — след вел в боковое ответвление, узкое и мрачное. Там Тимур и нашел чудовище, которое преследовал. Эльза сидела в глухом тупике на груде истерзанных тел. Это было похоже на кладбище монстров. Разорванные неведомой силой туши лежали горой и источали смрад. Обессиленный морф сидел у этой зловонной кучи и тяжело дышал. Потом, бросив полный боли взгляд на Тимура, Эльза легла на камень и закрыла глаза. Тоскливый, безнадежный вой пронесся под сводами подземной реки, отражаясь эхом и возвращаясь назад искаженным, дрожащим стоном. Эльза выдохнула последний раз и затихла.

* * *

— Садитесь, поговорим, — буркнул Лазненко, даже не встав навстречу группе «Табигон», входящей в его кабинет.

По сухому голосу, отсутствию улыбки на лице было понятно, что он вне себя от возмущения.

— Давайте по порядку, докладывайте о проведенной вами операции. Малахов первый, — приказал Лазненко.

— Не было никакой операции, была рутинная работа, — с легким нажимом на слово «рутинная» ответил Вадим. — При наблюдении за объектом возникла непредвиденная ситуация, нам пришлось оперативно…

— Вадим, ну ты что, думаешь, я не знаю, что случилось? — перебил его Лазненко. — Вот ты мне только скажи, с каких пор у нас можно открывать стрельбу у самого Кремля?

— Но… — беспомощно попытался возразить Малахов.

— Никаких «но»! Вы в мое отсутствие совсем распоясались! — Николай Петрович перешел на крик. — Я вынужден заниматься какой-то хренью, организовывать строительные работы по восстановлению Центра, а они устроили полевые испытания транспортного средства. Да еще где! Скажите спасибо, что президент у нас адекватный. Свалили все на съемки боевика, пока пресса не раскопала. А вот это что, скажите?

Лазненко в сердцах бросил на стол глянцевый журнал с заголовком на полстраницы: «Конь-людоед терроризирует московские рестораны!»

— Но ведь я в морфированном состоянии на коня никак не похож! — не выдержал Тимур.

— Зато мы все теперь походим на ослов! И в первую очередь я. С каких пор совершенно закрытая от посторонних глаз работа нашего Центра освещается на первых полосах бульварных газетенок? И еще, почему Байкалов не был предупрежден о вашем рейде? Вы что, хотите, чтобы он обиделся? Вы что, считаете, что состав группы определяете целиком вы? — Лазненко посмотрел на Вадима. — Вы понимаете, что свидетель, которого вы с таким шумом взяли, может, был бы жив? Привыкайте полагаться не только на свой опыт.

— Да я и не настаиваю… — раздался голос Байкалова. Оказалось, он все это время тихонько, так, что его даже и не заметили, сидел в кабинете Лазненко в дальнем углу. — Не хотят, чтобы я участвовал, — не надо.

— Вот видите, Дмитрий все-таки обиделся. Так, друзья мои, давайте-ка возвращаться в реальный мир, хватит мне устраивать боевые рейды, как в Зоне, — уже примирительно сказал Николай Петрович. — Идите, обсудите последние события между собой и потом ко мне с докладом.

Вся группа «Табигон» в мрачном настроении покинула кабинет шефа. Замыкал процессию Байкалов, настроение у которого было, наоборот, прекрасное. Он шел, стараясь не испачкаться о маляров, докрашивавших панели в коридоре темно-зеленой «Тиккуриллой». Байкалов подобрал полы своего неизменного длинного плаща и тщательно обходил ведра с краской. До самого кабинета Малахова все хранили молчание.

Вадим распахнул дверь и придержал ее ногой, пока все не вошли. Ремонт в кабинете был еще не окончен, но по какой-то причине сейчас там никого не было. В углу был сложен нехитрый инструмент финских рабочих, рядом в ведре отмокали малярные кисти. Малахов рывком снял пленку, защищавшую от строительной грязи круглый столик с креслами вокруг него.

— Вот, садитесь, вроде эти тут еще не все заляпали своей краской… — предложил Вадим.

Коллеги молча расселись кружочком.

— Дима, я, конечно, согласен с шефом — нам придется быть одной группой. Но и ты должен понять… — начал первым Малахов, но осекся, увидев, как на него смотрит Байкалов.

— Не надо мне рассказывать, что я должен. Вы начали работу без меня. И мне стоило больших усилий не обидеться.

— А что, обиженный Байкалов — это конец света? — спросила Клава. — Ну, если ты будешь обижаться на женщину, то можешь многое в своей жизни упустить.

— Я не говорил, что обиделся. Но все запомнил, — спокойно ответил Дмитрий. — Если бы вы знали, какими словами Лазненко ругал ваш ночной рейд, то в следующий раз, наверное, сто раз бы подумали, прежде чем устраивать гонки со стрельбой в центре Москвы.

— Если мы будем задумываться о том, как действовать, то ни фига не сделаем! — возмутился Герман. — Что, смотреть надо было, как этот монстр по Москве бегает? И даже не попытаться найти логово этих энампов?

— Да… ну, как вам объяснить? Даже ты, Вадим, видимо, не понял… — тяжело вздохнул Байкалов. — Эта война идет тысячи лет. И здесь нельзя победить. Здесь можно только одержать тактическую победу. А главное — построить глубоко эшелонированную оборону. Так, чтобы никто с той стороны и не подумал идти охотиться на нашу сторону, через линию фронта. И каждый шаг должен быть тысячу раз обдуман. Ну что из того, что догнал Тимур эту тварь? Что? Ведь и так можно было понять, что все эти создания не выживают, что они существуют только короткий период времени. Гораздо важнее понять, почему они появляются и зачем они вампирам? Разве не это главное?

Но тут их разговор прервали. Без стука и разрешения в кабинет вошли трое рабочих в белых спецовках и, ничего не говоря, стали греметь инструментами в углу.

— Вы не могли бы прийти потом? — громко спросил их Малахов. — У нас совещание идет.

— Слушай, начальника, какой савещаний? — отозвался один из финнов. — Ремонт, стенка красить нада!

— Идите отсюда и приходите через час, — совсем уже строго сказал Вадим.

— Как можна, нам наша начальника яйса отрывать, — не соглашался маляр.

— Если вы сейчас не уберетесь, я оторву и вам, и вашему начальнику! — Вадим угрожающе поднялся из-за стола.

— Латна, латна. — Рабочие стали складывать свои кисточки обратно. — Сразу би сказал, мы же не чурки тупые! Вот пачиму вы не любите нас, финнов, патаму што ми такие гортые…

Вадим сделал движение, словно хочет выйти из-за стола. Рабочих как ветром сдуло.