Конфуций и Вэнь - Георгий Георгиевич Батура

нас отсутствует чувство внутреннего контроля по отношении к «мудрости» или «не мудрости» нашего собеседника. И возбуждаясь его «искренностью», мы внутренне устремляемся вместе с ним – «воевать», «обвинять», «обижаться», «обличать» или принимать его «глубокомысленные» выводы.

Не мудрый человек чаще, чем мудрый, бывает страстным, а любая страстность заразительна, как инфекция. Конфуций рекомендует очень правильный метод для своего думающего последователя: при встрече с любым человеком следует контролировать себя и оставаться хозяином ситуации даже при разговоре с более мудрым (умным). И нет сомнения в том, что наш мудрый собеседник это по достоинству оценит.

В традиционных переводах проводится такая мысль, что Конфуций, якобы, дает совет «сравниться» с мудрым. Но подобная рекомендация не реализуема в конкретно описываемой ситуации, а следовательно, и не очень умна: когда «видишь мудрого», сам мудрым в одночасье не станешь. То же самое – относительно «не мудрого». Традиционные переводы игнорируют значение союза эр как «связывающего предикативные части предложения». А отсюда – теряется подлинный смысл иероглифа нэй как древнее «*приближать к себе», вместо которого выбирается его обычное значение в качестве так называемого пространственного показателя – «внутри», «внутренняя часть (чего-то)», которое, по сути дела, дублирует значение следующего за ним иероглифа цзы – «сам», «лично», «сам себя».

И получается, что контролировать себя по отношению к человеку необходимо не только в том случае, когда вступаешь с таким человеком в непосредственный контакт, – но всегда, если, например, просто «видишь не мудрого». Подлинный же смысл суждения состоит в том, что когда «видишь», т. е. наблюдаешь за мудрым, – старайся быть внутренне скромным, а когда «видишь» и вступаешь в контакт с «не мудрым» – вот только тогда и наблюдай за собой внутренне, постоянно себя контролируй. Когда видишь мудрого – не возносись, когда видишь не мудрого – воздержись от скорых «братских объятий». Совет практичный и более того, – базовый для человека, который начинает задумываться о практике Жэнь.

Суждение 4.18

4.18. Почтенный (цзы) сказал (юэ): «Служа (ши, т.ж. «*жертвоприношение») отцу (фу) [и] матери (му), мягко (цзи, т.ж. «немного») указывай на [их] ошибки (цзянь, т.ж. «уговаривать исправить ошибку», «давать добрый совет»). [Если] видишь (цзянь) [у них] стремление (чжи, т.ж. «желание») не (бу) подчиняться (цун, т.ж. «слушаться», «следовать») [твоим советам], снова (ю, т.ж. «опять», «еще раз») с уважением (цзин, т.ж. «почитать, в том числе духов», «поклоняться») [уговаривай] не (бу) нарушать (вэй) [ритуальных предписаний]. Усердно работай (лао) [в этом направлении] и (эр) не (бу) ропщи (юань, т.ж. «обижаться», «злобиться», «сердиться в душе», «быть недовольным», «обвинять»)».

Чем вызвано появление такого странного суждения? Почему странного? – Потому что для Конфуция Сяо или так называемая «сыновняя почтительность» – это основа всех отношений в семье, а тут получается, что он фактически требует, чтобы сын поправлял своих родителей! Не противоречит ли это всему тому, что мы уже прочитали в Лунь юе? Нет, не противоречит.

Во-первых, суждение обращено не ко всем, а только к ученикам, которые уже что-то знают о том Дао Чжоу, которому учит Конфуций. Они знают, что посмертная судьба человека напрямую зависит от той жизни, которую прожил человек на земле.

Они также знают, что их собственная судьба во многом будет зависеть от «духов» их родителей, когда те отойдут в «мир иной». Жизнь любого члена семьи – это всего лишь одно звено непрерывной цепи поколений: ближайшие «звенья» – не только живущих, но и ушедших родственников – одинаково живы и одинаково важны для здоровья всей цепи в целом. И это уже не говоря о том, что детям просто по-сыновьи жалко видеть, как их родители губят свою будущую судьбу. И речь в данном случае вряд ли идет о каких-то «смертных грехах» их родителей: непробудном пьянстве, праздной жизни или нечестных способах добывания средств к существованию. В этих вопросах действует общая мораль и нормы жизненного уклада того коллектива – деревни, поселения, – который связан между собой родственными узами.

Речь идет о том, что поколение отцов ко времени проповеди Конфуция уже давно утратило знание подлинного ритуала (Ли), который дает человеку единственно правильную дорогу в потусторонний мир, а Конфуций проповедует Дао исключительно через этот ритуал. И если его ученики уже что-то знают об этом, то их родители – нет, и воспринимают это как что-то чуждое и совершенно лишнее.

Суждение 4.19

4.19. Почтенный (цзы) сказал (юэ): «[Когда] отец (фу) [и] мать (му) живы (цзай), – не (бу) уезжай (ю) далеко (юань) [от них]. [Если] уехать (ю) [все-таки] необходимо (би), – имей (ю) место (фан)». {Вариант перевода конца суждения: «*Если уж (би) уезжаешь (ю), имей (ю) *дощечку для письма (фан, или, что то же самое: оставь адрес)».}

Традиционный перевод «родители» вместо имеющихся в тексте «отец» и «мать» не верен в корне. В древнем Китае подобное «усреднение», аналогичное нашим сегодняшним представлениям о роли отца и матери, невозможно в принципе по причине отсутствия в самом обществе даже намеков на такое «равенство». Роль отца была несопоставимо выше, чем матери, и это было пропорционально их роли и участию в ритуальных жертвоприношениях, проводимых дома и в общественных местах. Отец мог иметь несколько жен и наложниц, в то время как женщина – обязана быть женой одного мужа. Тот ритуал, который определял ритм жизни и функционирование всего общества в целом, базировался на цепи «дед-отец-сын-внук». Для матери в этой главной цепи «предков» места не было. А если и существовали «линии по матери», то только по той причине, что сына рожает женщина, а не мужчина.

В данном суждении речь идет об уже взрослых детях, – тех, которые могут уехать куда-то на службу (например, в соседнее княжество), на работу или в путешествие. Следовательно, – их родители уже престарелые, и они могут умереть в их отсутствие. И именно этим вызвано такое указание Конфуция: не удаляйся далеко или сделай так, чтобы было известно место твоего пребывания.

В соответствии с Ли одной из главнейших жизненных обязанностей сына является личное проведение похорон отца и матери. Это обусловлено теми представлениями, что духи отца и матери являются для сына главными в его жизни. И как с этими «духами» можно в дальнейшем наладить контакт, если сын пренебрег самым главным – не предал их тела погребению? Даже если это сделал очень хорошо кто-то другой, причем, по распоряжению сына, – все равно ритуал был нарушен.

При этом должно быть понятно, что подлинный ритуал Западного Чжоу вовсе не являлся сводом каких-то формальных правил, придуманных чиновниками государства. Древний ритуал отражал соборный