Невеста каторжника, или Тайны Бастилии - Георг Борн

Наконец, добравшись до пролома в монастырской стене, они вышли из развалин. Роза–Клодина сунула в руку Раулю монетку и сказала:

– Возвращайся назад. Дальше я доберусь одна.

Дурачок, посмеиваясь и бормоча, растаял в темноте, а Роза, медленно нащупывая ногами дорогу, побрела к видневшимся вдали редким огонькам Парижа.

Далеко за полночь она добралась до городской заставы. Офицер городской стражи пропустил ее, пожелав доброй ночи.

Роза–Клодина вернулась домой, не напрасно проделав такой далекий и нелегкий путь.

IX. СКЛЕП

Бофор и офицер дворцовой стражи вдвоем возвращались из дальнего конца обширных версальских садов, чтобы доложить королю, что все попытки отыскать и схватить загадочного незнакомца в черной маске оказались напрасными.

Однако король не разгневался, услышав об этом.

– Я не питаю злобы к странному и загадочному незнакомцу, – говорил он Бофору и своим приближенным. – Я не думаю, что у него какие‑то дурные намерения. Он ведь и прежде появлялся передо мной. Я склонен предполагать, что под черной маской скрывается мой знакомый, может быть, даже кто‑нибудь из придворных, который почему‑то не хочет быть узнанным.

Ришелье заметил:

– Признаться, ваше величество, подобная мысль и мне приходила в голову.

Герцог Бофор мрачно озирался, словно надеясь догадаться, кто же этот некто, если он придворный и сейчас, сняв маску, как ни в чем не бывало находится здесь. Наконец он хрипло проговорил:

– Во всяком случае, ваше величество, надо в конце концов добиться объяснения происходящему. Эти таинственные игры становятся мне в тягость!

Король едва заметно усмехнулся.

– Это потому, герцог, что человек в черной маске настойчиво избирает вас предметом своего разговора. И мне тоже кажется, что этот загадочный незнакомец видит и знает больше, чем можно предполагать. Он посвящен в такие тайны, которые известны только немногим. Короче, я хочу, чтобы этого незнакомца в черной маске больше не преследовали и не пытались найти. Если уж ему удалось скрыться, это значит, что ему известны пути и средства, позволяющие это сделать. Так что поиски будут напрасны.

Герцогу, судя по виду, это решение короля явно не понравилось.

– Если я когда‑нибудь столкнусь лицом к лицу с этим человеком в черной маске, ваше величество, то я заставлю его снять ее, – решительно проговорил он. – Очевидно, у него под платьем панцирь. Пуля сплющилась когда я выстрелил в него из пистолета. Однако моя шпага найдет уязвимое место!

– То, что этот человек носит панцирь – справедливая предусмотрительность, герцог, как вы сами в этом убедились. Иначе ваша пуля достигла бы цели. Я повторяю, отныне человеку в черной маске, если он появится, не чинить никаких препятствий. И счастливый случай, возможно, поможет нам узнать, кто скрывается под ней.

– Кто стоит на прямой дороге, ваше величество, тому не нужна другая личина, – вмешался в разговор маршал Ришелье.

– Ну нет, не говорите так, маршал, – строго возразил король. – Иногда маска необходима. Нередки случаи, когда и маской надо воспользоваться, чтобы достичь цели или защитить себя. Короче, нельзя делать точный вывод, если не знаешь всех обстоятельств.

Бофор мрачно спросил:

– Но если эта маска и дальше будет беспокоить вас, ваше величество?

– Она появляется не так уж часто. И нисколько меня не беспокоит, а скорее занимает, – ответил король и решительным жестом показал, что говорить об этом больше не желает.

Герцог же был охвачен приступом неудержимой злобы. Он давно знал, что эта таинственная Черная маска враждебна ему, и сейчас гадал, что же она на сей раз могла сообщить королю такого, что тот предпочитал хранить в тайне.

– К черту! – прорычал герцог, вернувшись к себе во дворец. – Горе негодяю в маске, если он еще раз посмеет встать на моем пути! Тогда уж он не ускользнет от меня, клянусь своим спасением! – в бешенстве воскликнул он.

Погруженный в мрачные мысли, терзаемый беспокойством, Бофор вдруг хлопнул себя по лбу – как же он не заметил раньше этого странного совпадения? Раньше, когда здесь был незаконнорожденный, то и дело появлялся незнакомец в черной маске. Теперь ублюдок исчез, но появился этот таинственный чужестранец–маркиз – и человек в черной маске вновь дает о себе знать. «Бьюсь об заклад, – подумал герцог с уверенностью, – что этот маркиз как‑то связан с проклятым ублюдком и посвящен во все. А этот рассказ о шейхе!.. Да, здесь, возможно, и таится разгадка…»

Герцог ворочался на своем ложе почти до утра, не в силах уснуть. А когда это наконец удалось, сон его длился недолго, и Бофор встал очень рано.

Его по–прежнему больше всего терзала неизвестность, и какой‑то темный ужас шевелился в глубине его черной души. Стоило ему вспомнить о чужестранном маркизе, как перед глазами вставало лицо незаконнорожденного. Герцог редко, да и давно видел его, так что черты Марселя Сорбона в памяти потускнели и расплылись. И тем не менее герцог все увереннее находил что‑то общее в облике маркиза и побочного сына короля.

– Где же Марильяк? – пробормотал Бофор, пытаясь отделаться от обуревавших его мрачных мыслей.

Виконт не заставил себя ждать. Он явился вскоре после того, как герцог вспомнил о нем.

– Какую весть вы принесли, Марильяк? – нетерпеливо воскликнул Бофор. – Выследили этого маркиза? Что вам удалось узнать?

– Если бы я не знал, что незаконнорожденный умер, ваша светлость, то сказал бы, что маркиз не кто иной, как Марсель, – ответил Марильяк.

Герцог мрачно уставился на него:

– Но ведь вы знаете, что Марсель Сорбон умер. Вы же сами донесли мне об этом, Марильяк!

Виконт подтвердил:

– Я донес о том, что сам видел и слышал.

Бофор так же мрачно, едва сдерживая бешенство, спросил:

– И тем не менее вы думаете, что ублюдок каким‑то образом мог избежать смерти?

Марильяк замахал руками, воскликнув:

– Я не верю в это, ваша светлость! Это просто невозможно. Марсель Сорбон умер. Умер! Но на каторге он мог доверить товарищу по заключению все, что должно было умереть вместе с ним. Он мог сделать его наследником, если у него было что наследовать, и поручить мщение. Кто такой этот маркиз, никто толком не знает. Но все указывает на то, что ему известно очень многое. И может быть, даже все. – Марильяк помолчал и осторожно добавил: – Маркиз побывал и на островке.

Герцог оторопел.

– У дочери Вильмона?

Марильяк кивнул.

– У прекрасной Адриенны, возлюбленной незаконнорожденного.

Бофор вздрогнул и севшим голосом пробормотал: