Ты задолжал мне любовь (СИ) - Эмилия Иванова

которые пришли с ней.

Я слегка улыбнулась:

— Спасибо вам всем за то, что пришли навестить меня в этот момент, спасибо за заботу!

Александра пристально посмотрела на меня и присела на корточки, чтобы посмотреть на Руслана. В это время не знаю, почему, телевизор, который был выключен, внезапно включился.

Видео внутри было таким, которого я ожидала, и девушка внимательно просмотрела его от начала до конца.

Просматривая его еще раз, я оцепенела, глядя на выражения лиц каждого из них.

Среди них были страх, боль, изумление и удивление.

Давид действительно маленький гений, и он додумался об использовании этого способа, чтобы позволить стольким людям увидеть это вместе.

Спустя некоторое время, после того как видео было воспроизведено, Александра посмотрела на меня, а затем на руку Руслана.

Ее лицо побледнело. Мне очень нравится видеть такое выражение ее лица. Поставив чашку с водой, я медленно подошла к ней, присела перед ней на корточки и сказал с легкой улыбкой:

— Госпожа Рябова, Вам понравилось видео? Хочешь знать, как выглядит ребенок, которого замучили до смерти, когда его наконец вынимают из живота?

Она была в ужасе, ее лицо побледнело от страха:

— Эмилия, ты сошла с ума!

Я слегка улыбнулась, любуясь ее паническим выражением лица, прикрыла ладонью выпуклую нижнюю часть живота, понизила голос и сказала с мрачной улыбкой:

— Ты хотела бы испытать мою боль? Верно? Твоей маме тоже очень нравится этот метод, иначе как бы она могла использовать его на мне? Ты как думаешь?

— Эмилия, ты поливаешь нас грязью! — девушка в шоке села на пол, понемногу отступая.

Антонов Олег только что оправился от шока и в панике помог ей подняться:

— Эмилия, почему ты пришла к выводу, что это сделала твоя тетя?

Я подняла брови:

— Вам всем нужно увидеть доказательства? — сказав это, я сделала паузу и скучно сказала:

— Неинтересно так спойлерить. Давайте сделаем так. В другой раз я покажу вам, как выглядит замученный до смерти ребенок.

Глядя на живот Александры, я смеялась все более и более бессмысленно:

— Тебе просто пора посмотреть, как будет выглядеть твой ребенок после того, как он умрет, как насчет этого?

— Забери меня, забери меня, она сумасшедшая! — она была так напугана, что потеряла дар речи, и настояла на том, чтобы Антонов Олег забрал ее.

Олег посмотрел на меня со сложным выражением на лице, не в силах сказать, что он чувствовал. Как только девушка ушла, я не могла избавиться от скуки. Я взглянула на эмоционально истощенного человека на земле, а затем на доктора Коновалова, стоящего в дверях.

Увидев боль в его глазах, я вдруг почувствовала боль в сердце и стала еще более раздражительной. Я просто позвонила Тимуру, и когда он взял трубку, я прямо сказала:

— Я тебе больше не нужна? Не оставляй меня в больнице, мне страшно!

Руслан посмотрел на меня с тоской, которую я могла легко разглядеть в его черных глазах, затуманенных бесконечной скорбью.

Ему больно, я знаю, но что с того?.

Глава 177. Если у тебя нет сердца, то оно болеть не будет (часть 9)

Тимур пришел быстро, и я заподозрила, что он был поблизости.

Глядя на беспорядок в палате, он нахмурился, помрачнел, его взгляд упал на Руслана:

— Господин Демидов, как Вы думаете, как долго Вы сможете мучить ее в ее нынешнем состоянии?

Мужчина не ответил ни слова. С самого начала и по настоящее время его взгляд был прикован ко мне. Я знаю и вижу, что он чувствует себя виноватым и винит себя, и ему все еще больно.

Однако я не огорчена.

Я подошла к Тимуру, он заметил кровь на тыльной стороне моей руки и нахмурился:

— Ты вытащила стекло сама?

Я кивнула, мои слова были очень легкомысленными:

— Пойдем, я очень устала! У меня ограниченный запас энергии, и я не могу так агрессивно причинять боль другим.

Увидев это, он кратко сказал:

— Пошли!

У двери палаты стоял доктор Коновалов, и его холодный взгляд будто блокировал выход. Его взгляд упал на меня, голос был очень строгим:

— Что касается ребенка, Руслан переживает не меньше, чем ты. Почему ты так сильно на него обижаешься? Ты вымещаешь на нем всю свою боль и заставляешь его прочувствовать твою боль. Счастлива ли ты сама?

— Уйди с дороги!

Лицо мужчины поникло. Все они важные фигуры в бизнесе, без существенного различия между высшими и низшими. Виктор все еще смотрел на меня неподвижным взглядом.

Я поджала губы, оглянулась на Руслана и сказала:

— В день рождения Александры ты был на банкете семьи Алешиных, верно?

Руслан посмотрел на меня глубокими темными глазами:

— Хм!

Мое сердце все еще болит, мне все еще очень горько, но я настояла на вопросе:

— Причина, по которой Сорокина Татьяна решила совершить ужасное именно той ночью, на самом известна тебе лучше меня, верно? В течение двух месяцев Тимур почти не позволял мне прикасаться к каким-либо гаджетам. Я не смотрела телевизор, новости и даже не общалась с другими.

Спросив это, я не могла не усмехнуться:

— На самом деле, я не глупа. Даже если бы я не видела информацию о твоей помолвке с Александрой в ошеломляющих новостях столицы, я могу догадаться, что цель Сорокиной Татьяны на самом деле должна состоять в том, чтобы одним ударом убрать две жизни. В конце концов, если я умру, у вас с ее дочкой больше не будет препятствий, но она просчиталась. Она не ожидала, что Тимур появится, и заберет меня.

Я не смотрела на Руслана. Независимо от степени его боли, дискомфорта, самообвинения или огорчения, это не имело ко мне никакого отношения.

Я посмотрела на Виктора, улыбнулась и сказала:

— Послушайте, если этого недостаточно для того, чтобы я возненавидела его, я могу рассказать больше. Виктор, он твой лучший друг. Я понимаю, что ты хочешь защитить Руслана, и я также понимаю, что, возможно, по твоему мнению, я всего лишь потеряла ребенка. Если хорошенько подумать, ничего страшного, но мне жаль, я такая как есть, даже если меня кто-то немного ранил, я обязательно отомщу. Кроме того, этот ребенок для меня был важнее жизни!

Да, никто в этом мире не умеет сопереживать людям или даже произносить слово «сочувствие». Большинство людей просто наблюдают со стороны и не помогают в беде.

После того, как мы вышли из больницы вместе с Тимуром, его глаза потемнели:

— Давид слишком открыто дал всем об этом знать

Вам будет трудно будет закончить то, что