Потерянные и забытые воспоминания - Эстрелла Роуз

а реальные гарантии того, что подобная ситуация больше не повторится, — уверенно отвечает Максимилиан.

— Не повторится, мистер Сеймур, клянусь памятью своей мамы! — задыхаясь, взволнованно тараторит Джулиан. — Я готов десятки тысяч раз извиниться перед вами, миссис Сеймур и Анной, стоя на коленях.

— Ладно, Норман, мы тебя услышали, — со скрещенными на груди руками говорит Лилиан и переводит взгляд на Джулиана. — А ты, Джулиан? Что ты сам готов предложить нам с Максимилианом и Анной?

— Что хотите, миссис Сеймур! Только скажите мне, чего вы хотите, и я немедленно это сделаю. Мой отец будет свидетелем и не даст мне отказаться от своих слов и утверждать, что я не говорил ничего подобного.

— Нет, ты говори конкретно. Не твой отец должен умолять о прощении. Ведь это не он избил Анну.

— Клянусь, если вы простите меня, я сделаю все возможное и невозможное, чтобы Анна забыла ту неблагодарную свинью, которая посмела бросить такую прекрасную девушку.

— Максимилиан, Лилиан, Анна, прошу вас, поверьте Джулиану, — с жалостью во взгляде просит Норман. — Посмотрите, как он раскаивается. А вдруг он и правда захочет умереть! И в этом будете виноваты вы. Мой сын покончит с собой из-за Анны! Из-за ее отказа простить Джулиана.

— Ты говоришь только о себе и своем сыне, — сухо отмечает Лилиан. — А о нас с Максом ты подумал? Подумал о том, какого было бы нам, если бы мы потеряли свою дочь! Ты знаешь, что я с трудом выносила и родила ее, а она потом еще долго боролась за жизнь.

— Дорогие мои друзья, я все понимаю, — уверенно отвечает Норман. — Но прошу вас, поймите… Это вышло случайно. Мой сын не хотел, чтобы все так случилось. Просто так сложились обстоятельства.

— Случай с Джулианом такой же, как и случай с изменой: один раз оступишься — будешь предавать и дальше. Такие люди не меняются и будут делать это снова и снова, пока кто-то их прощает с мыслью, что они станут другими.

— Но ведь Джулиан сделал это в первый раз! Он никогда раньше не поднимал руку на девушку.

— Мы понимаем, что ты защищаешь своего сына и не хочешь, чтобы он сел в тюрьму, — уверенно отвечает Лилиан. — Пока мы с Максимилианом горой стоим за свою дочь и не собираемся прощать ее обидчиков.

— Нет, Лилиан, я вовсе не защищаю своего сына!

— Но ты же говоришь, что он сделал это случайно!

— Джулиан вовсе не собирался избивать Анну. Мой сын — прекрасный человек. Трудолюбивый, ответственный, уверенный в себе… Просто так получилось, что ваша дочка попалась ему под руку и… Так скажем, немного действовала ему на нервы.

— Не смей обвинять мою дочь! — возмущается Максимилиан, приподняв указательный палец. — Анна — самый невинный и святой человек, которого я когда-либо знал!

— Ради бога, друзья, давайте договоримся, — с жалостью во взгляде умоляет Норман. — Обойдемся без полиции и всех этих разбирательств! Зачем нам судиться из-за того, что произошло случайно, и портить моему сыну жизнь? Вам ведь и самим не нужна вся эта нервотрепка, так?

— Верно, — кивает Лилиан. — Но дело касается нашей дочери. Нашей кровиночки.

— Пожалуйста, мистер Сеймур, миссис Сеймур… — отчаянно произносит Джулиан. — Не сажайте меня в тюрьму… Я не хочу этого…

— А ты не думал об этом, когда бил мою дочь? — возмущается Максимилиан.

— Он был в состоянии аффекта, — отвечает Норман.

— Это не оправдание!

— Умоляю, простите меня… — с жалостью во взгляде умоляет Джулиан и качает головой. — Я этого не хотел…

Джулиан переводит взгляд на молчаливую Анну.

— Анна, дорогая, прошу тебя, сжалься надо мной, — отчаянно умоляет Джулиан. — Я обещаю, что такого больше не повторится. Пожалуйста… Я не смогу спокойно жить, если ты меня не простишь.

— Прости его, Анна, — мягко просит Норман. — Дай моему сыну шанс. Джулиан всегда желал тебе добра. Не надо портить отношения с человеком, которого знаешь столько лет. Намного больше своего бывшего, променявший такую чудесную девочку на какую-то другую.

Едва держа себя в руках и пребывая в гневе от того, как усердно Норман пытается оправдать своего сына, Лилиан и Максимилиан несколько секунд ничего не говорят и переглядываются между собой и с Анной.

— Мы с Лилиан поступим так, как решит Анна, — уверенно говорит Максимилиан. — Поскольку Джулиан причинил боль ей, то пусть моя дочь решает. Если она захочет простить Джулиана, значит, мы с ее матерью ничего не будем делать. А если нет — мы не оставим обидчика нашей дочки безнаказанным.

— Дорогая, что ты скажешь? — приобняв Анну за плечи, мягко спрашивает Лилиан. — Мы с отцом не будем спорить с тобой и примем любое твое решение.

Анна ничего не говорит и просто нервно перебирает пальцы, немного тяжело дыша. В какой-то момент Лилиан покрепче приобнимает свою дочь, прижимает к себе и осторожно шепчет ей на ухо:

— Скажи им, что ты согласна. Это нужно для дела.

— Дочка… — тихо произносит Максимилиан, приобнимает Анну, прижимает ее к себе и нежно гладит по голове, пока та без эмоций смотрит в пол и крепко сцепляет пальцы рук. — Не бойся, милая, скажи нам, что ты хочешь. Твои папа с мамой тебя поддержат.

Максимилиан прижимает Анну поближе к себе и целует ее в висок с желанием что-то прошептать дочери на ухо:

— Помолчи немного и скажи, что согласна простить Джулиана. И не дергайся, если он полезет к тебе целоваться.

Анна медленно моргает своим родителям, давая знак, что она все поняла, и делает то, что ей было велено. Несколько секунд спустя она неуверенно смотрит на Максимилиана с Лилиан и на Джулиана с Норманом, пока они все терпеливо ждут ее ответа.

— Думаю, Джулиан и правда не хотел этого… — неуверенно говорит Анна. — То есть… Я… Я… Я не хочу верить, что человек, который знает меня столько лет, может быть настолько ужасным.

— Я правда не хотел этого, — с отчаянием во взгляде отвечает Джулиан.

— Хотя не буду скрывать, что мне очень обидно. Я глубоко разочарована. И чувствую себя оплеванной и преданной.

— Я все понимаю, миленькая моя…

Джулиан берет Анну за руку, пока Даниэль уже заметно напрягается и начинает буквально гореть от ревности и злости.

— Ты даже не представляешь, как мне было плохо все эти дни, — с жалостью во взгляде низким, дрожащим голосом говорит Джулиан. — Мне стыдно за все те истерики, которые я устраивал отцу и брату. Но я ничего не мог с собой поделать. Я не мог иначе выразить свою боль.

— Но мне было куда хуже, — без эмоций тихо отвечает Анна. — У меня до сих пор болит